Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов

Михн одобрительно крякнул:

– Если б в Римове такое!..

– Не понадобится и нам! – засмеялся Вольга. – Но осторожность не помешает.

– Идем, княгиня! – склонился Михн. – Опасно тут. Всех воев со стен согнали, сами стоим. Наблюдатели на башнях есть – и ладно!

Ярославна сердито махнула рукой: молчи! Все повернулись к заборолу.

Полонные тем временем убрали забор на сгоревшем посаде, и половцы, выставив копья и закрывшись щитами, сгрудились у самого рва – прямо напротив городниц, на которых стояла крошечная группа защитников. Ржали кони, нетерпеливо перебирая копытами, вся огромная масса степняков, изготовившихся к атаке, шумела и кричала, ожидая сигнала. Внезапно все стихло. Из расступившихся рядов войска выехала группа всадников в блестящей броне. Впереди, на красивом вороном коне, рысил худощавый половец в шлеме с крашенным червленью конским хвостом на остроконечном навершии.

– Кза! – вздохнул Михн. – Стрелков рядом нету!

Кза поднял руку и к нему на гнедой лошадке подскакал человек в длинном халате и в чалме. Поклонился.

– Наш красавец! – повернулся Вольга к Кузьме. – Ну, счас будет…

Кза что-то сказал человеку в халате, и тот протянул к стене города руку с зажатой в ней черной коробочкой. В то же мгновение огромный черный куст вырос на посаде, прямо посреди изготовившегося к штурму войска. Люди и кони взлетели вверх, и, медленно переворачиваясь в воздухе, понеслись в разные стороны. Часть у пали в ров, некоторых шмякнуло даже о стену. Грохот пришел потом.

– Ты говорил о космонавтах?! – закричал Вольга Кузьме, скалясь во весь рот. – Смотри!

– Когда успел? – прокричал Кузьма, зачарованно вцепившись в бревна заборола.

– Пока ты с тыном возился! Зачем добру пропадать?! Вышел за стены еще раз…

На сгоревшем посаде царил хаос. Обезумевшие кони с ошеломленными всадниками бессмысленно метались вдоль городской стены, некоторых, свалившихся с седла, кони таскали за ноги, застрявшие в стременах. Но большая часть половецкого войска, отхлынув назад, скакала прочь, погоняя коней плетью. Оставшиеся в живых нукеры Кзы, закрыв его своими телами, уводили хана подальше от стен.

– Наша очередь! – повернулся Вольга к Улебу.

Тот махнул со стены ждавшей во дворе сотне. Запела труба и створки городских ворот медленно поползли в стороны. Заржали кони, принимая на свои спины тяжело вооруженных всадников.

– Повеселимся!

Вольга стремительно сбежал вниз и вскочил в седло коня. Отряд русских галопом вылетел за стену, вои и дружинники на скаку стали бить копьями и сечь, обезумевших половцев. Улеб, посверкивая на солнце клинком, рубил направо и налево. Вольга держался рядом, крутил над головой гирьку кистеня, то и дело опуская ее на неосторожно открывшего врага. Крики людей и животных заполнили все вокруг. Выбежавшие следом за конными горожане, добивали раненых и вязали ошеломленных степняков.

– Спаси тебя бог, боярин! – поклонилась Ярославна Кузьме.

– Что ты, княгиня! – подскочил Михн. – Люди увидят!

– Пусть видят! – решительно сказала Ярославна, утирая с лица слезы, – Пусть видят, кому обязаны жизнью своей, кого поминать должны еще много лет и детям своим это наказать! Спаси тебя бог, боярин, за отвагу твою, за доброту, а паче всего за ум твой великий и светлый навеки! За чужих тебе людей ты бился, как своих, не ропща и требуя награды, как другие. Я этого никогда не забуду!

Кузьма отвернулся к заборолу. Сеча, кипевшая перед стеной, двоилась и расплывалась…

– Как тебя зовут?

– Магомад.

– Врешь, собака!

Кат, услышав восклицание Вольги, сощурился и с размаху ожег плетью подвешенного за связанные руки пленника. На голой спине пытаемого мгновенно вспух багровый рубец.

– Зачем лжу говоришь боярину?! – прошипел кат и снова размахнулся.

– Стой!

Подскочивший Кузьма перехватил руку ката. Тот обиженно покосился:

– У меня заговорит, боярин! Всю правду скажет!

– Один уже заговорил! – недовольно сморщился Кузьма. – Закопали неделю тому. Не так надо!

Кузьма повернулся к Улебу.

– Дозволь, князь, нам с ним сглазу на глаз… Человек этот с нашей стороны, тебя сторожится. Нам скажет.

– Думаешь? – сощурился Улеб.

– Дай попробовать!..

Улеб пожал плечами и вышел. Следом, подчиняясь знаку Кузьмы, отправился, что-то недовольно бурча себе под нос, и кат. Когда они остались только с Вольгой, Кузьма молча развязал ремни на руках пленного, подвел к скамье. Затем протянул глиняную кружку с водой. Пленник жадно схватил ее.

