Капкан (СИ) - Брикс Амелия

– Ты же справился. К чему устраивать истерику? – обрываю его крики.

– Ты издеваешься? – орет он.

– Нет… – истерично начинаю смеяться. Из-за нее я забросил даже свой бизнес, который поднимал не один год.

– Марк ты пьян? – удивляется друг. Секундная пауза. – Где ты сейчас находишься? – уже злится Игорь.

– Неважно. Когда ты уезжаешь в командировку?

– Слушай, тебе вообще в последнее время стало насрать на свою работу, друзей, родных, – с обидой произносит он. – Что с тобой происходит, Марк? Я не узнаю своего друга.

Возьми себя в руки, мужик!

Я хочу прекратить этот разговор, пока мы не наговорили друг другу того, о чем можем потом пожалеть.

– Мне нужно идти. Спасибо, что выручил меня, – он не успевает ничего ответить, потому что я завершаю звонок.

Кручу в руках телефон, обдумывая позвонить ли Маше. Что я ей скажу? В голове столько мыслей, но я не могу выстроить их в логическую последовательность. Бросаю телефон на стол и наливаю еще коньяк. Выпиваю залпом. Открываю один из ящиков письменного стола и беру пачку сигарет и зажигалку. Прикуриваю и делаю глубокую затяжку.

Чувствую, как легкие наполняет дым и мои мышцы расслабляются. Глоток коньяка.

Хорошо. Ощущение нирваны. Но душа ноет, щемит, давит. Снова хватаю телефон и, найдя ее имя в списке контактов, нажимаю на кнопку “вызов”. Почему она не берет трубку? Снова начинаю злиться. Гудки обрываются, потому что она так и не ответила на вызов. Опять набираю. Затягиваюсь сигаретой так, что табак потрескивает. Глоток коньяка. Вызов снова обрывается. С яростью запускаю телефон в стену, разлетевшись на части, он падает на пол. Я часто и тяжело дышу.

– Бл*дь… Кого она из себя возомнила? Малолетка.

Бокал отправляю вслед за телефоном. Звон разбитого стекла эхом разносится по комнате. Хватаю бутылку и пью с горла жадными глотками. Когда я отстраняю горлышко от своего рта, внутри все горит от алкоголя, боли и злости.

– Сучка! – продолжаю ее ругать. – Да нахрен ты мне сдалась! – ору я не своим голосом.

Надо жить как раньше и не думать о ней. Но как? Она вечно мельтешит перед моими глазами. Даже сниться мне стала. Каждое утро просыпаюсь, бл*дь, как пацан малолетний, со стояком от одной только мысли о ней.

Делаю еще глоток, но алкоголь лишь подстегивает меня выплеснуть злость. Не разбирая, что попадается под руку, сметаю все со стола, швыряя вещи в стену. И только когда мой взгляд падает на фоторамку, лежащую на полу среди груды мусора, я останавливаюсь. Вскакиваю на ноги и, шатаясь, иду к ней. Беру в руки и смотрю на треснутое стекло, которое так напоминает мою жизнь. Из меня вырывается истошный крик, и я падаю на колени. Осколки впиваются мне в ноги. Но я не чувствую физической боли, только ту, что сидит внутри и несколько лет постепенно съедает меня, как паразит. Прижимаю рамку к груди и проклинаю эту девчонку. Зачем она появилась в моей жизни? У меня было все четко и ясно. Я так долго шел к этому душевному “порядку”, а она все разрушила. Все, что я так долго и упорно создавал. Звонок в дверь вырывает меня из мыслей, но я не шевелюсь. Не хочу никого видеть. Никого! Пошли все нахер и она вместе с ними.

Закрываю глаза и крепче прижимаю рамку к груди.

– Марк! – доносится до меня испуганный голос сестры.

Открываю глаза и вижу Ингу с Никитой.

– А, это вы… Чего приперлись? – усмехаюсь. – Вы не вовремя. Я занят. Уходите, – безразлично смотрю на эту счастливую парочку.

Губы сестры начинают дрожать, и я вижу, как слезы капают из ее глаз. Она медленно оседает на пол напротив меня. Чувствую себя подонком.

– Марк…, – всхлип, – ты обещал нам с мамой, что этого не повторится, – давясь слезами, произносит она. Кишки скручивает от того, что самые близкие люди страдают из-за меня.

– Уходи, – шепчу я.

– Как я могу уйти? – повышает голос она. – Как? Если мой брат “сгорает” на моих глазах? Это она? Это из-за Маши ты опять напился? – лицо сестры красное от злости.

Мотаю головой и снова начинаю раздражаться при одном упоминании ее имени.

– Не впутывай ее сюда, она тут ни при чем.

