Мерзость - Дэн Симмонс

Финч нырнул в черный проем и нащупал выключатель.

Первый — он первый по моим, американским, меркам — этаж этого пакгауза оказался вовсе не огромным складом, как я ожидал. Хотя, конечно, он им когда-то был, но теперь его разделили перегородками. Девятифутовые стены без потолков создавали десятки складов, в каждый из которых вела металлическая решетчатая дверь с висячим замком. Мы прошли вслед за Финчем примерно до середины огромного, отдававшего эхом помещения, затем он снял с кольца еще один ключ, открыл решетчатую дверь и придержал ее, пропуская нас в комнату размером приблизительно 25 на 20 футов.

Внутри длинный верстак вдоль дальней стены был завален баллонами с кислородом.

Стена слева от нас была увешана ледорубами разного размера и формы. Полки были уставлены огромным количеством ботинок, шипованных и подбитых войлоком, а на длинной вешалке красовалась череда шерстяных альпинистских курток, арктических анораков и целый ряд длинных стеганых курток. Я насчитал десять штук и удивился, зачем Финчу столько.

Хозяин закрыл дверь, а я подошел к куртке, поднял полу длинного пуховика, висевшего на вешалке, и спросил:

— Это и есть ваша знаменитая куртка из ткани для воздушных шаров?

Финч пристально посмотрел на меня. Совершенно очевидно, что он перенес много насмешек по поводу этой одежды.

— Это наполненная гусиным пухом куртка, которую я сконструировал специально для Эвереста, — буркнул он. — Да, действительно, из такой ткани делают воздушные шары — единственный материал из тех, что мне удалось найти, который не рвется и который можно без труда прострочить, чтобы сделать отделения для пуха. Куртка не позволяла мне замерзнуть на высоте почти двадцати четырех тысяч футов, ниже Северо-Восточного гребня.

— Могу засвидетельствовать, — усмехнулся Дикон. — Мы трое — Джордж, Джеффри Брюс и я, а Брюс в то время был новичком — использовали «английский воздух», кислородные аппараты Джорджа, чтобы пройти через Желтый пояс до самого Северо-Восточного гребня. Мы поднялись бы и на гребень, не сломайся у Брюса кислородный аппарат. К счастью, Джордж захватил с собой запасную стеклянную трубку, но пришлось остановиться и переделать свой кислородный аппарат, чтобы тот подавал кислород и Джеффри, и ему самому, пока он чинил снаряжение Брюса. И все это на высоте двадцати семи тысяч трехсот футов… в то время высшей точки, куда люди когда-либо поднимались пешком.

— А потом пришлось повернуть назад, — сердито прибавил Финч. — Отказаться от попытки покорить вершину из-за состояния Брюса, который какое-то время не получал кислород. А он был одним из тех, кто особенно настаивал на восхождении без «искусственного воздуха». Будь он опытным альпинистом… — Гнев в его голосе пропал, сменившись печалью, но лицо сохранило мрачное выражение.

Дикон кивнул, разделяя разочарование Финча. Тогда я понял, впервые за все время, каким разочарованием для этих двоих человек, каждый из которых во время экспедиции 1922 года поднимался выше, чем Мэллори или кто-то другой, стало лишение шанса повторить попытку в 1924 году. Какую ярость они должны были испытывать, когда им сообщили, что их не выбрали для участия в экспедиции на Эверест! Держа в одной руке стеганую куртку Финча, я вдруг представил горечь, которую должны были чувствовать эти два гордых человека.

— Я имел в виду лишь то, — сказал Дикон, — что когда вечером мы вернулись в четвертый лагерь, мы с Джеффри Брюсом промерзли до костей, а Джорджу было тепло в его набитой пухом куртке. Вот почему я попросил каждого из вас захватить с собой два пустых кожаных саквояжа. И заплатил Джорджу, чтобы он изготовил для нас девять таких курток.

— Девять? — удивился Жан-Клод. Он окинул взглядом вешалку с толстыми пуховиками. — Зачем так много? Они такие непрочные, что быстро порвутся?

— Нет, — сказал Дикон. — Я подумал, что у каждого из нас должно быть по два носильщика, чтобы разбить высокогорный лагерь на подступах к вершине. И заказал для них дополнительные кислородные аппараты и пуховики. Всего девять. Они прекрасно складываются. Сегодня мы упакуем их в чемоданы и сами отвезем назад, чтобы они не потерялись при пересылке.

Финч усмехнулся.

— Мэллори вписал мои пуховые куртки в список одежды для альпинистов во время прошлогодней экспедиции, — сказал он. — Но мне их не заказали. Предпочли идти в горы — и умереть — одетые в шелк, шерсть, хлопок, шерсть, шерсть и еще раз шерсть.

