Берег Живых. Буря на горизонте - Анна Александровна Сешт

– Ты уже направил отряд в храм?

– Мои воины уже должны быть в Кассаре. Жрецов доставят ко мне.

– Я велела всем, на кого имею влияние, искать. Обещаю, мы узнаем правду. Если всё обстоит так, как говорят, мы найдём Хэфера и осквернительницу.

Неожиданно для царицы Император вдруг протянул к ней руку. Амахисат на мгновение прикрыла глаза, боясь, что он придушит её или столкнёт с балкона… но мрачная тень предчувствия миновала без следа. Секенэф обнял её за плечи. Так можно было обнять близкую родственницу, но не женщину, у которой ищут утешения. Впрочем, никогда, даже на брачном ложе, царица не знала любви своего Владыки. Он исполнял долг, сделав необходимое для рождения двоих детей, – а рэмеи были не столь плодовиты, как люди, так что на это потребовалось время и не одна попытка. Но помимо долга Император никогда не приходил в её покои и не звал её к себе. Он был верен единственной женщине – мёртвой. У него даже фавориток при дворе не было – это она знала точно, потому что бдительно наблюдала за всеми возможными претендентками. Медитации в храме Золотой – другое дело, но Амахисат не была уверена, что Секенэф находил утешение у жриц, пропускавших сквозь себя энергии Хэру-Хаэйат. Та, которую она предпочитала даже в мыслях не упоминать по имени, ведь тоже была жрицей Золотой. Такое напоминание могло не только исцелять, но и ранить даже спустя столько лет.

Царица почувствовала его сухие губы на своём виске и услышала тихий голос:

– Спасибо тебе, Амахисат. Спасибо, что ты со мной в этот тёмный час.

Он говорил от сердца, искренне. Женщина растерянно кивнула и обняла мужа за пояс, вместе с ним глядя на изумрудные дворцовые сады, на богатые усадьбы и обелиски храмов за стеной. Одинокий сокол – священная птица Ваэссира – кружил в небе, издавая тоскливый пронзительный клич. Обычно появление его означало благословение для правящего рода, но сегодня он как будто скорбел, а не даровал силу.

– Я направил Ренэфу приказ возвращаться в столицу. Пришло ему время начать обучение как наследнику.

Амахисат улыбнулась. Она поддержала решение Секенэфа обучить обоих детей. Ренэфу не помешает грамотная союзница в лице Анирет. На что-то, кроме удачного брака, её дочь должна была сгодиться, и, похоже, Император думал так же. Не зря ведь он просил Таэху выделить Анирет стража из посвящённых воинов Аусетаар, да к тому же племянника самого Джети. Нужно будет настоять на том, чтобы и к Ренэфу приставили особого стража. Возможно даже, Секенэф сумеет повлиять на Ануират, и пусть не Восьмерых, так хоть одного род псоглавых выделит будущему Владыке уже сейчас.

– Я тоже направила ему письмо, – сказала царица. – Сообщила, что Анирет уже отбыла в верхние сепаты, и ему следует поспешить. Может, дух соперничества заставит его ускориться, – она усмехнулась.

– Хорошо. Тебя-то он точно послушает.

– Тебя он не послушать не может, – мягко возразила Амахисат. – Ты – его Владыка.

– Разумом он подчинится, но сердцем следует за твоими словами, – Секенэф чуть улыбнулся, с теплом. – Так всегда было, помнишь?

На миг ей показалось, что они ещё сохранили безусловное понимание их партнёрства, что их связь не прервалась, что у них ещё есть будущее.

– Ты ведь рад его победе в Леддне? – спросила царица. – Он так надеется, что ты будешь гордиться им.

– Так и будет, – кивнул Император, и взгляд его снова стал отстранённым.

Даже вести о блестящей победе Ренэфа в Леддне не затмили для него мрачных слухов о дальнейшей судьбе погибшего наследника. Мудро Амахисат не стала настаивать на дальнейшем разговоре о своём сыне и предпочла поддержать Секенэфа в его горе.

– Что ты будешь делать со жрецами Стража Порога, когда их приведут во дворец?

Золотые глаза Императора полыхнули едва сдерживаемым гневом, так, что даже царица невольно отшатнулась. А от звучания его голоса её пронзило холодом до самых костей.

– Спрошу с них ответа.

Глава 7

Мисра добралась до условного места в оговорённый срок – насколько это было возможно. Затерянная среди холмов кипарисовая роща лежала на соседней с Леддной территории – в землях, относившихся к городу Митракис. Тот, встреча с кем ей предстояла, уже должен был прибыть и ждать её.

Бесшумной тенью она скользила между деревьями. В сумерках так легко было представить, что она находилась по ту сторону гор Маэлдаз, на подступах к зачарованным чащобам Данваэннона. Приложив ладони ко рту, она издала тихий клич ночной птицы – ничего особенного для непосвящённого слуха. И только избранные знали: этот конкретный вид птиц обитал лишь в лесах ближе к Перекрёсткам Фэйри, и научиться имитировать его было не так просто.

Ни одна веточка не треснула, ни один мелкий камень не перекатился в ответ. Но, подчинившись инстинкту, Мисра развернулась грациозно и быстро и выставила перед собой кинжал, в паре сантиметров от выросшей за ней фигуры. В полумраке блеснуло лезвие охотничьего ножа, и она отскочила, избежав молниеносного удара. Чуть пригнувшись, противники кружили друг вокруг друга, обмениваясь быстрыми, как бросок змеи, выпадами. Ни один не достиг цели.

– Блестяще, как всегда, Миссари, – произнёс мелодичный голос по-эльфийски, используя эльфийскую же, не упрощённую вариацию её имени.

Противник опустил нож, и девушка в свой черёд опустила кинжал и распрямилась, выходя из из боевой стойки.

– То же могу сказать и о вас, лорд Каэлисс, – ответила она и улыбнулась. – Ясных звёзд Вам.

– Да хранит тебя Мать Данвейн.

Они чуть поклонились друг другу, и лишь теперь Каэлисс открыл лицо – в знак доверия к своей собеседнице. Как и все эльфы, он был красив той утончённой красотой, которую некоторые люди находили слишком уж ирреальной, нездешней, чтобы по-настоящему ею восхищаться. Кто-то называл такую красоту бесполой, но Мисра не была с этим согласна. Да, и мужчины, и женщины этого народа были стройными и худощавыми, лишёнными выраженных форм, которые для прочих рас могли символизировать притягательность или силу. Впрочем, хрупкость их была весьма и весьма обманчива – эльфийские воины не уступали подчас и демонокровным гладиаторам с их бугрящимися под доспехами мышцами. Лица наследников Фэйри имели тонкие, более удлинённые, чем это свойственно человеческой расе, черты. Их миндалевидные глаза были расположены под небольшим углом, что тоже не встречалось у людей, а радужка отличалась невероятными насыщенными оттенками. Как правило, все эльфы, даже охотники и земледельцы из низших сословий, носили длинные волосы, считавшиеся признаком здоровья и силы, гармоничного течения энергий. Между прядями проглядывали заострённые уши – еще одно отличие от людей и рэмеи.

Черты лица