Вслед за путеводною звездой (сборник) - Коллектив авторов

Обо всем этом говорили в Казани на спрессованных в один трехдневный литературный марафон Международной научной конференции «Г.Р.Державин и диалектика культур» и Всероссийском Державинском фестиваля поэзии. В последние годы в столице Татарстана стали как-то особенно трепетно относиться к фигурам, жизнь и творчество которых связано с этой республикой. Прошли литературные фестивали, посвященные Велимиру Хлебникову, Василию Аксенову и даже математику Николаю Лобачевскому (подробно об этом читайте в интервью с поэтом и культуртрегером Лилией Газизовой в «HГ-EL» от 07.06.12). Не говоря уже о татарских классиках Габдулле Тукае и Мусе Джалиле. В канун 269-летия Державина, который гордился тем, что происходит из татарского рода, Казань собрала, с одной стороны, филологов, с другой же – поэтов.

13 июля в Казанском (Приволжском) федеральном университете звучали доклад за докладом – работало одновременно семь секций. Вот названия только некоторых: «Поэтика Г.Р.Державина: современные аспекты изучения», «Г.Р.Державин и литературная культура XVIII века – начала XIX века», «Г.Р.Державин в историко-литературном процессе XIX–XXI веков», «Р.Г.Державин и культура провинции»…

На следующий день, собственно в день рождения поэта, состоялось возложение цветов к памятнику Державину в Казани (он сидит здесь в римской тоге, в образе Горация) и литературно-музыкальный концерт на главной площади городка Лаишево, в непосредственной близости к месту рождения Гаврилы Романовича. Тут в первую очередь отличились поэты. Олег Хлебников заметил, что тяжелый и торжественный слог Державина более соответствует нашему неспокойному времени, чем легкий и жизнелюбивый слог Пушкина и поэтов его круга. Поэтесса и исследователь литературы Наталья Гранцева не так давно обращалась к литературе XVIII века: она написала довольно провокационную книгу «Ломоносов – соперник Шекспира?». У памятника Державину она сказала, что литературное наследие как первой, так и второй половины XIX века, а также Серебряного века уже основательно осмыслено и переварено современной культурой и сейчас нам самое время искать темы и вдохновение в XVIII веке. Андрей Коровин признался, что со школьных времен не находил повода глубоко вникнуть в творчество Державина и был очень рад, что фестиваль в Казани ему такой повод дал. Куратор литературного салона «Булгаковский дом» был поражен многогранности этого поэта и открыл для себя его эротическую лирику. За что большое спасибо организаторам. Последние несколько лет Андрей читает стихи самых разных поэтов под аккомпанемент музыканта Александра Александрова, известного ценителям джаза и рока под сценическим псевдонимом Фагот. Их дуэт так и называется «Коровин и Фагот». «Когда я принес Саше одно из стихотворений Державина, – сказал Андрей, – он с удивлением воскликнул: «Да это же настоящий Барков». На официальных мероприятиях «Коровин и Фагот» исполнять самые фривольные стихи Державина не стали, но 15-го на большом концерте в Музее Василия Аксенова они исполнили: «Если б милые девицы/ Так могли летать, как птицы,/ И садились на сучках,/ Я желал бы быть сучочком.,/ Чтобы тысячам девочкам/ На моих сидеть ветвях./ Пусть сидели бы и пели,/ Вили гнезда и свистели,/ Выводили и птенцов;/ Никогда б я не сгибался,/ Вечно ими любовался,/ Был счастливей всех сучков». Звучали в эти дни и торжественная ода «Бог» («Я связь миров, повсюду сущих,/ Я крайня степень вещества;/ Я средоточие живущих,/ Черта начальна божества;/ Я телом, в прахе истлеваю,/ Умом громам повелеваю,/ Я царь – я раб – я червь – я бог!») и «Памятник» («Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,/ Металлов тверже он и выше пирамид;/ Ни вихрь его, ни гром, не сломит быстротечный,/ И времени полет его не сокрушит») – вольный перевод стихотворения Горация, более известного по версии Александра Сергеевича.

Полдня два автобуса с филологами и поэтами гоняли по деревням Татарстана, связанным с жизнью Державина. Знакомство с этими местами рождало противоречивые чувства. С одной стороны, было приятно видеть блеск в глазах людей, которые любят свой край и стараются сохранить память о своих именитых предках. С другой же – опять-таки было много поводов обижаться за Державина. Подлинных построек, связанных с жизнью Гаврилы Романовича, не сохранилось. Церковь, в которой венчались родители поэта, была снесена при советской власти, теперь же, строя ее по новой, особенно не стараясь восстановить прежний вид, гордятся фаянсовым иконостасом, которого прежде не было. Усыпальница Романа Николаевича и Феклы Андреевны Державиных восстановлена по рисунку поэта и расположена в месте, которое пришлось определять археологам – от прежнего захоронения на поверхности земли ничего не осталось. На месте, где была церковь, в которой крестили маленького Гаврилу, еще в XIX веке был построен другой храм, но и он теперь в жутком запустении – нет ни купола, ни штукатурки, – его хотят реставрировать, но это все равно что построить заново. Винить тут приходится не людей, а само время: все-таки XVIII век – это очень давно. Людям же – огромное спасибо. За память, за старание.

