Ночной администратор - Джон Ле Карре

– И где вы их, на хрен, возьмете? Вы подумали? Черта с два вы подумали! Дерьмо собачье!

– Мама, вы же купили с утра корзину прекрасных устриц у господина Гамса. И пятнадцать раков специально для «Паши».

– Я купил? У Гамса? Черт, может, и так. Ну иди, иди работай, слышишь? Сегодня к нам важные господа приезжают, английские лорды и леди приезжают, маленькие белые принцы и принцессы приезжают. Мы будем играть для них настоящую негритянскую музыку, мы им покажем настоящую негритянскую жизнь. – Мама Лоу опять отхлебнул пива из банки. – Силач, ты кончишь когда-нибудь возиться с чертовым столом?

Примерно так, с незначительными вариациями, обращался к окружающим Мама Лоу, после того как полбутылки рома и ласки мисс Амелии возвращали ему к концу утомительного дня в Элизиуме чувство юмора.

Джонатан зашел в умывальню за кухней и переоделся в белое. Как всегда при этом, он вспомнил Ивонну. Сейчас она была предметом мучительных угрызений, вытеснив даже Софи. Нервозность обрела силу неудовлетворенного сексуального желания.

Руки все еще дрожали, когда Джонатан принялся нарезать бекон.

На кухне, как на корабле, не было ни пятнышка. Нарядно блестели стальные кухонные принадлежности и стальная посудомоечная машина. То и дело поглядывая в решетчатое окошко, Джонатан смотрел на яхту «Железный паша» с ее радарами и поисковыми прожекторами. Он смог рассмотреть полощущийся на ветру английский торговый флаг на корме и золотые шторы в капитанской каюте.

«Все, кого ты обожаешь, – сказал по телефону Берр, – находятся на борту».

Из приемника неслись звуки духовной музыки, и Мелани Роуз подпевала, чистя над раковиной картошку. Мелани преподавала в воскресной школе, у нее были две дочки-близняшки от некоего Сесила, имя которого следовало произносить как Сисилл. Три месяца назад он взял билет туда-обратно до Эльютеры, но до сих пор не воспользовался его второй половиной. Сисилл, как думала Мелани Роуз, мог вернуться в любую минуту. И она жила в радостном ожидании.

Со временем, однако, место второго повара у Мама Лоу занял Джонатан, а Мелани Роуз стала утешаться по субботам с О’Тулом, работающим у рыбного стола. Сегодня была пятница, и они уже начинали делать шаги к сближению.

– Ты собираешься потанцевать завтра, Мелани Роуз? – спрашивал О’Тул.

– Не имею привычки танцевать в одиночку, О’Тул, – отвечала Мелани Роуз, вызывающе фыркая.

Переваливаясь, вошел Мама Лоу и уселся в свое складное кресло. Он улыбался и тряс головой, будто вспомнил какую-то мелодию и не мог от нее избавиться. Заезжий перс недавно подарил Мама Лоу четки, и сейчас он перебирал их в огромных ручищах.

Солнце почти зашло. С моря приветственными гудками давала о себе знать яхта «Паша».

– Большой человек, хреняга, – пробормотал Мама Лоу, восхищенно глядя на яхту в дверной проем. – Король миллионеров, черт его побери, лорд король Ричард, хренище Онслоу, хренище Роупер, вот так-то, сэр. Готовьте сегодня хорошо, масса Ламон. Иначе господин лорд-паша Роупер вас съест с потрохами. А мы, бедные негры, обгложем косточки, как нам и положено.

– Откуда он взял столько денег? – спросил Джонатан, не отрываясь от работы.

– Роупер? – недоверчиво переспросил Мама Лоу. – Ты хочешь сказать, что не знаешь?

– Правда не знаю.

– Ну тогда, будьте уверены, масса Ламон, я тоже не знаю. И никогда не стану спрашивать. У него огромная компания в Нассау, где крутятся все эти деньги. И уж наверняка человек с таким богатством в наше трудное времечко должен быть порядочным пройдохой.

Еще чуть-чуть, и Мама Лоу примется готовить свой горячий соус «чили» для крабов. Тогда на кухне наступит опасная тишина. Еще не родился человек, который осмелился бы предположить, что яхты заходят в Хантер-Айленд не только для того, чтобы полакомиться фирменным «чили» Мама Лоу.

Яхта «Паша» бросила якорь, все шестнадцать человек вскоре будут здесь.

На кухне воцаряется атмосфера битвы, когда первые гости усаживаются вокруг маленьких столов. Нет места пустым разговорам, лишним движениям, судорожным попыткам что-нибудь в последний момент подправить. Есть единая молчаливая команда бойцов, понимающая друг друга с полувзгляда и действующая слаженно, как танцевальная пара. Даже Силач и Мокрый Глаз затихают в ожидании еще одной волшебной ночи у Мама Лоу.

