Княжич Соколов - Роман Саваровский

— Хладнокровно, — гневно подчеркнул Суворов и набрав воздуха в выпяченную колесом грудь, громко объявил: — Княжич Соколов Артемий Сергеевич, за нарушение правил дружеского поединка, повлекшее за собой смерть солдата имперской армии, по статье сто девяносто четвертой, части первой, я приговариваю вас к казни.

— Без суда?! — не сдавался Аничков, — Это должно быть просто ошибка!

— Будучи в звании лейтенанта, господин Суворов может самостоятельно выносить приговор военным лицам в звании сержант и ниже, руководствуясь военным уставом магических сил российской империи, — размеренным голосом пояснила тоже выступившая из шеренги вперед Кристина Гагарина, — однако, — продолжила она, обратив свой взгляд на Суворова, — Тарас Степанович, со всем уважением, вы не в праве применить эту статью после ваших слов об отсутствии ограничений на поединок в адрес Артемия Сергеевича, о чем я и буду вынуждена доложить отцу если вы немедленно не прекратите противоправные действия.

Опешивший от удара с этой стороны Суворов скривился, но по его лицу я видел, что сдаваться просто так он не намерен. Я же молчал, прикидывая потенциальный план боя. Расклад, мягко говоря, неприятный, но все еще в рамках ожиданий.

Куда больше меня напрягали возможные последствия.

Убить одного одаренного имперской армии на дуэли это одно. Уложить целый взвод — это совсем другое. Даже если признают, что я был в своем праве, пятно на репутации и целый вагон совершенно ненужных проблем будут обеспечены, а обезвредить такую кучу одаренных не убивая, моих нынешних силенок не хватит.

— Присоединяюсь к словам Кристины Константиновны, — раздался низкий голос и вперед вышел высокий плечистый мужчина с рыжей гривой волос, — от лица рода Львовых мы требуем, чтобы вы изменили свое решение, — уверенно добавил он и рядом с ним согласно кивая с братом встала девушка с огненными волосами.

Следом за тремя молодыми Рюриковичами между мной и серо-черными бойцами поочередно встали все до единого оставшиеся лицеисты, угрожая превратить мою намечавшуюся казнь в настоящее побоище.

— Я повторю лишь раз, — даже сейчас отчаянно не желая отступать оскалился Суворов, — не вмешивайтесь! Каждый, кто посмеет встать на пути будет отчислен из царского лицея сегодня же! Имперской армии не нужна шпана, возомнившая что может не подчиняться приказам вышестоящего офицера!!!

Убедившись, что его отчетливо услышал каждый, Суворов сделал тяжелый шаг вперед и земля под нашими ногами угрожающе пошла волнами, тряхнув здание.

Не подействовало, лицеисты хоть и опасливо переглянулись, но сходить с места не стали.

Тогда, сверкнув безумными от ярости глазами Тарас Степанович Суворов вложил в ногу пятикратно большее количество эфира и сделал второй шаг.

Но ничего не произошло.

Возмущения земли разом стихли как будто их и не было, а из распахнутых дверей к нам шла представительная делегация, перед которой бойцы в серо-черной униформе один за одним раболепно преклоняли колени.

Глава 18

Шесть человек уверенной походкой прорезали помещение среднего тренировочного зала номер восемь и возглавлял эту группу хмурый старый директор в парадном зеленом мундире. Трость находилась у Демьяна Афанасьевича под мышкой, а пугающе зловещее выражение лица не предвещало ничего хорошего.

По правую руку от него, держа кожаную черную папку в правой руке, шла Анна Зверева.

Одета она была во все тоже черное платье, только вот от радостного блеска в глазах и приподнятого настроения, которые сопровождали это платье утром, не осталось и следа.

На их место пришла куда более привычная непримиримая жесткость во взгляде и холодная отстраненность.

Четверку крепко сбитых мужчин в гвардейской форме, шедших за их спинами, я узнал по зловещему прерывистому дыханию бультерьеров, готовых по указу разорвать любую жертву.

— С каких пор директор лично посещает занятия первокурсников? — подавив внутреннюю ярость поинтересовался Суворов.

Голос вояки звучал жестко и куда громче, чем ему хотелось бы, выдавая высшую степень раздражения всем происходящим.

Демьян Афанасьевич Стародубский внимательно осмотрелся на ходу цепким взглядом, не сразу удостоив своим драгоценным вниманием Суворова, что многое говорило о настроении директора и его отношении к тому, что он сейчас видит.

— Давай без этого, Тарас, — суровым тоном ответил, наконец, директор, — ты что тут устроил? Мало тебе было последнего предупреждения в прошлом году?

— Да срал я на твои предупреждения, Демьян Афанасьевич, — подавился возмущением Суворов, — в этих стенах главное дисциплина и эффективность!

— Поэтому сегодня ты решил отчислить весь класс первокурсников?

— Шпана это мятежная, а не первокурсники, — гневно взмахнул рукой Суворов, — сейчас они не выполнили приказ о задержании преступника, завтра продадут родину и государя. К тому же у тебя еще семь классов перваков на курсе есть, не велика потеря.

— Мятежники говоришь, — посмаковал вырвавшееся слово директор, — весьма громкие слова, Тарас, — с нотками угрозы предостерег Стародубский.

Все еще пышущий раздутыми ноздрями как бык, Суворов хотел было высказаться в ответ, но, на миг, прикрыл глаза и смог смолчать.

— В прошлом году первый курс закончили всего трое твоих подопечных из пятнадцати, — продолжил Стародубский ровным голосом, — в очередной раз меньше, чем у любого другого инструктора. В этом же году, Тарас, ты решил пойти еще дальше?

— Не тебе указывать Суворову, как готовить офицеров к имперской армии, Демьян Афанасьевич!!! Род Суворовых занимается этим поколениями и не потерпит подобных оскорблений от старика в отставке, который десятилетиями не вылазит из своего уютного директорского кабинета! — взорвался Тарас Степанович.

Весьма влиятельный и могучий в иерархии Рюриковичей военный род Суворовых может многое себе позволить, и последнее время именно Суворовы лоббировали внутри клана мнение, что последнему члену угасающего рода Стародубских давно пора на покой.

— Вот тут ты не прав, Тарас, — проигнорировав эмоциональную нападку, хищно улыбнулся директор и тягучий эфир Стародубского окутал пространство вокруг Суворова и обрушил того на колени, — в этих стенах указывать я могу сколько и кому угодно.

— Что ты себе позволяешь, старик!!! — вскрикнул Суворов и побурел от натужных попыток подняться на ноги, — в царском лицее работают двадцать два члена рода Суворовых! Без нас вся система подготовки загнется!!!

— Теперь двадцать один, — подчеркнуто равнодушно уточнил Стародубский, — Тарас Степанович Суворов, сегодня ты перешел черту и отныне пожизненно отстранен от преподавания в царском лицее, твой пропуск аннулирован, как и все сопутствующие ему привилегии.

— Как я тогда попаду в свой дом?! — явно намереваясь позже оспорить