Нелюбимый (СИ) - Доманчук Наталия Анатольевна

— Ладно, хватит обо мне. И так все понятно. Расскажите о вашей семье.

Давид пожал плечами:

— У меня большая дружная семья: четыре племянника, племянница, Даша, которую вы знаете, внучка Настенька, наверное, и ее видели, да?

Марина замотала головой:

— Нет пока, Артем только обещает!

— Вот… Ну и сноха — супруга моего покойного брата.

Марина удивилась:

— А жена?

— Я женился, когда был совсем молод, но почти сразу овдовел. Она погибла вместе с нашим не родившимся ребенком.

— Простите… а мать Семена?

— Ох… эта ужасная и очень неинтересная история… для меня лично. Это была случайная связь… всего один раз девять лет назад.

— То есть вы не вместе сейчас?

— Она… эта девушка… скорее всего станет частью моей семьи, но не в роли моей жены. У нее отношения с моим старшим племянником, и, надеюсь, они скоро поженятся, — и, увидев удивление на лице Марины, он продолжил, — да, понимаю, как странно все это звучит, Санта-Барбара, не меньше. Но такова жизнь.

— А вы ее любите, да?

— Ой, нет, что вы! Какая любовь в моем-то возрасте!

Марина улыбнулась, резко встала и включила чайник.

— Подогрею воду, а то чай остыл.

Давид не сводил с нее глаз и, когда она вдруг обернулась и их взгляды встретились, у нее на щеках опять появился легкий румянец.

Марина отвернулась и спросила:

— Вам нравится рассматривать некрасивых женщин?

Давид рассмеялся:

— Да. Это мой фетиш.

— Некрасивые женщины?

— Нет. Красивые, которые считают себя некрасивыми.

Еле сдерживая улыбку, она взяла чайник и долила в чашки кипяток.

— Вы верите в любовь с первого взгляда? — спросил Давид.

Марина чуть замешкалась с ответом и поэтому задала ему встречный вопрос:

— А что, бывает другая?

Давид хмыкнул:

— Я тоже думал, что нет. Но мой брат полюбил свою будущую жену спустя почти десять лет после знакомства.

— Это скорее исключение. Могу поспорить, что вы помните и дату, и время, когда влюбились. И даже что на ней было надето.

Давид задумался. Сначала попробовал вспомнить первую встречу с Аленой. Но нет, в памяти сохранилась только дата, когда они познакомились. А вот с Надей, своей покойной женой, он действительно помнил все: и дату, и время, и ее коротенький бежевый плащ, в котором она ежилась от холода на автобусной остановке.

— Да, — тихо ответил Давид, — я действительно помню все… А вы?

— И я все. А еще у нас с Семеном случилась любовь с первого взгляда. Мы за секунду это поняли! — она улыбнулась. — Он даже помнит, в чем я была одета! Я тоже помню: на нем была футболка салатового цвета и темные брючки.

Марина так тепло это сказала, что Давиду потребовалось немало усилий, чтобы совладать с собой и снова не разрыдаться. К счастью, у него зазвонил телефон, он посмотрел на экран и спросил:

— Я отвечу? Это племянник.

Марина не ожидала, что он будет спрашивать ее разрешения, и растеряно кивнула.

— Да, Сашка. Все хорошо. Нашел. Расскажу все завтра. У вас как? Вот и отлично. Ложитесь спать. Да, я останусь в городе. Обнимаю.

Завершив разговор, он посмотрел на Марину и спросил:

— Так… и на чем мы остановились?

Она засмущалась, но Давид ей помог вспомнить:

— Вы что-то там говорили про курицу и овощной салат.

Время обнимать

Они проговорили всю ночь: взахлеб, снедаемые нетерпеливым желанием лучше узнать друг друга и общаясь так, как будто знали друг друга всю жизнь, а потом разлучились и вот опять встретились и не могли наговориться. Это была долгая, но сумасшедшая по накалу ночь: они перешли на ты, у них случился первый поцелуй — робкий, как у школьников, но такой значащий, для обоих. Возможно, они оба поняли, что для них это последний первый поцелуй.

Будильник зазвонил ровно в семь, и оба вздрогнули от неожиданности:

— Что это? — не понял Давид.

— Жизнь. Она продолжается. — Марина запустила пальцы в его волосы и потерлась своим носом об его. — Семену в школу, мне на работу.