Мисс Амелия в пластмассовых бигуди приготовилась у кассы принять первый чек. Мама Лоу, уже напяливший свою замечательную шляпу, поспевает везде. То он поднимает боевой дух войска потоком приглушенной брани, то выскакивает для переговоров с неприятелем, то опять отдает на кухне приказы, тем более действенные, что его громовой голос понижен почти до шепота.

– Белая леди, столик номер восемь. Не желает, сука, ничего, кроме салата. Два салата «Мама», О’Тул! Шестилетний ублюдок желает только гамбургер. Одну сопливую порцию. Что случилось с миром, О’Тул? Разве у них нет зубов? Разве они не едят рыбу? Хрен их поймет, Мокрый Глаз, неси пять прохладительных напитков и два пунша «Мама» к первому столику. Убери это, масса Ламон, продолжайте готовить устрицы, еще шесть дюжин не помешают, послушайте меня. Надо иметь в резерве не меньше шестнадцати порций для «Паши». Устрицы идут на «ура», масса Ламон. Леди и господа сегодня просто без ума от ваших устриц. О’Тул, где соус, ты что, его выпил? Мелани Роуз, переверни их, а то они превратятся в пепел прямо на твоих глазах!

Все это под музыку джазового оркестра, играющего на крыше террасы. Лица музыкантов блестели от пота, рубашки слепили белизной в ярких вспышках света. Калипсо исполнял парень по имени Генри. Он провел пять лет в тюрьме Нассау за то, что ударил повара, и вернулся оттуда стариком.

Мелани Роуз сказала Джонатану, что Генри больше не сможет заниматься любовью, так его избивали.

– Некоторые здесь считают, что иначе он не пел бы таким высоким голосом, – грустно улыбнулась она.

Это была трудная ночь, самая трудная за много недель. И принесла Мама Лоу столько волнений! Надо было обслужить пятьдесят восемь обедающих и шестнадцать уже поднимаются на террасу – Мама Лоу разглядел их через очки. И это только начало.

Наконец миновал час пик, и Джонатан смог, как обычно, облить голову холодной водой и понаблюдать за посетителями в глазок вращающейся двери.

Пристальный взгляд профессионала. Он проникал внутрь человека еще до знакомства с ним. Джонатан мог заниматься этим бесконечно, лежа в канаве, в укрытии, в амбаре, с лицом и руками, испачканными камуфляжной краской, и с листвой, нашитой на маскхалат. Он делал это и сейчас: «Я пойду к нему, когда пойду, и не раньше».

Сначала он оглядел пристань внизу, эту подкову из белых фонарей и маленьких яхт, сияющих, как бивачные костерки, на застывшей воде. Чуть скосив глаза, Джонатан увидел ее, яхту «Железный паша», нарядно убранную и залитую снизу доверху светом. Он различил фигуры охранников: один спереди, второй сзади, третий под капитанским мостиком. Фриски и Тэбби сегодня нет. У них обязанности на берегу. Его взгляд пробежал по песчаной дорожке, проник под деревянную арку и оказался в царстве Мама Лоу. Затем скользнул по освещенным зарослям гибискуса и истрепанным багамским флагам, между которыми красовался череп со скрещенными костями, и задержался на весьма пожилой паре на танцевальной площадке. Мужчина и женщина обнялись и недоверчиво ощупывали лица друг друга. Джонатан догадался: эмигранты. До сих пор не верят в чудесное спасение. Молодые танцоры прижимались друг к другу, замирая в экстазе. За круглым столиком Джонатан заметил двух крепких сорокалетних мужчин. Шорты бермуды, плечи борцов, уверенные движения. «Это они? – спросил он себя. – Или еще парочка из своры Роупера?»

«Обычно они пользуются «Сигаретой», – говорил Рук. – Это сверхскоростной глиссер».

Эти двое прибыли на белом моторном катере незадолго до сумерек, но на «Сигарете» или нет, Джонатан не знал. В них чувствовалось спокойствие профессионалов.

Они поднялись, разминая занемевшие ноги и взваливая на плечи рюкзаки.

Один из них кивнул Мама Лоу.

– Все очень мило. Чудесная еда. Великолепная.

Вразвалочку, держа локти на отлете, они спустились по песчаной дорожке к катеру. «Не они, – решил Джонатан. – Может быть, связаны друг с другом, а может быть, и нет».

Он перевел взгляд на столик, где ужинали трое французов со своими девушками. «Слишком пьяны, – подумал Джонатан. – Они уже заказали двенадцать порций пунша «Мама», и никто не вылил свою в вазочку для цветов».

Джонатан решил сосредоточиться на расположенном в центре зала баре. На фоне свисающих морских вымпелов и рыбьих скелетов две юные негритянки в ярких хлопковых одеждах, раскачиваясь на высоких табуретах, болтали с двумя чернокожими пареньками лет двадцати. Эти девушки или все четверо?

Боковым зрением Джонатан приметил низкий моторный катер, направляющийся из залива в океан. «Мои кандидаты отбыли? Что ж, возможно».