Маргаритка и чертополох - Марья Зеленая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глотнув чая, чтобы смочить пересохшее горло, Маргарет улыбнулась.
— Ты такой умный! — прощебетала она, пуская в ход привычную тактику против мужчин. — Я бы в жизни не додумалась так поступить.
Но, вопреки ее ожиданиям, Рэдклифф не расплылся в самодовольной улыбке. Его холодный взгляд все так же пробирал до костей.
— Разве? — насмешливо бросил он. — А я-то думал, ты не настолько глупа.
Немного сконфузившись, Маргарет все же продолжила:
— Ах, ну что ты, мой скудный умишко ни за что бы до такого не догадался. Вот только меня беспокоит одна вещь…
— Какая?
— Что местные жители могут плохо о нас подумать. Разве мы, как представители Его Величества, не должны проявлять к этим несчастным варварам милосердие и справедливость? Мы ведь здесь для того, чтобы нести цивилизацию в эти края…
Рэдклифф откинулся на спинку стула и оглушительно расхохотался.
— Черт побери! — хлопнув себя по ляжкам, воскликнул он. — Дорогая, да тебе следует податься в миссионеры. Поезжай в колонии, будешь проповедовать индейцам и прочим дикарям.
Горло сдавило от обиды. Ни один из ее кавалеров не позволял себе так грубо насмехаться над ней.
— Но шотландцы и так нас ненавидят, — пролепетала Маргарет. — Зачем злить их еще сильней?
Рэдклифф снисходительно улыбнулся.
— А ты так и не поняла? Тогда ты действительно очень глупа.
— Не поняла чего? — буркнула Маргарет сквозь набежавшие слезы.
— Чем сильнее ско́тты ненавидят нас, там больше они бунтуют. Чем больше они бунтуют, тем чаще я подавляю мятежи. Чем чаще я подавляю мятежи, тем полезнее я для Короны. Теперь-то дошло?
Маргарет вздрогнула, словно ее окатили холодной водой. Цинизм и безнравственность мужа предстали перед ней во всей красе. Так вот зачем он приказал изнасиловать жену Кайдена! Вот почему солдаты жгут деревни шотландцев и убивают их скот! Война должна продолжаться! Ненависть не должна утихать!
Томас Рэдклифф — чудовище. Он породил и подпитывает порочный круг жестокости и смертей, и нагревает на этом руки.
«Горцев называют кровожадными дикарями, но на самом деле — это мы самые настоящие дикари!» — вдруг с отчетливой ясностью осознала она.
Отвращение к мужу захлестнуло ее с головой. Маргарет отшвырнула салфетку и выскочила из-за стола.
***
Она не собиралась присутствовать на экзекуции, но в итоге все же решилась взглянуть. Окно ее спальни выходило в сад, поэтому нужно было найти место, откуда будет виден двор казармы.
Горничная, как назло, куда-то запропастилась, и Маргарет отправилась бродить по замку одна. Вскоре ее поиски увенчались успехом: из бойницы одной из башенок хорошо просматривался плац.
Там уже все подготовили к «представлению». Посередине высился деревянный помост, который охраняли солдаты с ружьями наперевес. Вокруг толпились простолюдины, кто в шотландских пледах, кто в обычной одежде. Судя по всему, это была замковая челядь и, возможно, жители окрестных деревень.
Серые стены, мрачное небо, низкие сизые облака наводили тоску. Маргарет поплотнее закуталась в шаль и прижала руки к ноющему животу. Ей не хотелось смотреть на истязания невиновных, но что-то подсказывало: она должна быть здесь. Внутри словно звенела натянутая струна, не давая закрыть глаза на злодеяния мужа и смириться с тем, что его богатство построено на слезах и крови.
Когда часы на башне пробили полдень, толпа расступилась, и Маргарет увидела заключенных. Щурясь от света, те брели в сопровождении солдат. Один — изможденный мужчина со спутанной черной бородой, второй — тощий мальчишка от силы пятнадцати лет. Их рубахи, некогда белые, сейчас были серыми от грязи.
У Маргарет сжалось сердце. Парнишка такой молоденький! Неужели его тоже будут пороть?
Рэдклифф в красном мундире стоял на помосте, заложив руки за спину, и ждал. Пленников заставили подняться по ступеням.
— Кто первый? — спросил Рэдклифф.
— Я. — Мужчина шагнул вперед.
— Снимай рубаху!
— Я хочу получить наказание и за сына. — Пленник кивнул на подростка. Мальчишка запротестовал, но мужчина цыкнул на него.
— Снимай рубаху! — повторил Рэдклифф, не реагируя на его просьбу.
Заключенный стянул сорочку, и взору открылась жилистая белая спина. У него были широкие плечи и крепкие мускулы, но он явно отощал за месяцы тюрьмы. Аккуратно свернув рубаху, узник положил ее на помост. В его движениях не было ни скованности, ни суеты: он явно не собирался давать перед сассенахами слабину.
Солдаты надели ему на запястья кандалы, подвели к столбу и приковали руки к верхушке.
— Пятьдесят ударов, — приказал Рэдклифф, и по толпе прокатилось дружное «Ох!»
Капрал Дженкинс с плетью в руках подошел к пленнику.
— Приступай!
Маргарет затаила дыхание. Капрал размахнулся, и хвостики плети хлестко ударили по спине. Пленник дернулся, но не издал ни звука. На бледной коже проступили багровые следы.
Зрители хранили молчание, и Дженкинс продолжил. В гробовой тишине удары оглушительным свистом отдавались в ушах. Маргарет содрогалась с каждым взмахом плети. Вот по истерзанной спине потекла первая кровь.
Рэдклифф стоял у столба, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Маргарет не видела его лица, но была готова поклясться, что сейчас на нем играет самодовольная ухмылка.
Проклятый ублюдок! Он явно получает от всего этого удовольствие.
Она посмотрела на ждущего своей очереди юнца. Тот застыл, напряженно вытянув шею, и неотрывно глядел, как истязают отца.
«Он будет ненавидеть нас до конца своих дней», — подумала Маргарет, заметив, как сжимаются и разжимаются его кулаки.
Не в силах больше смотреть, она отошла от оконца и прислонилась к стене. Ее подташнивало, по телу пробегала дрожь.
В Лондоне часто казнили преступников, и некоторые из ее знакомых ездили в Тайберн, поглазеть на «веселое зрелище». Они приезжали в закрытых экипажах, чтобы не быть узнанными, и наблюдали за происходящим сквозь шторку на окне. Однажды они пригласили Маргарет с собой, но, когда она увидела, как повешенный дергается в петле, ее стошнило прямо в карете. Больше она в подобных забавах не участвовала.
За окном по-прежнему раздавались удары плети. Маргарет боялась выглянуть наружу, но и не решалась уйти. Что-то держало ее здесь.
Над головой вдруг послышался всхлип. Маргарет вздрогнула и прислушалась. Звук вроде бы донесся с верхнего этажа. Туда вела спиральная лестница, но ступени казались слишком старыми и осыпавшимися, и Маргарет решила не подниматься.
«Наверное, кошка», — подумала она.
Между тем звуки ударов утихли, но тут послышался мужской крик:
— Нет! Пожалуйста!
Маргарет кинулась к окну и поняла, что кричал отец, умоляющий пощадить сына, которого солдаты тащили к столбу. Мужчина стоял на коленях, видимо не в силах держаться на ногах,
