Восьмиклассница - Маргарита Тиль

отпер замок и сквозь щель просунулась лысыватая голова с заспанными глазами, зияющей прорехой между зубов и весьма недовольным выражением лица, от которого к тому же несло перегаром.

— Чё нада?

Это был Жека. Тот самый, которому досталось от Чижова в подворотне за "твою ма*ь" тогда осенью. Катя удивилась встрече, но сразу узнала его.

"Так они соседи по коммуналке?!"

— …А Чижов дома? Юра Чижов… Я его учительница.

— Нету Щиша. Иди отсюдова и не приходи больше, — недовольно буркнул он и ещё до того, как Катя успела спросить, дома ли его мама, голова исчезла, и дверь захлопнулась.

"Здрасьте, приехали! Что за манеры?!" — Катя была в шоке от того, как бесцеремонно её только что отшили. Как будто она пришла денег в долг просить. Да какое право этот Жека вообще имеет с ней так разговаривать и не давать ей увидеться с теми, к кому она пришла?! Звонила ведь она Чижовым!…Правильно Чижов ему тогда надавал, если он так туго соображает. Насчёт матери и его отношения к ней он наверняка тоже был в курсе, ступил тогда просто, выругавшись перед Чижовым, вот и получил!..

Катя позвонила снова. И даже постучала вдобавок рукой для убедительности.

Через закрытую дверь издалека послышались голоса, но больше ко входу никто не подошёл и не открыл ей.

Она опять нажала на звонок. Тишина.

Постояв минут пять на площадке прислушиваясь к звукам еле разбираемо доносящимся из квартиры, Катя развернулась и с лицом полным недоумения и разочарования пошла вниз по леснице. И даже уже выйдя на улицу, ещё до самой автобусной остановки она надеялась, что вот-вот Чижов появится ей навстречу, что она увидит его издалека где-нибудь на одной из скамеек аллеи и они смогут с ним вновь поговорить, но его нигде не было.

Глава 26

Не пришел Чижов и на последний звонок в конце мая. Катя, специально нарядившаяся для него — как никогда ярко и смело после его комплимента, что ей идёт такое — в своё лучшее красное платье в пол с открытой спиной и руками, до последнего надеялась, что он появится хотя бы ненадолго на её выступлении перед выпускниками. Она подготовила песню HI-FI "А мы любили", так подходящюю для последнего звонка и настолько хорошо передававшую её чувства. Но в зале его не было.

Потом она искала его глазами на школьном дворе в толпе одиннадцатиклассников и учителей, когда те вышли запускать воздушные шары. Погода выдалась замечательная, полуденное солнце стояло как нельзя высоко и припекало совсем уже по-летнему. Всем было весело, все смеялись в предвкушении свободы и начала новой взрослой жизни. Это был последний школьный день для всех этих молодых и красивых девушек и парней, и если не считать предстоящих экзаменов, учебный год, да и все десять лет в школьных стенах для них безвозвратно закончились. Ефимов и Колобов, оба в белых рубашках, выглядящие как настоящие джентельмены, если бы не их дворовая манера держаться и прикалываться над всем и вся, уже совсем не стесняясь курили у всех на виду и фотографировались на память в обнимку с девчонками, цветами и шарами, громко шутя и смеясь, особенно над визгом девчонок от внезапно лопнувшего прожённого сигаретой шарика. Катя стояла у входа на футбольную площадку и наблюдала за происходящим. Она вспомнила, как осенью делала парням замечание здесь же у этой ограды, а потом вдруг встретила Чижова, так грубо впервые обратившегося к ней на "эй ты". Как он весной у этой же ограды мячом разбил нос Фиме за его дурацкие шутки в её адрес. А потом ей улыбался… Как он в любую погоду перекидывал мяч с парнями в этой коробке, а она наблюдала за ними с подоконника в учительской… Как он выходил с парнями покурить сюда во двор и вместо этого жевал яблоки… Как он после зимних каникул встречал её здесь же у входа в школу… Как по утрам чистил снег… Воспоминания всплывали у неё в памяти, размывая силуэты выпускников движущихся вокруг неё в пёстрые пятна. Нет, это были не слёзы. Слова Чижова о том, что любить — это не страдать и не плакать, каким-то чудесным образом повлияли на Катю и отбили у неё всякое желание выливать свои чувства в слёзы. За эти полтора месяца после того их разговора, она к своему удивлению больше не проронила ни одной слезы по Роме. Воспоминания о нём как будто отпустили и не мучали её больше, и она в принципе стала реже о нём вспоминать… Катя была как никогда спокойна и теперь, её тяготили только чувство отчаяния и глубокая задумчивость.

Почему Чижов не пришёл?

Это был последний день, когда Катя вела урок немецкого у 11Б. Последний день, когда она официально была его учительницей. Последний день последнего его года в школе. Как можно было не прийти?..

Выпускники собрались посреди площадки и с радостными возгласами запустили шары в небо. Катя вместе со всеми провожала их взглядом, и застыв глазами на верхушках трепещущих от ветра тополей, её вдруг посетила странная мысль:

Почему каждый раз, когда она так сильно желает его увидеть и заранее готовится к встрече с ним, ничего не выходит? Тогда зимней ночью у его подъезда, на днях прийдя на его квартиру, сегодня на последнем звонке снова… Какая странная закономерность: чем больше она ищет встречи с ним, тем меньше вероятность встретить его. Как же это глупо и смешно… Но, как будто, с Чижовым это правило и впрямь работало. Он сам заставал её всегда врасплох своими внезапными появлениями, как тогда при их первой встрече в автобусе, в дождь в подворотне, на улице с сумками, на мосту после встречи выпускников — всегда спонтанно, всегда в тот момент, когда она никак этого не ожидала. Выходит, его просто нельзя ждать?..

— Катерина Андреевна, их не вернёшь, не стоит так грустить, — вдруг окликнул её голос сзади. Катя оглянулась, испугавшись от неожиданности. Это был Фима, в обнимку с Колобовым, как всегда со своей наглой, но заразительной улыбкой во всё лицо и фотоаппаратом в руках.

— А по нам Вы плакать будете? — они явно над ней прикалывались.

— Это