Школа обольщения - Джудит Крэнц

— Вы высказали свое мнение, Дэн. Я подумаю об этом. Тело сорокалетнего мужчины, говорите?

— С точки зрения медицины.

— За этим я к вам и пришел. А не за прочей чепухой, подпольный вы психоаналитик! Через шесть лет я попаду в поле зрения правительственной программы медпомощи и избавлю вас от себя. Вы слишком много болтаете.

Оба поднялись и направились к дверям кабинета, дружески обняв друг друга за плечи. Дэн Дормен был одним из немногих, кому Эллис полностью доверял.

Билли и Джессика взяли за правило: что бы ни случилось, раз в неделю обедать вместе. В противном случае вследствие сложной светской жизни у каждой они рисковали неделями не видеться друг с дружкой.

— А что собой представляет Айкхорн, Билли?

— Я вижу его всего по нескольку минут. Трудно сказать наверняка, но я думаю, то есть я почти уверена, что обычно он способен на «десять».

— Обычно?

— Джесси, человеку почти шестьдесят. Так что, в конце концов…

— Хм-м-м. Еврей, конечно?

— «Уолл-стрит джорнэл» считает, что да. «Форчун» не соглашается. В «Джорнэл» полагают, что он стоит около двухсот миллионов долларов, а в «Форчун» — что скорее сто пятьдесят миллионов. Никто не знает точно. Он лет двадцать не дает интервью и держит в отделе по связям с общественностью шесть человек, занятых полный рабочий день тем, чтобы не подпускать к боссу средства массовой информации и не дать им возможности трепать его имя, а также чтобы отклонять просьбы массмедиа высказать свое мнение и тому подобное.

— А ты как считаешь?

— Он чем-то похож на нееврея Роберта Оппенгеймера.

— Ого!

— А также на еврея Нельсона Рокфеллера, только повыше.

— Батюшки!

— Может быть, чуть-чуть не на еврея Льва Вассермана.

— Господи!

— Но с другой стороны…

— Ну говори же!

— Довольно сильно — не смейся, Джессика! — похож на еврея Гэри Купера.

Джессика уставилась на нее, выпучив глаза. То, что она услышала, представляло лучший букет, который она могла себе вообразить, даже если бы прожила сто лет.

— В целом впечатление довольно сильное. Боже, Джесси, что-то ты тяжело дышишь! Возьми себя в руки, девочка.

— Расскажи мне все, что знаешь. Откуда он? Как он начинал? Расскажи!

— Я потихоньку кое-что разузнала. Известно лишь, что он начал со старой фабрики в Небраске, которая еле сводила концы с концами. Откуда он появился, что делал в Небраске — тайна для всех. Он привел почти разорившуюся компанию в порядок и приобрел еще одну разорявшуюся компанию. Когда и эта компания встала на ноги, он купил еще одну — на этот раз чуть помощнее. Наконец дело дошло до того, что консервная компания купила на корню компанию по розливу напитков в бутылки, а та купила компанию по перевозке грузов, а та — страховую компанию, а страховая компания — журнальное издательство, поскольку ему принадлежала деревообрабатывающая компания, снабжавшая бумагой полиграфическое оборудование, которое он тоже купил. А может, наоборот… Это только начало его бизнеса. Вот и все.

— Теперь мне все ясно. Огромное спасибо, — сникла Джессика.

— Но ты же сама спросила об этом!

К своему изумлению, Эллис Айкхорн заметил, что всерьез обдумывает совет Дэна Дормена. К месту и не к месту, посреди совещания или телефонного разговора ему то и дело приходила на ум фраза, сказанная Дорменом: «Последний отрезок вашей жизни». Дэн проговорил это вскользь, но именно эти слова больше, чем все остальное, отражали суть дела. Айкхорн никогда не обращал внимания на дни рождения, но ближе к шестидесяти, как он заметил, их количество возрастает, считаешь ты их или нет. В принципе, он ничего не имел против того, чтобы побаловать себя. Он просто не знал, с чего начать. Его жена Дорис, умершая десять лет назад, научилась баловать себя, как только он начал зарабатывать хорошие деньги. Если, конечно, можно назвать балованием себя содержание в фантастической роскоши сорока редчайших персидских кошечек… Со своей стороны Айкхорн считал это занятие хлопотным, но трогательным, слабым утешением в бездетности, заменой заботам о чадах. Сама Дорис была счастлива и целыми днями возилась со своими питомцами, лечила их хвори, непременно сама принимала роды, приглашая «на всякий случай» двух ветеринаров. Эллис решился выискать возможность побаловать себя. Это все равно что подыскивать новую компанию для покупки: сначала нужно решить, что же именно вы хотите, и в конце концов желаемое непременно подвернется.

Однажды среди ночи Билли проснулась от того, что на нее внезапно всем своим весом опустилась Джессика и принялась тормошить ее, отгоняя сон:

— Билли, Билли, дорогая, свершилось! Я встретила «десятку», он самый прекрасный мужчина на свете, и мы собираемся пожениться.

— Кто он? Когда ты с ним познакомилась? Ох, перестань плакать, Джессика, прекрати сейчас же и расскажи мне все!

— Да ты все знаешь про него, Билли. Это Дэвид, конечно же. Кто еще может быть так чудесен?

— Джесси, но Дэвид — еврей.

— Конечно, еврей — я не сплю с другими.

— Но ты говорила…

— Дура я была. Я думала, что могу удержать себя в узде. Ха! Но тогда я не знала Дэвида. О, я так безумно счастлива, Билли, просто не верится!

— А что скажет мумсик? Как это ей понравится?

— Я думаю, моя мамуля воспримет это не так трагично, как его мать. Разве я тебе не говорила, что отец Дэвида — старший партнер второго по величине инвестиционного банка в Нью-Йорке? Слава богу, я никогда не обращала внимания на твои советы держаться подальше от немецких евреев. Моя мать, пожалуй, перенесет это неплохо, а у отца, стыдно сказать, гора свалится с плеч. В конце концов, мне двадцать четыре, Билли, и отец давно затаил подозрение, что я веду греховную жизнь.

— Что за неприличные мысли?! Такая славная девушка, как ты!

Джессика счастливо тряхнула головой, вспомнив о своих недоверчивых родителях, а Билли напоминала ей:

— А кем ты собираешься воспитать детей? Евреями или епископами?

— Вот это я никак не могу решить. Знаешь, они будут знать все, поэтому как они смогут остановиться на чем-то одном? Так что пусть решают сами, когда подрастут. Возможно, к этому будет другой подход.

— О, Джесси, что я буду делать без тебя?

Эллис Айкхорн с нетерпением ждал прихода Линды Форс. Этим утром она еще не появлялась на работе. Они опаздывали к самолету на Барбадос, где ему предстояло встретиться с главами двух его бразильских лесоразрабатывающих компаний. Черт возьми, уже десятый час, и он сам ответил на три телефонных звонка.

В дверь кабинета робко постучала Билли. После возвращения босса она ни разу не была в кабинете. Письма он диктовал непосредственно миссис Форс, а она передавала их трем девушкам, занимавшим канцелярию рядом с ее собственной.