– Я же вижу, что дело в ней, – продолжает настаивать Инга.

– Хватит! Убирайтесь отсюда, – ору и вскакиваю на ноги.

Никита подходит ко мне, готовый придушить на месте. Обхожу его и смотрю на сестру, сидящую на полу. Она в растерянности. Никогда я не позволял себе кричать на нее.

– Ты… Как ты… – Инга не может подобрать слова. Поднимается на ноги и смотрит на меня с обидой, – я желаю тебе добра, а ты… – начинает рыдать.

– Добра? – снова срываюсь на крик и делаю шаг к ней. Сестра прижимается к стене и обнимает себя за плечи.

Никита хватает меня за руку и оттаскивает назад. Вырываюсь и подхожу к Инге.

– Если ты желаешь мне добра, то какого хера сватаешь ей Вадима? Вот скажи мне? Тебя кто просил это делать?

Никита хватает меня за руку. Разворачивает к себе лицом, толкает к стене, а затем хватает за грудки.

– Остынь, мужик! Ты вообще понимаешь, что творишь? И не ори на сестру, а то я тебя быстро тут угомоню.

– Я так и знала! Все-таки дело в Маше, – озвучивает свои подозрения Инга.

– Идите на хер! – отталкиваю руки Никиты от себя. – И вообще… оставьте меня в покое и не лезьте в мою личную жизнь, – кричу я.

Инга рыдает. Никита отступает от меня. Качает головой.

– Дурак ты, парень, – пытается сдержать улыбку, – мы еще не закончили, – отворачивается. Обнимает сестру за плечи и выводит из квартиры.

И чего он лыбится? Сволочь. А я его еще другом считал. Нет, даже больше, братом. Ну и пусть катятся. Закрываю лицо руками и тру. Да пошло все к черту! Мне нужно еще выпить, чтобы заглушить эту щемящую боль. Отталкиваюсь от стены и иду к столу.

Допиваю остатки коньяка прямо из бутылки. Ммм… мало. Достаю из бара еще одну.

Успеваю сделать только пару глотков, как в дверь звонят. Вернулись? А плевать, откроют сами. Но звонок не прекращает трезвонить. Твою ж мать. Вот задолбали. Шатаясь, иду открывать.

– Привет, Марк, – улыбается Снежана.

– О! Какие люди, – улыбаюсь ей в ответ. – И главное, как вовремя, – отступаю, пропуская ее в квартиру. – Сейчас поможешь мне, так сказать, залечить душевные раны, – слегка приобнимаю ее за плечи.

– Я залижу каждую твою ранку, – шепчет она, обвивая мою шею руками.

Проводит языком по щеке. Закрываю за ней дверь и тащу в спальню. Падаю спиной на кровать.

– Ну давай, красотка, залечивай, – смеюсь, – я весь твой.

Снежана, как кошка, выгибаясь, заползает на меня. Закрываю глаза. Расслабляюсь. Эта девица знает, как сделать приятно. Она садится верхом на меня и начинает язычком облизывать лицо. Блядь ничего не чувствую. Нет былого возбуждения. Она целует меня в губы. Отворачиваюсь. Противно. Что со мной? Она всегда меня возбуждала и заводила с одного оборота только одним своим томным мурлыканьем. Раздевается сама и стаскивает с меня одежду, я помогаю ей, приподнимаясь.

– Марк! Ну ты совсем пьян что ли? – возмущается Снежана при виде моего вялого члена.

– Так, а ты на что? – хватаю ее за плечи и подталкиваю вниз. – Давай, крошка, поработай ротиком, – закрываю глаза и представляю… ее. – О, да…, – стону я.

Стоит мне только подумать о ней и мой член в полной боевой готовности. Снежана издает какие-то причмокивающие звуки и усердно работает язычком. Представляю ротик, но только той, другой… Яйца сжимаются. Сейчас кончу.

– Милый, – Снежана выпускает мой член, – ты забыл о своей девочке, – гнусаво произносит она, надув губки, тем самым разрушая мои представления образа Маши.

Быстро поднимаюсь и переворачиваю ее на живот. Сейчас не хочу смотреть Снежане в лицо, в эти ледяные голубые глаза, хочу видеть карие, теплые… Открываю тумбочку, хватаю презерватив, быстро разрываю и натягиваю его на член. Врываюсь в горячее лоно…

***

Открываю глаза и меня пронзает ужасная головная боль. С трудом поворачиваю голову и таращусь на спящую рядом Снежану. Какого хрена? События вчерашнего дня постепенно всплывают в памяти. Закрываю лицо руками и рычу. Я пытался забыться с другой, но стало только хуже. Я противен сам себе.