— Шерсть держит тепло, когда она многослойная, — нерешительно возражает Жан-Клод. — Она много раз спасала мне жизнь во время ночевок высоко в горах.

Финч не стал возражать, а лишь кивнул и провел рукой по двум поношенным шерстяным курткам и одному ветрозащитному анораку «Шеклтон».

— Шерсть — превосходный материал, пока не намокнет. От нашего пота, а также от снега или дождя. А потом вы таскаете сорок фунтов влажной шерсти во время восхождения, в дополнение к сорока или пятидесяти фунтам в рюкзаке и тридцати с лишним фунтам кислородных аппаратов. И если вы остановитесь высоко в горах на холодном ветру, пот замерзнет в нижних слоях… — Он покачал головой.

— А разве ваш пуховик не впитывает пот и не теряет эластичность, когда намокает? — спросил я.

Финч снова качает головой.

— Я надевал обычное шерстяное белье, но потел меньше из-за того, что пух дышит. Пух теряет свои термоизолирующие свойства, когда намокает — именно воздух сохраняет тепло для гуся, а теперь и для меня в куртке из гусиного пуха, — но ткань для воздушных шаров, которую я выбрал, отталкивает воду, если только не погружать ее в озеро. — Он выдавил из себя улыбку. — На Эвересте, на высоте более двадцати тысяч футов, не так много озер… если не поскальзываться.

— Я не знал, что на верхних подступах к леднику Ронгбук есть озера или другая стоячая вода. — Жан-Клод пристально смотрит на Финча. — Всего лишь озерца талой воды у входа в ледниковую долину.

Джордж Финч вздохнул в ответ на это явное занудство моего французского друга и слегка пожал плечами.

— Если пролететь две мили по вертикали с Северо-Восточного гребня или с гребня, где находится вершина Эвереста, силы удара будет достаточно, чтобы расплавить лед и создать приличный пруд.

Финч не хуже нас знал — почти все альпинисты имеют возможность убедиться в этом на собственном опыте, — что сорвавшийся альпинист почти никогда не падает к самому подножию горы. Тело по пути вниз ударяется о многочисленные скалы, валуны, ледяные плиты, выступы и другие препятствия… так что до ледника долетят лишь маленькие окровавленные фрагменты, принадлежность к человеку которых опознать практически невозможно.

— Или нет, — прибавил он и указал на заставленный аппаратурой верстак. — Ричард, куртки готовы, и-их можно забрать сегодня. Я также подумал, что мы можем взглянуть на кислородные аппараты, которые использовали в двадцать втором году, а потом на те, что Сэнди Ирвин приспособил для их с Мэллори последней попытки, и на последний вариант, на котором мы остановились. Мне нужно окончательное подтверждение, прежде чем я отправлю их в Ливерпуль для погрузки на судно, которым вы отплываете в следующем месяце.

До нашего отплытия в феврале остался всего один месяц. Разумеется, мы с Жан-Клодом еще в ноябре знали, что Дикон заказывает баллоны с кислородом и дыхательную аппаратуру для нашей маленькой экспедиции. И еще мы знали, что он решил не обращаться к английской компании «Зибе Горман», несмотря на то — или как раз из-за того, — что «Зибе Горман» изготавливала все кислородное оборудование для официальных экспедиций 1921, 1922 и 1924 годов. Дикон объяснил, что слишком велик риск, что из «Зибе Горман» могут просочиться сведения, что еще одна экспедиция заказала оборудование для Гималаев — и эти слухи могут дойти до Королевского географического общества, Альпийского клуба и «Комитета Эвереста». Он сказал, что не знает ни одной английской фирмы по производству кислородного оборудования, которой можно доверить наш секрет. И поэтому обратился к «своему источнику в Швейцарии».

Теперь мы с Же-Ка знали, что этот источник зовут Джордж Ингл Финч.

Но когда я сказал об этом вслух, Финч лишь усмехнулся и покачал головой:

— Нет, мистер Перри, наш друг Ричард Дэвис Дикон присылал мне деньги леди Бромли, но я передавал их известной цюрихской компании, которая изготавливает научную аппаратуру.

Наверное, на моем лице было написано сомнение.

— Я по профессии ученый, мистер Перри. Химик. И связан с подобными фирмами, у которых постоянно заказываю научное оборудование. Они швейцарцы, а это значит, что скрытность у них в крови.

Длинный верстак был завален баллонами с кислородом, рамами для них, клапанами, трубками, регуляторами и разнообразными масками, а на стене над верстаком висели всевозможные инструменты, как знакомые, так и необычные.