Она попыталась встать с дивана, на котором они сидели в обнимку, но Давид ее потянул за руку, и она снова оказалась в его объятьях:

— Какая работа? Ты о чем вообще?

Она рассмеялась:

— Давидушка, я хирург. У меня сегодня две серьезные операции.

— Тебе шестьдесят девять лет! По-моему, тебе давно пора на пенсию.

Она опять прыснула:

— В паспорте всего сорок пять. Так что увы, но надо идти поднимать Семена и самой собираться.

— А что мне делать? — расстроено спросил он.

— Может, стоить взять перерыв и подумать? — она выжидающе посмотрела на него.

— О чем?

— О нас с тобой, — Марина опустила голову и тихо спросила: — А если это не любовь?

— Да-а-а? А что же тогда? — удивленно поднял бровь Давид.

— Ну, не знаю… помешательство?

— Э, нет! Ты меня в свой старческий маразм не втягивай. Мне всего шестьдесят два! Я еще ого-го!

— А кто мне пару часов назад говорил, что «какая любовь в моем-то возрасте»? А?

— Если бы ты знала, как я еще сутки назад был далек от всего этого!

— И я даже не думала, что со мной еще раз произойдет такое…

— Я был уверен, что найду сына и всю свою оставшуюся жизнь посвящу ему. А тут… раз… и ты!

— Как снег на голову?

— Снег? Как метеорит!

— И что будем делать? — робко спросила Марина.

— Все, как положено в современном мире: женимся, ты переезжаешь с Семеном ко мне, будем жить-поживать и добра наживать.

— Жить-поживать — это уже не из современного мира, а из прошлого века, года пятидесятого…

— Ты у нас старушка, тебе видней! — и заметив, что она раскрыла рот в недоумении, притянул к себе и нежно поцеловал. Потом отстранился и, улыбаясь, покачал головой:

— Метеорит, не меньше!

Через полчаса они завтракали на кухне и обсуждали планы на день.

— Семен, ты не будешь против, если я тебя заберу со школы, и мы чуть погуляем? — спросил у сына Давид.

Мальчик застыл, отодвинул от себя тарелку, положил приборы на салфетку и еле слышно сказал:

— У меня на сегодня другие планы.

Давид не растерялся:

— А можно мне как-нибудь втиснуться в твои планы? Мне правда сегодня делать нечего. Я тебе не помешаю!

— Тебе будет скучно со мной.

— Нет. Мне будет очень интересно.

Мальчик пододвинул тарелку к себе, взял в руки приборы и кивнул:

— Ладно. Тогда в четырнадцать двадцать у школы.

Давид незаметно подмигнул Марине, и она заговорщицки ответила ему легким кивком.

Когда они втроем вышли из подъезда, их ждал автомобиль с водителем.

Давид его специально вызвал еще час назад, чтобы произвести на любимую женщину впечатление.

Он открыл перед Мариной заднюю дверцу, а водитель уже усадил мальчика.

— Зачем? — ахнула она. — Нам тут три шага пройти… мы и пешком можем.

Давид только покачал головой и указал Марине на открытую дверцу.

Она присела и, улыбаясь, прокомментировала:

— Похоже, ты очень неплохой бизнесмен, да?

Давид громко рассмеялся:

— А я о чем тебе говорю! Подумай о досрочной пенсии!

Семен с интересом рассматривал автомобиль, нажимал на все кнопочки, включил встроенный монитор себе и маме.

Пока они ехали, Давид как мальчишка наблюдал за Мариной в зеркало и еле сдерживал улыбку, наслаждаясь тем, как она смущается и отводит взгляд, когда указывает водителю дорогу. Когда они подъехали к школе, Давид ахнул:

— Родные пенаты! У меня все дети тут учились! Начиная с Сашки и заканчивая Дашей. Невероятное совпадение!

Проводив Семена до входной двери, он вернулся и присел на заднее сиденье.

— Подумаешь о выходе на пенсию? — попросил он, притянул Марину к себе и на ухо прошептал: — Давай усыновим еще одного мальчика и девочку и подарим им всю нашу нерастраченную любовь?

Она замерла. Он отстранился, заглянул в ее глаза и понял, что попал в десяточку. Она с такой теплотой смотрела на него! Он снова привлек ее к себе и еле слышно сказал: