Не говори любви «прощай» - Потапова Татьяна

— Простите, — Варе было приятно, что ее так высоко оценивают, — я ничего не понимаю в творчестве. А на позирование для вас нужно время, которого у меня нет.

— А что вы делали в той квартире? — вдруг вспомнил Валентин.

— Я ее продавала.

— И продали?

— Почти.

— А можно мне ее посмотреть? Напоследок? — осенило Валентина. — Столько о ней слышал, а ни разу не видел. Мне это с художественной точки зрения интересно…

Варя пожала плечами. Она хотела сказать: да мне все равно, раз так хочется, то не жалко, хотя лично ей очередной поход туда никакой радости не доставлял… Словно боясь отказа, Валентин поспешил к выходу, захлопнул дверь мастерской, вприпрыжку, увлекая за собой Варю, поднялся на второй этаж.

— Шикарно! — восхитился он, оценивая, вероятно, уровень евроремонта. — Да тут и мебель есть!

Валентин стоял у кровати и почесывал свою лысину. Мимоходом Варя отметила, что растительности на его голове все-таки осталось совсем мало. А потом перевела взгляд на кровать. Она, застеленная синим покрывалом, по-прежнему возвышалась посредине комнаты как живое существо и словно излучала превосходство над окружающими предметами и людьми.

— Вот это ложе! — Валентин с размаху упал на кровать и дважды подпрыгнул. — Ой, — смутился он, — не сломаю?

— Кстати, — прыть художника заразила Варю, — было бы здорово!

Не снимая босоножек на шпильках, она решительно взобралась на это отвратительное лежбище и стала прыгать за компанию с Валентином. Каблуки дырявили тонкую ткань, которая застревала в Вариных босоножках и тянулась за ними вверх… Изумленный поначалу Валентин быстро включился в это безумство. Они молча прыгали, будто соревнуясь, у кого получится выше. Варя делала это яростно, вкладывая в странное занятие всю свою силу и ненависть. Кровать держалась как железобетонная, только слегка поскрипывала, словно жалуясь на усталость. А тонкие каблуки не выдержали, один подломился, проткнув матрас и оставшись там. Варя попыталась его вытащить, Валентин взялся помогать и вдруг впился в ее губы. Они упали на истерзанное синее покрывало… Все произошло слишком неожиданно, как продолжение их дурацких скачек на кровати, и Варя плохо осознавала, что делает.

Когда все кончилось и в голове прояснилось, она с ужасом подумала, что ей только и остается, как прыгать из постели в постель, открыть счет любовным победам и хвастаться этим перед подругами. И не то чтобы Валентин был уж слишком плох. Он хорош хотя бы тем, что не указывает Варе на ее недостатки, не посылает на пластические операции… Но это совершенно чужой, посторонний человек, при виде которого она не испытывает никаких романтических чувств. Может быть потому она никогда раньше не изменяла мужу, что часто влюблялась только до встречи с Серегой, а потом как отрезало — она не встретила никого в своей жизни, кто сильно превосходил бы ее мужа.

Валентин дежурно чмокнул Варю в щеку и спросил:

— Когда заглянешь в следующий раз?

Она помялась:

— Не знаю.

За последние дни Варя хорошо усвоила истину: никогда не говори «никогда».

Приехав домой, она подошла к Иркиной двери и позвонила. Никто не отозвался.

Глава двадцать третья

— Посмотри на эту пару, — Гена подтолкнул Любу и показал на мужчину и женщину, которые стояли в кассу перед ними с корзиной, доверху наполненной продуктами. — Мужик такой интересный, а жена… До чего страшная! Ей лет тридцать, а выглядит на сорок три. А тебе сорок три, а выглядишь на тридцать.

— Ну не преувеличивай. На тридцать один, — тихо сказала Люба.

— Сплошные мезальянсы, — продолжал удивляться Геннадий. — Как люди выбирают друг друга? По каким критериям? Я поражаюсь.

Он помолчал, а потом прошептал на ухо Любе:

— Вообще-то по женщине можно судить о ее муже. В том смысле, как он жену содержит. Вот по тебе сразу видно, что муж хороший. — Все утро у Гены было игривое настроение.

Подошла их очередь, и Люба стала выкладывать на движущуюся черную ленту набранные в огромном количестве продукты. Сегодня Инна собиралась привести в гости своего Веню. Это не обрадовало Любу. Она не могла понять, что за отношения у дочери с ее новым знакомым. Инна не откровенничала, вела себя ровно — без каких-либо всплесков эмоций и слезных переживаний, как бывало с Вовой. Значит, решила Люба, там никакой любви нет, типичная дружба двух людей, у которых параллельно произошли негативные события в личной жизни. И сейчас они просто поддерживают друг друга, найдя на ниве предательства своих возлюбленных общую борозду. Это ненадолго. А раз так, то зачем устраивать официальные смотрины, приводить Веню, суетиться, накрывать стол?

Конечно, Любе нетрудно что-то приготовить, а за продуктами все равно надо было ехать, но пусть бы Инна сама встречала своего друга и вела с ним беседы, а они с Генкой лучше куда-нибудь в гости сходили бы. Или в кино, театр. Неважно. Это было бы гораздо интереснее, чем сидеть с этим Веней, менять посуду и пребывать в напряжении, размышляя, о чем говорить с малознакомым человеком. Ведь она видела его мельком только один раз — тогда, на Женькиной квартире! А с Генкой они и вовсе не встречались!

— Я не понимаю, — как нарочно ворчал Геннадий, усугубляя Любино состояние, — зачем Инка теряет время с этим парнем? Не может у себя в банке банкира подобрать? Почему другие девчонки находят себе нормальных женихов, а она связывается черт знает с кем? То наркоман, то разведенный… Если этого Веню жена бросила, то, может, он как мужик несостоятелен?

— О господи! — бросила Люба. — У тебя одно на уме.

— А от хороших мужиков жены не уходят. Они на дороге не валяются. У нас в стране мужчин и так не хватает. Кого только бабы не подбирают — любых уродов. А от вашего замечательного Вени жена сбежала.

— Женщины разные бывают! — рассуждения мужа Любу злили. — Некоторые всю жизнь гуляют, не могут без этого.

— Да, все вы об одном мечтаете, — с подозрением посмотрел на жену Генка.

— Ну приехали! Больше нам мечтать не о чем.

— Ты последнее время постоянно где-то пропадаешь. И все отговорки какие-то: баня, гости… Я же не хожу без тебя по гостям. Неизвестно, кто там в этих банях собирается.

— Ген, и так настроение плохое, а ты еще с какими-то глупостями…

— Из-за чего это у тебя плохое настроение? — насторожился Геннадий.

— Из-за Инки, из-за чего же еще… Думаешь, я не переживаю?

— Ты как мать давно бы ее с кем-нибудь познакомила.

— С кем?

— Подумала бы. У твоих подруг есть ведь сыновья? Занималась бы дочерью, а не походами в бани. Раньше родители подыскивали женихов. И правильно, между прочим, делали.

Люба насупилась. Ей так и хотелось взорваться. Что за чушь Генка мелет? Прямо действует на нервы. Вот сейчас еще Инка с Веней придут, Генка будет дергаться и, улучив момент, шептать ей в ухо, как не нравится ему гость, как он что-то не так сказал, не так сделал… Люба не помнит случая, чтобы муж не раскритиковал тех парней, что приводила домой дочь. Вот еще и поэтому ей заранее не нравилось предстоящее застолье.

Она понимала, что в основе всех ее переживаний лежал страх. Перед новой неудачей, разочарованием… Инна такая легкомысленная и доверчивая… Вот и расплачивается. И неизвестно, действительно, почему от такого хорошего Вени ушла жена… Все-таки иногда Генка смотрит в корень…

В самом мрачном настроении она жарила мясо. Времени уже ни на что не хватало. «И ничего страшного, — думала Люба. — Подождут. Инка совсем обнаглела. Могла бы прийти пораньше и помочь. Кому это надо — мне или ей?»

Прозвенел звонок, Геннадий открыл дверь, и Люба услышала, как прихожая наполнилась чужими голосами. Их было чересчур много для двоих.

— Мама! — крикнула Инна. — Ты где?

Люба вытерла руки, сделала потише газ, надела улыбку на лицо и вышла из кухни.

— Знакомься, — Инна светилась радостью. — Это родители Вени.

— Семен Васильевич, — поклонился невысокий худенький мужчина.