– Ты ему еще личико помой! – хмыкнул Вольга. – За все хорошее, что сделал!

Кузьма отмахнулся. Подтащив здоровой рукой скамью поменьше, сел напротив пленника. Тот смотрел настороженно.

– Откуда ты, Магомад? Из какой стороны?

– Не знаю, – хрипло сказал пленник.

– А кто твои родители?

– Не знаю.

– У тебя есть жена, дети?

– Не знаю…

– Дать бы тебе! – Вольга раздраженно плюхнулся на скамью рядом Кузьмой и вдруг схватил пленника за горло. – Что ты мульку гонишь?! Дурачка из себя корчишь?!. Не знает он! Мы знаем! Уж я-то тебя разглядел!.. Ты Карим Цечоев, он же Мумит, он же Музыкант! Террорист и убийца, похититель детей. Сколько матерей из-за тебя, гнида, плачет, сколько ты детей осиротил?! Ты будешь здесь нам…Что и пещеру забыл?! Да я тебя!..

Пленник задавленно хрипел, испуганно глядя на разъяренного Вольгу.

– Погоди! – Кузьма мягко отстранил друга. – Успеешь еще! Дай мне!

Он повернулся к пленнику.

– Почему о себе ничего не знаешь?

– Не помню.

Вольга зло цыкнул, но Кузьма упредил его движение.

– Совсем ничего?

Пленник кивнул.

– Хорошо, – пожал плечами Кузьма и взял со стола небольшой брусок в бумажной обертке.

– Нашли при тебе. Что это?

– Гремучее зелье. Стены валить, врагов убивать.

– Толовая шашка, проще говоря. Откуда?

– Принес с собой.

– Откуда?

– Не помню.

Вольга скрипнул зубами. Кузьма снова сделал упреждающий жест.

– А как использовать, знаешь?

– Да.

– Это, значит, не забыл?

– Вспомнил.

Вольга вскочил со скамьи и стал мерить шагами тесный подвал за спиной Кузьмы. А тот, как ни в чем не бывало, продолжил допрос.

– Расскажи нам, Магомад, подробнее. Как ты появился в этой стороне? Как и почему пошел на службу к половцам?

Пленник наморщил лоб.

– Я помню море… Я стою на берегу и смотрю на воду. Волны набегают на песок, шипят… Мне плохо – очень болит голова, – Магомад поднял руку к голове; Кузьма будто сейчас увидел широкий белый шрам, перерезавший висок пленника ото лба к уху. – Я хотел умыться, но тут налетели всадники. Они набросили на меня аркан и потащили к хану.

– Кзе?

– Сначала это был другой хан. Потом меня отвели к Кзе.

– Что сказал первый хан?

– Сначала все спрашивал, как ты. Но я не понимал их речи. Тогда один воин заговорил по-арабски. Этот язык я знаю… Хан спросил: из той ли я страны, где поклоняются пророку Магомаду. Я сказал, что да. Тогда он обрадовался, и меня отвели к Кзе. Отвезли… Мы долго ехали…

– Что сказал Кза?

– Перед ним на ковре разложили содержимое моего мешка, хан спросил, что это. Я сказал: убивать людей. Он попросил показать. Мне подвели быка. Я привязал зелье к рогам, вставил трубочку со шнуром и поджег его.

– Ага! Это, значит, не забыл?! – рыкнул над ухом Кузьмы Вольга.

– Руки помнили, – Магомад облизал губы. – Я знал, что хан должен остаться доволен. Иначе будет плохо.

– Хан был доволен? – спросил Кузьма.

– Быка разорвало на куски, и Кза ругался. Сказал, что так убивать ни людей, ни скот не имеет смысла, мечом это сделать проще. Потом спросил, можно ли зельем повалить городскую стену? Я ответил: да! Тогда он спросил, сколько стен смогу пробить тем зельем, что есть? Я не знал, что он говорит про деревянную стену, думал, что каменная… Сказал, что только одну. Кза заругался, а потом спросил, могу ли я сделать орудие, сжигающее русские города. Я сказал, что да…

– Избирательная память! – хмыкнул Вольга.

– Я не знал, как жечь города, – пленник снова облизал губы, – но надеялся вспомнить. Попросил показать все, что у них есть из хорошо горящих жидкостей и солей – мне принесли. Потом другое… Сначала сделал зелье, чтобы шерешира летела, потом придумал для нее орудие…

– Это получалось!

– Я очень хотел… Я думаю, меня этому учили. Я не помню, кто и где, но учили. Руки сами делали: брали что нужно, смешивали, укладывали… Мне дали тонкую кожу, я рисовал на ней углем, а другие люди строгали дерево, ковали железо… Когда первая шерешира улетела на двести шагов и подожгла стог камыша, Кза остался доволен. Дал мне коня, повозку, шатер и красивую одежду. Сказал, что после похода на Русь, даст табун и много женщин.

– Раскатал губу! – замахнулся Вольга. – На наших женщин!

– Угомонись ты! – рассердился Кузьма. – Выгоню следом за Улебом! Не посмотрю, что воевода!