Из реальных вещей Державина в Казани остался только его письменный стол. Большой, удобный. Один его край сделан так, что может подниматься и превращаться в конторку, позволяющую работать стоя. Табличка на нем гласит, что письменный прибор поэта хранится в Санкт-Петербурге.

В Лаишеве вручили Всероссийские премии имени Державина. Читали стихи на солнцепеке, произносили красивые слова. И, кто сумел и успел, поспешили искупаться в Каме. Она здесь так широка, что некоторые географы утверждают, что не она впадает в Волгу, а Волга – в нее… Хорошо бы внести купание в великих реках России в программу литературных фестивалей. А поэтам и филологам спорить о том, какая река величественнее, а не о том, какой поэт важнее для истории. Впрочем, как все поэты рано важны для культуры, так и все реки – для природы. Никого не нужно забывать.

Слова разные, чувства схожие

Поэтический фестиваль «Моря и слова, которые нас объединяют и разъединяют» в Венгрии

С 22 по 26 августа в Венгрии проходил один из самых маленьких в мире поэтических фестивалей. Может быть, даже самый маленький. Однако это единственный в Венгрии фестиваль, посвященный современной поэзии. Проходил он под лозунгом «Моря и слова, которые нас объединяют и разделяют». И собрал семь гостей из разных стран. Для России, конечно, это до смешного мало, но для Венгрии – весьма существенно. Цель фестиваля, как это нетрудно понять из названия, – сблизить поэтов разных стран, побудить поделиться творческим опытом. А дружить гораздо лучше, когда людей немного, – так они ближе друг другу.

Фестиваль проходил уже в четвертый раз. За эти годы на нем побывало 40 поэтов из 17 стран мира. Само собой, говорящих и пишущих на самых разных языках. Бессменный организатор фестиваля – венгерский поэт и переводчик Арон Гаал. В этом своеобразном человеке смешалась кровь древних аланов с кровью не менее древних иудеев, сошлись – род баронов с родом графов. У него большой дом в 30 километрах от Будапешта – в небольшом городке с названием Пилишьясфалу. Его построил еще дед поэта. В годы Второй мировой войны родители, хоть и имели квартиру в Будапеште, скрывались здесь от бомбардировок. После войны дом был реквизирован и отдан под общежитие. Однако в 70-е годы Арону Гаалу удалось вернуть себе здание с небольшим по сравнению с прежними временами клочком земли. Дом много раз достраивался и перестраивался. Сейчас он похож; на волшебный замок-лабиринт и без труда может принять более десятка гостей. В нем и жили приглашенные поэты.

Кстати, Арон Гаал вынашивает и более масштабные проекты – к примеру, совместно с Продюсерским центром Александра Гриценко и Московской городской организацией Союза писателей России провести в Венгрии конференцию, посвященную творчеству Ахматовой и Цветаевой. Оказывается, эти поэтессы здесь весьма популярны.

Поэтический фестиваль этого года оказался необычным. Обычно официальным языком его был английский. Из россиян здесь в прошлые годы бывали только трое: виртуоз голосовой поэзии Сергей Бирюков, адепт свободного стиха Евгений Степанов и лиричная Александра Крючкова. Однако в этот раз большинство гостей говорили как раз по-русски. Не знали его только двое – Вероника Болаж из Румынии и Менахем М.Фалек из Израиля. Представлявшая Финляндию Пяйве Ненонен много времени проводит в Санкт-Петербурге и говорит по-русски без акцента. Стихи она пишет по-фински, а прозу – по-русски. С ней за компанию приехали Алексей Ланцов, эмигрировавший в Финляндию из Ульяновска, и подруга по Питеру – поэтесса Анна Банщикова. Отлично знает наш язык и Лаури Пильтер, представлявший Эстонию. Москву же представлял на фестивале автор этих строк. Арон Гаал не только говорит по-русски, но и переводит русскую поэзию на венгерский – правда, в основном отдает предпочтение свободному стиху, он более соответствует венгерской, да и европейской вообще стихотворной традиции. Кстати, тема предпочтения верлибра или рифмованного регулярного стиха была одной из дискуссионных. Как известно, в Европе преобладает свободный стих. И русский верлибр известен там гораздо лучше рифмованного по той простой причине, что проще переводится. Но есть и исключения: так, Пяйве уникальна для финской литературы. Этот язык очень трудно поддается рифмовке, и тамошние поэты с радостью приняли всеевропейское поветрие, бросившись писать исключительно «вольным стилем». Но Пяйве вопреки всему пишет в рифму. И вот что удивительно: в Санкт-Петербурге ее публикуют охотнее, чем на родине. А зря – стихи у нее очень красивые. Вот как они звучат в очень аккуратном переводе Анны Банщиковой: «День свечи угасает, и вечер свечи у окна./ В ожидании ночи свечи стану кофе варить./ Этой праздничной ночью торжественно буду одна./ Лишь под утро закончу главу и нажму «сохранить»…» А еще выяснилось, что в венгерской поэзии напрочь отсутствуют ирония и юмор – здесь все всерьез. Это тоже затрудняет перевод русских стихов – венграм и, по всей видимости, другим европейцам многое в них просто непонятно в силу этой традиции.