Судья Шерман - Алекс Орлов

64

Вот уже битый час Рино стоял в длинной шеренге таких же, как он, коротко остриженных и одинаково одетых людей. Однако, даже наряженные в мешковатые комбинезоны, эти люди хранили военную выправку. Лефлер не заметил ни одного толстяка или худосочного паршивца. Рекруты выглядели как собранные по всему свету остатки разрозненных армий.

– Итак, мерзавцы! – продолжал свою нескончаемую речь сержант-инструктор Поджерс. – Итак, мерзавцы, – повторил он с явным удовольствием, – не думайте, пожалуйста, что если вы все здесь офицеры и заслуженные копы, то это для меня имеет хоть какое-то значение. Теперь вы на правах беглых каторжников, поэтому должны пахать до седьмого пота, чтобы на что-то еще сгодиться. Надеюсь, все слышат меня?.. И майоры, и капитаны, и лейтенанты?

Сержант поигрывал легким стеком и время от времени хлопал им по раскрытой ладони.

– Если кому-то здесь покажется слишком уж жарко, милости просим – валите куда хотите. Но помните, что ECO вас уже приговорило, и подумайте – может, лучше подохнуть здесь, на Абрау-Дюрсо, чем в каком-нибудь гнилом подвале... Здесь, по крайней мере, есть солнце.

Сержант замолчал, затем почесал выбритый затылок и, словно вспомнив что-то смешное, заулыбался:

– Чуть не забыл вам сказать, что обеда сегодня не будет. Насчет ужина ничего сказать не могу, но обеда точно не будет. Вместо обеда – кросс на двадцать километров...

Рино вздохнул. Он не представлял, как сможет одолеть такую дистанцию в своем теперешнем состоянии.

Зоркий взгляд сержанта-инструктора тотчас остановился на Лефлере.

– Что такое, курсант? Кажется, вам что-то не нравится?

Поджерс подошел ближе и ткнул Рино стеком в грудь.

– Курсант Лефлер, сэр! – прокричал тот.

– Отлично, Лефлер. Чувствуется, что своих начальников вы уважали, хотя и считали их втайне старыми козлами. Я прав?..

– Так точно, сэр! – снова заорал Рино.

– Честный курсант, – смилостивился Поджерс. – Мне такие нравятся.

Затем он отошел от шеренги и, снова указав на Рино, объявил:

– Не думайте, что старина Поджерс полный кретин и поведет на смерть всяких заморышей вроде курсанта Лефлера! Этого не будет. Курсант Лефлер отправится в санчасть, и только после выздоровления я отправлю его на смерть. – Здесь сержант позволил себе людоедскую улыбку. – А все здоровенькие узнают мою доброту уже сегодня... А теперь десять минут перерыв. Можно посидеть в тени или сбегать в сортир.

Но предупреждаю: использовать аллею для этих целей не рекомендую!... Вольно!...

После этой команды шеренга не рассыпалась гомонящей толпой, как когда-то это происходило в полицейских школах.

Бывалые копы, повидавшие за свою карьеру много чего интересного, тихо разошлись по своим делам, изредка перебрасываясь парой слов. К тому же почти никто из них не был знаком друг с другом.

– Доходяги – ко мне! – тут же распорядился сержант.

Рино тотчас подошел к Поджерсу, и возле него собралась группа из десяти с лишним человек.

Как оказалось, у сержанта был список тех курсантов, кто по состоянию здоровья еще не мог приступить к полноценным занятиям. После небольшой переклички выяснилось, что двух доходяг нет в наличии.

– Ладно, – сказал сержант, пряча список в карман. Поход в сортир – это не слишком опасно.

А вы, ребята, не думайте, что вам удастся что-то вы играть от своих болячек. Помимо ежедневных процедур в санчасти, будете до упаду заниматься тактикой, стрелковой подготовкой и виртуальными тренажерами. Как человек здесь не новый, могу сообщить, что занятия эти тоже не сахар – многие с них даже блюют. Уж вы мне поверьте.

65

Утро следующего дня, по мнению Лефлера, началось слишком рано. Видимо, сержант Поджерс страдал бессонницей, поскольку, когда Рино выглянул в окно, оно показалось ему совсем темным.

– Быстро! Быстро! Ленивые засранцы! Никаких умываний и туалетов! Одеваться – и на улицу!

Курсанты вскакивали со своих коек, без лишней суеты надевали еще не просохшие после вчерашнего марш-броска комбинезоны и выбегали строиться у казармы.

Рино выбежал вместе со всеми. Его одежда тоже была сырой, поскольку он и еще двое больных до изнеможения тренировались выхватывать из кобуры пистолеты и снимать через голову тяжелые штурмовые автоматы.

– Стоп! Ты уже мертвец! – лаял на них ефрейтор Шлезингер, который руководил этими занятиями.

