Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Научные и научно-популярные книги » История » Русь Мiровеева (опыт «исправления имен») - В.И. Карпец

Русь Мiровеева (опыт «исправления имен») - В.И. Карпец

Читать онлайн Русь Мiровеева (опыт «исправления имен») - В.И. Карпец

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 48
Перейти на страницу:

В связи с личностью Последнего Царя высказывались и высказываются различные суждения. В наиболее общем виде их обобщил и изложил составитель сборника «Россия перед Вторым Пришествием. Материалы к очерку русской эсхатологии» (М. 1994) С.Фомин следующим образом:

«О происхождении последнего Царя высказываются противоречивые суждения. Одни утверждают, что будет он от Рода Романовых, другие обращают внимание на слова владыки Феофана Полтавского — предызбранный Самим Господом».

Сам архиепископ Феофан, бывший духовник и сотаинник Царя-Мученика, уже находясь в изгнании, много раз возвращался к разговору о Последнем Царе, и мы можем, зная о святости его жизни, высокиз дарах и близости к Царскому Дому, доверять его словам (разумеется, с поправкамим на политические позиции их излагающих представителей Зарубежной Церкви, да и современных органов печати). Не можем не обратить внимания на принадлежащую архиепископу Аверкию запись слов Архиепископа Феофана:

«Владыку Феофана спрашивали: Будет ли последний русский царь Романовым? На что архиепископ от себя уже (выделено нами — В.К.) отвечал: он не будет Романовым, но по матери он будет из Романовых, он восстановит плодородие Сибири…».

Как бы ни относиться к последнему высказыванию Владыки, говорившему в данном случае не от старцев, а от себя, обратим внимание: как только речь заходит о Доме Романовых, таинственным образом вступает в действие воскресшая (Анастасия) женская закваска этого Рода, все соединяющая, сращивающая и восполняющая…

«Мы имеем здесь дело с древнейшим обычаем Царской семьи, — писал знаменитый медиевист Дж.М.Уоллес-Хэдрилл, — семьи столь высокой, что уже никакой, наивыгоднейший династический брак не сможет возвысить ее кровь […] В его собственной крови находилась его сила, и все, кто входил в нее, ее разделяли».

Обратим, однако, внимание на вторую часть предсказания, переданного через архиепископа Феофана Полтавского, — избранный Самим Господом. Здесь все настолько таинственно, что следует, видимо, умолкнуть. Или предоставить слово поэзии, умеющей «говорить, не говоря» и передавать непередаваемое.

Он не лучше других и не хуже,

Но не веет летейскою стужей

И в руке его теплота.

Гость из будущего! — Неужели

Он придет ко мне в самом деле,

Повернув налево с моста?

[…]

Ты как будто не значишься в списках,

Калиострах, магах, лизисках,-

Полосатой наряжен верстой,

Размалеван пестро и грубо —

Ты…

ровесник Мамврийского дуба,

Вековой собеседник луны

Не обманут притворные стоны,

Ты железные пишешь законы,

Хаммураби, ликурги, солоны

У тебя поучиться должны.

Существо это странного нрава

Он не ждет, чтоб подагра и слава

Впопыхах усадили его

В юбилейные пышные кресла,

А несет по цветущего вереску,

По пустыням свое торжество.

[…]

Cловно с вазы чернофигурной

Прибежала к волне лазурной

Так парадно обнажена.

А за ней в шинели и в каске

Ты, вошедший сюда без маски,

Ты, Иванушка древней сказки,

Что тебя сегодня томит?

Сколько горечи в каждомслове,

Сколько мрака в твоей любови,

И зачем эти струйки крови

Бередит лепесток ланит?

Анна Ахматова, «Поэма без Героя»

Глава, из которой взяты эти строки, называется, между прочим, "Le jour de rois». Вот что сама автор этих строк написала о них же:

«До меня часто доходят слухи о превратных и нелепых толкованиях „Поэмы без героя“. И кто-то даже советует мне сделать поэму более понятной.

Я воздерживаюсь от этого.

Никаких третьих, седьмых и двадцать девятых смыслов поэма не содержит.

Ни изменять, ни объяснять ее я не буду.

«Еже писах — писах».

Последуем и мы за той, чей род, по ее собственным словам, — «солнечный и баснословный».

ЦЕНА КРОВИ

Современное потребительское общество выработало понятие «стоимость жизни», куда включается средний прожиточный уровень среднего человека плюс тот якобы необходимый объем удобств и даже роскоши, который позволяет до известной степени не просто существовать и сосуществовать с себе подобными особями, но и испытывать определенную степень довольства земным существованием. Замечательно, что понятие это используется не только западными буржуазными обществами, но и вошло в позднесоветский оборот отождествлявшей эту «стоимость» с так называемой «потребительской корзиной советского человека». Это было связано с идеологией «экономического материализма», одной стороной которого является либерализм, а другой — марксизм. Осуществление либеральной изнанки экономического материализма выявило, однако, абсолютную химеричность этого, как и других его понятий, и сегодня, гораздо чаще можно встретить другое определение — не стоимость, а цена жизни, причем последнее, в отличие от первого, в соответствии с точным, смыслом выражения. И впрямь, если понятие стоимости, так сказать, «безопасно» и действительно касается хозяйственного положения «человеческого материала», то, говоря о цене жизни, имеют в виду человеческое существо как таковое, его жизнь и смерть. Иначе говоря, стоимость материальна, цена — экзистенциальна. А как всякая экзистенциальная категория, понятие цены двоится. Не случайно, согласно словарю Владимира Даля, торг цену строит, но также и Бог цену строит. В этом случае цЂна или цЂнъ корнесловно родственно понятию чинъ, то есть степень, звание, состояние. При этом понятие бесчинный, в особенности если посмотреть на него с точки зрения так называемого «порядочного человека», то есть леонтьевского «среднего европейца», в ряду, по ряду стоящего, несет крайне отрицательную окраску, а понятие бесценный, откуда бы на него не взглянуть, напротив — высшую, более того, бесконечную «положительную степень». Отверженное с точки зрения порядка, ряда промежуточных, «человеческих, слишком человеческих» состояний оказывается обладающим бесконечной возможностью, potentia absoluta. "Камень, егоже не в ряду сотвориша зиждущий, сей бысть во главу угля, от Господа бысть сие, и есть дивно во очию вашего (Матф, 21, 42).

