33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине - Евгений Анташкевич

– Тема первая! – сказал Иванов. – Я поздравляю вас с приёмом на работу в полицию! Ваше здоровье! Тема вторая! – Иванов налил. – За здоровье нашего уважаемого начальника Ли Чуньминя. Личность крайне интересная: отпрыск очень богатой шаньдунской купеческой семьи. Его дядька, младший брат отца, держал факторию в Иркутске, и уважаемый Ли Чуньминь своё детство провёл и учился в России. Вы, наверное, обратили внимание на его практически безукоризненный русский язык. Иногда путает рода, но в китайском языке родов практически нет, по крайней мере, они незаметны; и спряжение глаголов, а в китайском языке и спряжений нет. Хотя глаголы есть! Когда мы тут после революции утратили власть, она естественным ходом событий перешла в руки китайцев. К чести их, должен заметить, они почти ничего не изменили, только ввели свое законодательство, почти как наше, и поставили своих начальников. Поэтому как были управления полиции в Новом городе, на Пристани и так далее, так всё и осталось. Человек он, Ли Чуньминь, приличный и хотя не юрист, но с пониманием и, главное, если вмешивается, то не мешает и не старается командовать. В Китае, если вы не знаете, нет как таковой, как у нас, или французов, или в Японии, или в Англии, родовой аристократии. В Китае любой человек может добраться до самых верхов, если он – первое: обучается грамоте и успешно сдает экзамены, или второе: удачный коммерсант и владеет большими деньгами. Отец и дядья Ли Чуньминя именно из этой категории, а теперь продвигают своего отпрыска во власть. У них это так принято! Что называется, рука руку моет! Тема третья!

Иванов говорил и ловко орудовал палочками, выдёргивая с небольших тарелочек кусочки то мяса, то овощей, то чего-то непонятного Сорокину абсолютно. Михаил Капитонович следовал его примеру, брал куски с тарелок вслед за ним и в той же последовательности.

– Да, так вот! Третья тема! Не пытайтесь определить то, что вы едите! Это совсем не важно, и последовательность тоже не важна, просто ешьте. Вкусно, правда?

Сорокин кивнул и вслед за Ивановым опрокинул крошечную рюмку.

– Тема четвёртая! Всё, что мы знаем об убийстве Екатерины Григорьевой, нисколько не приближает нас к раскрытию преступления. – Иванов выпил рюмку, положил в рот пригоршню солёных орешков и выдохнул: – У-уф!!! Сейчас нам принесут чай, с этим обычаем вы уже знакомы. Надо немного передохнуть!

Действительно, через минуту в кабинет вошёл подавальщик. Он держал в руке чайник, каких Михаил Капитонович в жизни не видал: чайник был обычный, медный, с красивой чеканкой на выпуклых боках и носиком такой длины, что Сорокин сидел поражённый. Он глянул на Иванова. Тот подмигнул: мол, цирк, да и только!

Официант встал в полутора метрах от стола, заложил свободную левую руку за спину и прицелился тонким, метровой длины носиком в чашку – сначала Иванова. От конца носика до чашки оставалось ещё почти полметра, официант по очереди улыбнулся обоим гостям и в течение двух секунд налил чай в обе чашки, не пролив на стол ни капли. Он снова улыбнулся, вышел, через секунду вернулся с другим чайником, обычным, и поставил его на стол. В кабинете все запахи заместил запах цветущего жасмина. Михаил Капитонович смотрел на это как на цирковое представление. Он был восхищён.

– Цирк! А как приятно! – резюмировал Иванов.

Михаил Капитонович выпил первую чашку чая, и Иванов тут же налил ему ещё.

– Вы удивитесь, но по цене всё, что мы съели, стоит столько, сколько эти чайники чая! Но вы не тревожьтесь, денег у нас хватит, потому что и это всё – не дорого.

Сорокин слушал и вдыхал аромат.

– Чай у китайцев имеет культовое значение, как женьшень. Есть такие сорта, лунцзи́ньский например, которые меряют на вес золота. Это – правда!

Сорокин пил маленькими глотками и ощущал, как в его желудке становится легко и уютно. Он даже начал осматривать стол, выбирая, что ещё съесть.

– Поэтому Китай во всем мире называют Чайна, Чина, Хина и так далее, кроме России. И во всем мире не знают, что эта страна у русских называется Китай. И китайцы не знают о том, что они – «китайцы»!

Михаил Капитонович удивлённо смотрел на Иванова.

– Да, да, голубчик! Сами себя они называют «хань», «ханьцзу», то есть по-национальности – ха́ньцы.

– А почему – Китай? Откуда?

– А вы слышали когда-нибудь о том, что в Москве есть такой Китай-город?

Сорокин кивнул, ему стало нравиться, Иванов рассказывал ему о том, о чём он не имел никакого представления.