Рино здорово злился и считал, что ефрейтор сволочь и похож на хорька. Однако тот вскоре продемонстрировал, как нужно выхватывать пистолет и с какой скоростью можно взять автомат на прицел, даже если он первоначально болтается у тебя за спиной.

– Оп! И все! – орал ефрейтор, словно силовой жонглер манипулируя автоматом. – Оп! И готово! Это же просто!

Рино и двое других курсантов только удивленно переглядывались. Они повторяли движения инструктора, однако упорно делали одни и те же ошибки и набивали себя шишки и синяки.

– Оп! И все! – опять показывал ефрейтор и снова заставлял повторять упражнения.

Но теперь властвовал сержант Поджерс. Обругав всех ленивыми свиньями, он заставил курсантов прислушаться к тому, как распевает песню одно из подразделений полицейского спецназа, которые базировались здесь же.

– Слышите, как поют эти бравые парни? И уж поверьте мне, они не харкают кровью на марш-броске, на жалкой пробежке в двадцать километров!

Сержант, словно летучий голландец, прошествовал в туманной мгле и скомандовал:

– Доходяги – марш в санчасть! Остальные налево! Бегом – марш!

Подразделение умчалось в темноту, а больные отправились на процедуры.

– Там, наверное, никого еще нет, – высказал предположение один из увечных.

– Это точно, – поддержал его другой, – так рано встают только эти бандюги из спецназа да сержант Поджерс.

Каково же было удивление команды немощных, когда они увидели яркий свет в окнах санчасти. А в кабинетах их ожидали бодрые сотрудники, разогревавшие мощь своих машин, призванных гнать хвори и сращивать кости.

– Имя! – проорал широкоплечий фельдшер, когда Рино вошел в кабинет с надписью «Лазерная регенерация».

– Рино Лефлер, сэр!

– Ложитесь на кушетку, курсант! И не сметь мне орать, когда станет невыносимо больно!

Рино струхнул, но послушно лег на указанное место. Обещания этого детины в докторской шапочке показались ему не слишком преувеличенными.

Фельдшер наскоро просмотрел рентгеновские снимки, которые делали еще в заведении господина Смайли, а затем сказал:

– Вот дерьмо, это и вылечить-то нельзя...

Сердце Рино тревожно забилось. Как же так? Его собирались тут чему-то обучать, делать из него крутого штурмовика, а оказывается, он давно уже списан!

От таких мыслей тело Лефлера покрылось холодной испариной, а к горлу подступил комок. Рино было жаль себя. Становиться инвалидом в двадцать восемь лет было отвратительно и трагично.

– Но не будь я фельдшер Сидоренко, если я не сращу твои дряблые кости, ублюдок! – добавил фельдшер. Он подошел к стене, дернул за ручку рубильника, и в ту же минуту нависавшая над Рино огромная хромированная машина затряслась, завибрировала и с громким шипящим свистом вышла на режим.

– Закрой глаза! – предупредил фельдшер. – Эта хреновина вредна для зрения.

Лефлер поспешно сомкнул веки, а фельдшер взглянул в историю болезни и произнес:

– Так – колени, бедренный сустав... Поехали...

Спустя секунду Рино почувствовал, как его тело начинает разогреваться, словно в сауне, только это тепло шло не снаружи, а откуда-то изнутри. Во рту появился привкус меди, а в воздухе запахло озоном.

Эти ощущения держались минут пять. А затем фельдшер отключил страшный прибор и сказал:

– На первый раз хватит, а то, если передержать, никакой патологоанатом за тебя уже не возьмется.

Ободренный таким наставлением, Лефлер покинул кабинет, и оказавшись в коридоре, тотчас попал в руки следующего лекаря.

– После лазера нужна отмочка, – пояснил тот, увлекая распаренного пациента за собой.

Как выяснилось позже, под «отмочкой» подразумевался водный массаж. Струи в большой, наполненной соленой водой ванне были такими мощными, что порой Рино казалось, что вода пробьет его насквозь. Однако все обошлось, и после водных процедур Лефлера провели в кабинет настоящею массажа, уже знакомого ему по пребыванию в заведении Смайли.

Когда весь этот марафон наконец закончился, оказалось, что давно наступил день и пришло время обедать.

66

Прошла неделя, и Лефлер, а вместе с ним еще несколько выздоровевших приняли участие в первом небольшом кроссе. В этот раз сержант Поджерс не жаждал крови и просто смотрел, насколько окрепли его доходяги.

Погоняв курсантов совсем недолго, инструктор отпустил их на продолжение процедур и сказал, что после обеда будет стрелковая подготовка.

«Что ж, стрелковая так стрелковая», – подумал Рино, переводя дыхание после бега. Вопреки его опасениям, у него почти ничего не болело и не было прежнего ощущения, что он вот-вот развалится на масти.