В чужом небе (СИ) - Сапожников Борис Владимирович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С гиканьем, под лошадиный топот на нас понеслась вражеская кавалерия. И в первые секунды меня кольнул привычный уже страх. Всё-таки я живой человек и на тот свет не тороплюсь уж точно, а сейчас мне туда могут запросто оформить билет в один конец. Как-то сразу позабылось, что пули меня не брали во время драки с чоновцами в окрестностях Усть-Илима. Очень не хотелось проверять на себе - остался я всё таким же неуязвимым, как тогда, или снова мне страшны пули, пики и шашки.
На скаку многие степняки и поддавшиеся азарту бойцы Щекаря принялись палить в нас почём зря. Целью выбрали, конечно, непреклонно стоящего Тура и наш автомобиль. Уж очень хорошую мишень мы из себя представляли. Однако пули летели мимо, врезаясь в стены домов рядом с нами, пробивая висячие вывески магазинов и плющась о кованые перила нависающих над нашими головами балкончиков. Тур даже не дёрнулся, когда очередная пуля в красную крошку разбила кирпич стены в аршине от его головы. У меня бы точно нервы не выдержали, несмотря ни на что.
Командир Народной армии приложил свисток к губам, набрал в грудь побольше воздуха, задержал дыхание на секунду... И резкая, пронзительная трель заглушила и гиканье степняков, и выстрелы. А потом народармейцы и мы разом открыли огонь.
Я надавил на спусковую клавишу, давая волю накопившейся ярости, ненависти к предателям. Мой пулемёт дал длинную очередь, поливая первые ряды скачущих на верную гибель врагов. Рядом, только немного ниже, тарахтела котсуолдская машинка Мгера. Вокруг нас хлопали выстрелы винтовок народармейцев. Били длинными очередями пулемёты команды Тура.
Сам он замер среди этого светопреставления зловещей фигурой в серой шинели и башлыке. В левой руке зажат свисток. Правая лежит на расстёгнутой кобуре. Однако доставать оружие тур не спешил.
Конница врага словно наткнулась на невидимую, но смертоносную для неё стену. Стену из нашего свинца и огня. Кони валились, скошенные очередями. Они кричали громко и почти по-человечески. Люди вылетали из сёдел, роняли оружие, горохом сыпались в грязь. Ни один не поднялся. Ни один не добрался до наших позиций. Все нашли свою смерть на грязной улице.
Вот только это был не более чем отвлекающий манёвр. За спинами всадников скрывалась лёгкая пушка. Её нам просто не было видно. Когда её притащили - кто знает. Быть может, сразу план был таков, а может, командир расчёта просто решил воспользоваться ситуацией.
Нам хватило трёх снарядов.
Степняки и бойцы Щекаря даже коней не успели развернуть, когда их атака захлебнулась в крови. А пушка за их спинами уже открыла огонь. И немудрено - за пушкой маячили солдаты в серой форме Блицкрига. На этих союзников им просто наплевать.
Снаряды буквально смели нас. Первый врезался в стену дома, разбросав пулемётную команду и народармейцев, что пришли с нами. Второй упал почти под ногами даже не дёрнувшегося от первого взрыва Тура. Я видел, как его накрыло волной грязи. Обострившееся зрение позволило заметить даже мелькнувшее в воздухе тело в серой шинели. Благодаря улучшенному восприятию я успел разглядеть во всех подробностях третий фугас. Тот, что угодил прямо под наш автомобиль.
Солнцеслав успел передёрнуть рычаг коробки передач, как только пушка дала первый залп. Однако блицкриговские артиллеристы оказались проворнее, чем мы ожидали. Пока заведённый двигатель прочихался, набирая нужные обороты, они успели пальнуть второй раз. Когда же автомобиль сдвинулся наконец с места, нам прямо под колёса угодил третий фугас блицкриговцев.
Ощущения были такие же, как когда меня сбросил норовистый конь. Я подлетел на пару саженей и рухнул в грязь. Пламя фугаса обожгло, однако вреда как будто не причинило вовсе. Только загорелись кое-где штаны. Я покатился по грязи, сбивая пламя. Сейчас не чувствовал ни боли, ни жара. Быстро подскочил на ноги. Окинул взглядом место нашего короткого боя.
Стрелять больше блицкриговцы не стали. Тратить на одного человека снаряд - это слишком. Пускай теперь со мной оставшиеся всадники разбираются. Солдаты в серых шинелях уже деловито катили пушку дальше. Всадники же, основательно потрёпанные нами во время первой атаки, уже разворачивали коней снова. Смести меня им ничего не стоило. Да к тому же они горели жаждой мести за погибших под огнём пулемётов товарищей. И ни револьвер, что я машинально выдернул из кармана, ни остатки автомобиля их надолго не задержат. А значит, мне остаётся одно - бежать, и как можно скорее.
Я бросился к ближайшему зданию. На первом этаже его располагался когда-то магазин готового платья, не иначе. Витрина его была, конечно, разбита, зато внутри полутёмного помещения стояли несколько десятков разбитых манекенов. Я побежал через эту жутковатую толпу, роняя человеческие фигуры, большая часть которых была лишена рук, а то и голов. Чувствовал я себя в тот момент так, словно попал в кошмарный сон. Да и свистнувшие над головой первые пули преследователей спокойствия не добавили. Они врезались в деревянные фигуры, выбивая из них щепу. Но прежде чем меня настигли, я успел нырнуть в дверной проём, ведущий внутрь здания.
Промчался по короткому коридору, никуда не сворачивая. Выскочил в другой проём, на этот раз закрытый фанерной дверью. И тут же оказался лицом к лицу с всадником в длиннополом чекмене с серебристыми газырями.
- Думал, самый умный, - усмехнулся в усы всадник. - Управу и не на таковских находили!
Он вскинул шашку. Однако главную ошибку он допустил секундой раньше. Надо было сразу рубить, а не языком молоть, раз такой умный. Я дважды выстрелил ему в грудь. Усатый щекаревец откинулся в седле, но тут же рухнул прямо на конскую шею. Отлично выезженный конь его даже не дёрнулся, когда я стрелял. Он лишь фыркал оттого, что тёплая, липкая кровь полилась по его крупу.
Выдёргивать труп из седла и самому прыгать в него времени категорически не было. В любую минуту могли появиться такие же умники, как тот, кого я только что прикончил.
Улочка была очень узкой, как будто стиснутой с двух сторон домами. Даже не улица, а проулок какой-то. И как только этот щекаревец только сюда на коне въехал. Скакун его теперь загородил мне дорогу.
Я кое-как обогнул его, стараясь не задевать боевого коня, тот вполне мог лягнуть меня - их такому частенько учат. Нырнул в ближайший дом. Однако проскакивать его, как первый, насквозь не стал. Вместо этого быстро поднялся на второй этаж, а оттуда выбрался на крышу. Дома тут стоят очень плотно друг к другу - уйти от преследователей по крышам будет проще, чем по земле.
Одного я только не учёл, что Бадкубе застраивался в последнее время без какого-либо внятного плана. А потому здания тут стояли самой разной высоты. Пробежав по крыше одного, я оказывался на высоте третьего этажа большого, заброшенного доходного дома. Пришлось тогда прыгать прямо в разбитое окно. Куски стекла, торчавшие из рамы, порезали мне кожанку и пустили кровь. Я перекатился по грязному полу, подо мной хрустели стеклянные осколки. Кое-какие из них вписались в тело через толстую кожу куртки. Как только поднялся на ноги, пришлось потратить какое-то время, чтобы избавиться от них.
Прохрустев стеклом под ногами, я поднялся на крышу доходного дома. Вот только вокруг него все здания оказались какими-то жалкими маломерками. Крыши их разделяла высота никак не меньше пяти аршин. Прыгать - большой риск, ноги можно переломать запросто. Однако выбора у меня не было. С высокой крыши доходного дома мне отлично было видно преследующих меня степняков и щекарцев. А им, чтобы увидеть меня, было достаточно только голову поднять.
Я разбежался и прыгнул на крышу самого высокого из соседних домов. Приземлился на неё вроде бы даже удачно, да только крыша подвела. Оказалась совсем ветхой. Она не выдержала моего веса и провалилась с жутким треском. Вместе с её обломками я рухнул на пол второго этажа дома. Тот на моё счастье оказался прочнее. От удара у меня весь воздух из лёгких выбило. Долгие несколько секунд я лежал, пытаясь сделать судорожный вдох. Наконец, мне это удалось. Я закашлялся от хлынувшего в лёгкие потока воздуха. Никогда бы не подумал, что им можно почти захлебнуться. После этого перекатился на бок - на большее меня не хватило.