– Так вот, московский Китай-город к Китаю не имеет отношения… Московский Китай-город произошёл от старославянского слова «кита́», что означает – стена. А Китай, это вы знаете, страна за стеной. Слышали про Великую Китайскую стену?

Удивлённый такой простой отгадке, Сорокин опять кивнул.

– Вот и вся задача! – подвёл итог Иванов. – А теперь к нашему делу! Вы ешьте, а я продолжу!

Сорокин уже забыл, что всего полчаса или час назад он не умел есть палочками. В кабинет вошёл официант с новой бутылкой «Маотая». Михаил Капитонович попросил её и стал рассматривать: бутылка была белая, фарфоровая, красивая, с красной ленточкой на горлышке и вся расписанная иероглифами. Официант разлил водку и удалился.

– Картина преступления – ясна! – Иванов закурил. – Но нам это ничего не даёт и не даст, по крайней мере, до тех пор, пока не появится обвиняемый. Сама по себе картина – ничего не проясняет! Смотрите: англичанка отдала свои вещи Григорьевой на хранение. Думаю, что они обсуждали этот вопрос вдвоём, и, скорее всего, в это время в номере никого не было, хотя могут быть варианты. То, что разговор был таков, косвенно подтверждается тем, что два чемодана вещей ждали Григорьеву в камере хранения гостиницы и их оттуда не украли. Григорьеву убили не раньше и не позже того, как она соединилась с чемоданами, то есть забрала и их вынесли из гостиницы. Дальше она села к извозчику, а после была убита. Вещи были украдены. Другой картины я не вижу. Согласны? Это события в своей очерёдности – первое, второе и третье! А нам нужны те, кто участвовал в этих событиях! А вот их-то у нас нет! Дальше понятно, это – кучера́: они убили Григорьеву, выследили и подожгли вас, расщёлкали и убили Яшку… Царствие ему небесное! – Иванов перекрестился, глядя на него, перекрестился и Сорокин. – Тайная организация, попросту – банда, даже понятно, что они рядя́тся в этом кабаке, куда позвали Яшку! Но! Нам туда не войти! И среди них мы без наводки никого не определим. Мы не сможем найти и наводчика из гостиницы… Ну и так далее!

Иванов затянулся и долго молчал. Михаил Капитонович тоже молчал и думал о том, что его мысли и предположения сходятся с тем, что сейчас говорит следователь. Однако способа, как бы можно было кого-нибудь найти, он не знал.

– Это хорошо, что вы молчите, значит, думаете, а не просто так говорите, что в голову придёт! Есть, правда, надежда на одну зацепку, это – первая служанка англичанки…

– Дора или Дарья…

– Именно так, и помочь нам в этом может только Элеонора Боули. В гостинице про эту горничную почти ничего не знают! Даже именной карточки не осталось. Смекаете? Только одно – из казачек и очень красивая!

Дора. Вторая ошибка следователя Иванова

Михаил Капитонович заглянул в дверь. Иванов в жилетке, светясь в солнечных лучах белым воротничком и рукавами, стоял и курил в открытую форточку.

– Явились! – сказал он и резко повернулся. – А у нас новости!

Сорокин вошёл и стал смотреть на следователя.

– Первая! Телеграмма от англичанки! Вторая: застрелился Гвоздецкий, как я и предсказывал, вот! – Иванов бросил газету. – «Русское слово», кстати, под редакцией вашего знакомого – Ива́нова! И третья! – Илья Михайлович сиял. – С повинной явилась Дора Чурикова!

Сорокин смотрел на следователя и не понимал, отчего тот сияет: оттого, что предсказал самоубийство Гвоздецкого, или оттого, что с повинной явилась Дора Чурикова!

«Дора Чурикова! Господи, телеграмма от Элеоноры!»

– Ну, что же вы? И о какой бутылке или фляге спрашивает мисс Боули?

Сорокин услышал вопрос и не мог пошевелиться.

– Что вы как рыба на льду – оказалась и лежит удивлённая? Вот, держите. – И Иванов протянул Михаилу Капитоновичу телеграмму.

«Уважаемые г-да Иванов и Сорокин!

До Екатерины Григорьевой у меня служила горничная Дора Михайловна Чурикова. Её точного места жительства указать не могу. Она приезжала ко мне из Нового города.

Г-н Иванов, поинтересуйтесь у вашего переводчика г-на Сорокина судьбой флажки. Он мне её задолжал ещё в двадцатом году.

В дальнейшем можете писать мне на русском языке, так, как я пишу вам.

С уважением, Элеонора Э. Боули.

19 ноября 1923 года.

Лондон».

От прочитанного Михаил Капитонович внутренне задрожал. Как он мог забыть? Он оставил фляжку у Серебрянникова и вот уже два с половиной месяца ни разу о ней не вспомнил, а вдруг её уже…