Аудиториум. Часть 2 - Алекс Хай

– Извольте уточнить. Пробирки мыть? Полы протирать?

Девушка рассмеялась.

– Ох, что вы, ваше сиятельство. Отнюдь. Сегодня мы с вами будем проводить эксперимент на живых людях.

– И кто доброволец?

– Боюсь, что вы, Михаил Николаевич, – загадочно улыбнулась третьекурсница.

Глава 18

– Хм… Если я ничего не путаю, само понятие «доброволец» предполагает, что я буду участвовать в этом эксперименте по своей воле, – ответил я, едва мы вышли за порог Домашнего корпуса.

На газонах лежала снежная крошка, но хотя бы ветра не было. Если я ничего не перепутал, до Лабораториума было минут десять бодрым шагом через парк, аккурат на север. Если, конечно, эта Ядвига действительно вела меня туда.

Честно говоря, после той ловушки, в которую второкурсники заманили Ронцова, я теперь постоянно был начеку, а длинноногая знойная красотка вроде Хруцкой прекрасно подходила на роль отвлекающего маневра. При взгляде на такую у кого угодно отшибло бы мозги и инстинкт самосохранения, но моя паранойя оказалась сильнее. Я шел за девушкой, бесстыдно пялясь на ее едва прикрытый юбкой зад, и ежился от холода.

– Что, Михаил Николаевич, стало страшно? – с улыбкой обернулась Хруцкая и тряхнула копной роскошных огненных волос. – Что ж вы раньше не подумали, когда нарывались на наказание?

– А думать было некогда. Друга защищал, – огрызнулся я.

– Ой, ну полно вам. Бояться нечего. Пусть ваше участие и добровольно-принудительное, но я обещаю, что вы не пожалеете. И мне стоило больших трудов выбить у Плещеева вас на пару дней в свое пользование.

Пользование, ага. Словно я был вещью. Странноватые все же повадки были у старшекурсников.

– Почему я?

– Потому что, Михаил Николаевич, вы сейчас единственный студент во всем Аудиториуме, чья природа силы отлична от Благодати. И мне очень пригодится эта ваша особенность.

– Зачем?

– Для настройки артефакта, над которым я работаю. Для чего же еще?

– Понятия не имею. Кто вас, артефакторов, знает…

Мы как раз дошли до конца широкой дорожки, и, обойдя скульптурную композицию, кажется, трех граций, свернули на север.

– Здесь есть короткий путь, но придется пробежаться, – сказала Хруцкая и уставилась на мои ботинки. – Обувь подходящая. Отлично.

Не успел я спросить, что именно она имела в виду, как девушка торопливо зашагала прямиком в заросли каких-то кустов высотой с человеческий рост. Пожав плечами, я последовал за ней – чай, не впервой уже шастать по пересеченной местности в компании одаренных аристократок.

Хруцкая ловко раздвинула ветви и, обернувшись ко мне, улыбнулась:

– Рекомендую запомнить дорогу.

А затем ломанулась прямиком по припорошенному газону – только подошвы ее ботинок сверкали. И тут, побежав за ней, я понял, что она имела в виду. Насыпная дорожка делала большой крюк, и это расстояние невозможно было рассчитать из-за кустарников. А так Хруцкая срезала по прямой добрых метров пятьсот. И короткий путь вывел нас ровнехонько к мосту, к которому подходила основная дорога.

А за мостом через узкую протоку высились стены Лабораториума, больше походившего на особняк какого-нибудь безумного ученого. Остроконечные башенки соседствовали с зубчатыми стенами. Тут же была длинная деревянная веранда, примыкавшая к высоким каменным уступам. Окна тоже оказались разными. Готические стрельчатые, круглые, классические прямоугольные…

– Почему это место так странно выглядит? – Спросил я, когда мы прошли мост.

– Лабораториум часто перестраивался, ибо нередко… Скажем так, случались различные инциденты, после которых здание требовало ремонта.

– То есть эксперименты здесь не самые безопасные?

– Разные курсы делают разные работы. Кто-то предпочитает создавать безвредные артефакты, а иные сорвиголовы могут и бомбу сотворить. Можете представить себе, что будет, если смешать порох, Благодать и юный пытливый ум?

– Катастрофа? – ухмыльнулся я.

– Примерно. Так что Лабораториуму периодически достается.

Я задумался. Если Лабораториум оказался столь опасным местом, то зачем там хранили ценные артефакты, если существовала угроза их уничтожения? Или меры защиты, что принимали для охраны, нивелировали эту опасность? Черт знает. На месте ректора я бы прятал Леньку Пантелеева понадежнее…

Или я что-то упускал?

Пока я размышлял о безопасности, знойная полячка вывела нас к входу.

– Добро пожаловать, – она отвесила шутливый поклон. – Хорошо, что вас определили сюда на отработку. В Лабораториуме никогда не бывает скучно.

Не знаю, что веселого в отмывании пробирок, уборке помещений или участии в загадочных экспериментах. Но вариантов у меня не было.

– Постойте, – сказал я и поравнялся я красоткой. – Предлагаю сделку.

Хруцкая бросила на меня заинтересованный взгляд.

– Что вы можете мне предложить?

– Ну вы же сами сказали, что я единственный из всего Аудиториума, кто может помочь с вашим артефактом. Чем бы он там ни был. Предположим, вам больше не придется выбивать мое время на помощь в собственных экспериментах, и я найду способ уделить вашему проекту столько сил и часов, сколько потребуется…

С каждым моим словом интереса в глазах Хруцкой становилось все больше. Она отбросила со лба огненную прядь и уставилась на меня в упор с легкой соблазнительной улыбкой. Да уж, этой девице палец в рот не клади. Каждое ее движение, каждое выражение лица несло в себе соблазн. Устоять и правда было сложно.

– А что вы попросите взамен, Михаил Николаевич? – томно выдохнула она. – В обмен на то, что поможете сделать мне лучшую курсовую работу на всей кафедре в этом семестре…

Я нервно сглотнул, когда ее губы оказались в опасной близости от моих. От нее пахло чем-то сладким, словно она пользовалась фруктовой помадой или чем-то подобным.

– Я же первокурсник, – улыбнулся я. – Чего может хотеть первокурсник от особы, проводящей все свободное время в Лабораториуме.

Глаза Хруцкой хитро сузились, и она снова загадочно улыбнулась.

– Значит, вас интересует говорящая голова…

– Именно, – отбросив остатки стеснения, я наклонился к ней и обжег горячим дыханием ее ухо. – Расскажете побольше о Голове – и я помогу с вашей курсовой. Даже пару фокусов покажу и, быть может, расскажу побольше о родовой магии…

Вот уж не думал, что девица с данными Хруцкой могла возбудиться не от какой-нибудь романтики или созерцания античных статуй всяких там Давидов в саду, а от… учебы. Хруцкая тяжело задышала, глаза потемнели от желания, но, взяв эмоции под контроль, она несколько раз моргнула.

– Черт, Михаил Николаевич, а ведь вы меня раскусили. Опасная, однако, проницательность. Ничто не заводит меня больше, чем знания.

– В таком случае я могу обеспечить вам незабываемое время за… обменом знаниями. Ну что, по рукам?

– Спрашиваете!

Мы скрепили сделку традиционным рукопожатием, которое, впрочем, несколько затянулось, и Хруцкая