Библиотека Душ - Ренсом Риггз

А я уже неплохо с этим справляюсь, – удовлетворенно подумал я.

Несколько секунд я сопротивлялся и стонал, надеясь, что мои мучения выглядят достаточно натурально, после чего выпустил столб. Толпа, ожидая, что самый короткий за сегодня поединок вот-вот окончится моей смертью, начала улюлюкать и осыпать меня оскорблениями.

Пора было переходить к решительным действиям.

Нога, – пробормотал я. Пустóта снова опутала мою ногу.

Тяни.

Она начала подтаскивать меня к себе, а я брыкался и размахивал руками.

Рот.

Она открыла рот, как будто собираясь проглотить меня целиком. Я стремительно извернулся и ударил ножом по языку вокруг моей щиколотки. На самом деле я ее не поранил, но приказал ей выпустить мою ногу и завизжать, как резаной. Пустóта повиновалась, издав ужасающий скрежет и втянув языки обратно в пасть. Лично мне все это показалось дурной пантомимой – между моей командой и реакцией пустóты возникла секундная пауза. Но судя по всему, толпа в очередной раз купилась. Презрительное улюлюканье перешло в крики ободрения. Поединок становился все интереснее, и, похоже, зрители решили, что у этого аутсайдера все же есть шансы.

В отчаянной надежде, что разыгрываемый мной спектакль не напоминает боевую сцену из низкобюджетного фильма, я организовал обмен ударами с пустóтой. Я бросился на нее, и она повергла меня на землю. Я махнул ножом, и она попятилась. Мы начали кружить по клетке, а она завывала, размахивая языками. Одним из языков она даже подняла меня в воздух и (очень осторожно) трясла, пока я не ударил по языку ножом (понарошку) и она (пожалуй, чересчур осторожно) снова меня не выронила.

Улучив момент, я снова покосился на Эмму. Она стояла в группе бойцов рядом с ключником. Поймав мой взгляд, она провела по горлу ребром ладони.

Хватит валять дурака.

Точно. Пора с этим заканчивать. Я сделал глубокий вдох, собрался с духом и приготовился к грандиозному завершению поединка.

Я бросился на пустóту с поднятым ножом. Она махнула языком, пытаясь исполнить подсечку, но я благополучно через него перепрыгнул. Второй язык уже летел мне в голову, но я успел от него увернуться.

Все по плану.

Далее я собирался перепрыгнуть через очередной язык у меня под ногами и сделать вид, что бью пустóту ножом в сердце. Но вместо этого этот язык ударил меня прямо в грудь с силой профессионального боксера-тяжеловеса, и я отлетел назад, упав на спину. Удар оглушил меня и вышиб из моих легких весь воздух. Толпа ликовала.

Назад, – пытался и не мог произнести я.

В следующую секунду она уже нависла надо мной, распахнув свои ужасные челюсти, из которых рвался жуткий гневный рев. Ей удалось на мгновение сбросить мое ярмо, которое успело ей изрядно надоесть. Мне необходимо было как можно скорее вернуть ситуацию под контроль, но ее языки пригвоздили к земле мои руки и одну ногу, и весь ее арсенал сверкающих зубов уже был готов сомкнуться у меня на лице. Мне едва удалось сделать вдох, и мои легкие наполнились зловонием пустóты. Поэтому вместо того, чтобы заговорить, я поперхнулся.

Она бы меня прикончила, если бы не странная особенность ее анатомии: к счастью, вытянутые языки не позволяли ей сомкнуть челюсти у меня на голове. Как только я ощутил, что язык высвобождает мою руку – ту самую руку, в которой я продолжал сжимать нож, – я сделал единственное, что могло спасти мне жизнь.

Я махнул рукой вверх и вонзил нож пустóте в горло. Она завизжала и покатилась по земле. Языки взвились вверх, хватаясь за нож.

Толпа обезумела от восторга.

Мне наконец-то удалось вдохнуть полной грудью, и я сел, глядя на корчащуюся в нескольких ярдах от меня пустóту. Из раны в ее горле хлестала черная кровь. Я понял, что, скорее всего, убил это существо. Убил его по-настоящему, что настолько расходилось с моими истинными намерениями, что я не испытал ни малейшего удовлетворения, наверняка охватившего бы меня, сделай я это при иных обстоятельствах. Боковым зрением я видел Харона, делавшего мне знаки, на любом языке мира означавшие – ты только что все испортил.

Я вскочил, твердо решив спасти то, что еще подлежало спасению. Снова установив контроль над пустóтой, я приказал ей расслабиться. Затем я внушил ей, что она не испытывает боли. Постепенно она успокоилась и ее языки упали на землю. Приблизившись к ней, я вытащил из ее горла свой окровавленный нож и поднял его вверх в знак своей победы. Толпа взревела, а я изо всех сил попытался изобразить на своем лице торжество победителя, потому что на самом деле я испытывал глубочайшую горечь поражения. При мысли о том, что я только что лишил наших друзей шанса на спасение, у меня все холодело внутри.

Ключник отпер дверь клетки, и двое мужчин подбежали к пустóте, чтобы удостовериться в ее смерти.

Не двигайся, – прошептал я, когда они приступили к осмотру. Один из них целился ей в голову из пистолета, а второй потыкал в нее палкой, после чего поднес ладонь к ее ноздрям.

И не дыши.

Она и не дышала. На самом деле пустóта так хорошо притворялась мертвой, что убедила бы в этом и меня, если бы между нами не продолжала сохраняться связь.

Охранники тоже в это поверили. Тот, который тыкал в пустóту палкой, отшвырнул свой инструмент и поднял мою руку вверх, провозглашая меня победителем. Толпа снова взревела, и я увидел, как те зрители, которые сделали ставку на мой проигрыш, разочарованно отсчитывают банкноты, рассчитываясь со своими оппонентами.

Затем клетка наполнилась желающими поближе взглянуть на предположительно мертвую пустóту. Среди них были и Эмма с Хароном.

Эмма подошла и обняла меня обеими руками.

– Не расстраивайся, – прошептала она. – У тебя не было другого выхода.

– Она жива, – прошептал я в ответ. – Но ранена. Я не знаю, сколько она протянет. Необходимо ее отсюда унести.

– Значит, это нам все же пригодится, – прошептала она, суя мне в карман связку ключей.

– Ха! – обрадовался я. – Ты бесподобна!

Но когда я обернулся, чтобы отпереть цепи пустóты, я обнаружил, что ее уже окружила толпа людей и подойти к ней очень трудно. Зрители пытались выдернуть у нее клочок шерсти на память или подобрать пропитанный кровью комок земли. Я начал проталкиваться к ней, но на каждом шагу меня останавливали, чтобы пожать руку или хлопнуть по спине.

– Это было невероятно!

– Да ты, парень, везунчик!

– Ты точно не принимал амбро?

Все это время я шепотом твердил свое заклинание, предписывающее пустóте не шевелиться и притворяться мертвой, потому что я чувствовал, что она начинает поеживаться, как маленький ребенок, который слишком долго сидел без движения. Она была взвинчена и ранена, и от меня требовалась неимоверная концентрация, чтобы не позволить ей вскочить и наполнить пасть окружившей ее лакомой странной плотью.

Наконец, мне удалось подобраться к цепи, и я принялся искать замок. Но тут рядом со мной вырос амброторговец. Обернувшись, я увидел его жутковатую бородатую маску всего в нескольких дюймах от своего лица.

– Ты думаешь, что я не понимаю, чем ты занимаешься? – произнес он. Оба вооруженных охранника и тут стояли по обе стороны от него. – Ты думаешь, я слепой?

– Я не знаю, о чем вы говорите, – пробормотал я.

На какое-то мгновение я решил, что он действительно меня раскусил и знает, что на самом деле пустóта не мертва. Но его люди даже не смотрели на распластавшееся на земле чудовище.

Он схватил меня за воротник куртки.

– Я никому не позволю себя потеснить! – заявил он. – Я тут хозяин!

Люди начали пятиться к выходу. Судя по всему, у этого парня была дрянная репутация.

– Никто никого не теснит, – услышал я у себя за спиной голос Харона. – Успокойся.

– Профессионального ловкача тебе все равно не перехитрить, – обернулся к нему наркоторговец. – Ты явился, утверждая, что он новичок, что он даже с мрачвежатами никогда не дрался, а потом вот это? – Он кивнул на поверженную пустóту. – Этого просто не может быть!

– Она мертва, – возразил я. – Можете проверить, если хотите.

Наркоторговец выпустил мой воротник, вместо этого вцепившись мне в горло.

– ЭЙ! – услышал я возглас Эммы.

Охранники тут же вскинули пистолеты и прицелились в девушку.

– Я только хочу знать, – шипел наркоторговец, – что ты продаешь?

Он начал сжимать мне горло.

– Продаю? – прохрипел я.

Он вздохнул и раздраженно пояснил:

– Ты пришел в мое заведение, убил мою пустóту и убедил моих клиентов, что им незачем покупать мой товар?

Он принял меня за конкурента, пытающегося вытеснить его с рынка. Это было какое-то безумие.

Он еще сильнее сдавил мое горло.

– Отпусти парня, – взмолился Харон.

– Если ты не продаешь амбро, тогда чем ты торгуешь? Что ты продаешь?

Я попытался ответить, но не смог и опустил взгляд на его руки. Он понял намек и слегка ослабил хватку.

– Говори, – великодушно разрешил он.

То, что я произнес, он, наверное, принял за сдавленный кашель.