Но в Евангелии, помимо провозглашения бесценности отверженного, небрегомого, всего, что есть «буее мiра», прямо упоминается и понятие цены, причем упоминается в контексте предельно обоюдоостром, «Тогда видев Иуда предавый Его, раскаявся возврати тридесять сребреники архиереем и старцем, глаголя: согреших предав кровь неповинную. Они же реша что есть нам: он узреши. И поверг серебренники в церкви, отиде, и шед оудавися. Архиерее же прияша сребренники, реша: недостойно есть вложити их в корвану, понеже цена крови есть» (Матф, 27,3-7) Таким образом цена крови и цена жизни тождественны, причем следует понимать это буквально, ибо кровь — основной субстрат жизни, ее сущность, эссенция, эликсир, раса, роса или роза, в особенности кровь мученическая, невинная. В данном же случае речь идет о сверхкрови, Крови Богочеловека, Крови Распятого, то есть униженного, поставленного в ничто, за ничто принятого, то есть в глазах мира и века сего бесчинного, а, значит, бесценного.

В последнее время часто приходится слышать, что жизнь катастрофически обесценилась. Действительно, даже услуги «киллера» сегодня стоят баснословно мало. Все больше и больше людей погибают от войн, катастроф, эпидемий, и число это будет, по-видимому, возрастать. Как стремительно возрастает и число серийных убийств и убийц, самим существованием своим доказывающим эти очевидные истины. Причем характерно следующее: чем более открытым и демократическим является общество, чем более оно подвержено идеологии гуманизма и прав человека, тем ниже цена жизни. Война в Югославии — нагляднейший тому пример. Начатая как война за права человека, она ведет к полному обесцениванию жизни этого самого человека, вне зависимости от его этнической принадлежности.

До сих пор «объем» проливаемой человеческой крови был приблизительно один и тот же. Средневековый мир не только не знал понятия прав человека, в том числе и «права на жизнь», но и совершенно иначе соизмерял соотношение жизни и смерти. Ни в одной главе Добротолюбия мы не найдем морального осуждения не только рабского состояния, но и казней и пыток. Более того — образы казней, пыток, заточения присутствуют в святоотеческой словесности повсеместно. Мера грехов Ивана Грозного или Жиля де Ре была бездонна, но столь же бездонно было их покаяние. Столь бездонно, что крестьяне плакали, когда «Синюю Бороду» вели на казнь. Не случайно сегодня, даже в церковной среде, совершенно забыта старая пословица «Давидски грешим, Давидски и каемся». В это «мрачное» с точки зрения «цивилизованного человека» время множество человеческих существ гибло от войн и эпидемий, но больше рождалось, а истребление младенцев во чреве почиталось более тяжким преступлением, нежели простое убийство. В той же Германии, да и у нас в XV-XVII веках оно каралось смертной казнью, в то время как простое убийство — не всегда. Это было связано со знанием о том, что жизнь на земле лишь краткий изгиб жизни бесконечной и вечной, что позволяло смотреть на нее в обратной перспективе, иконописно, или, если угодно, сверхреально, «сюрреально». Убитый взрослый человек, прошедший крещение, не лишается общения ни с Богом, ни со своим убийцей, вступая с последним в своеобразные «брачные» отношения, молясь там о искуплении свершившегося. Душа же младенца, не прошедшая врата основного христианского таинства, может оказаться во тьме внешней, более того, пополнить собою нежить, небытие. Поэтому в средние века Церковь легче прощала разбойников, кровавых правителей и даже палачей, чем матерей-детоубийц. Сегодня все обстоит строго наоборот — пацифисты и либералы как правило выступают за «репродуктивную свободу», в отличие от фашистов или сталинистов, относящихся к этой свободе (как, впрочем, и ко всем остальным) резко отрицательно. Именно это последнее и было причиной того, что ни Аушвиц, ни Гулаг в целом не изменили «цены крови» как таковой — и Гитлер и Сталин массовым образом истребляли взрослых, но и в Германии и в СССР под страхом уголовного наказания было запрещено «иродово убийство». Поэтому ни гитлеризм, ни сталинизм, с какими катастрофами бы они ни были связаны, все же не обрушили человечество в последнюю и окончательную бездну. Торжество же либерально-гуманитарных ценностей привело к тому, что самый страшный вид убийства и в Европе и в России стал признаваться за норму, более того, охраняется законом. Убивать, например, журналистов нельзя, а младенцев во чреве можно — таков один из императивов «открытого общества», Сталин или Милошевич — палачи, цивилизованный врач-гинеколог — нормальный профессионал. И так далее, и тому подобное.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 48
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Русь Мiровеева (опыт «исправления имен») - В.И. Карпец торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит