Самопознание шута - Юрий Калмыков

– Интересно! – сказал Константин. – А если мы захотим «жизни вечной», где мы окажемся?

– Ты действительно это хотеть знать? – спросила Людвика.

– Нет-нет! Это я так! Размышляю! – спохватился Константин.

– Когда умерла моя подруга, – продолжала Людмила Петровна, – я решила, что настало время вернуться в свою квартиру, где каждая вещь что-то мне напоминает о моей жизни. Вошла и подумала: «Вынести все вещи из квартиры, и от моей жизни не останется ничего! И нет ничего, что не умерло бы вместе со мной!»

– Но вы умерли как-то удачно! – сказал Антонио. – От вас кое-что осталось!

– Я кое-что нашла. Когда я была молодой и смотрела, как некоторые люди прозябают, влачат жалкое существование, я думала: почему? Я решила: значит, это их устраивает! У каждого человека в любой ситуации есть выбор: вверх или вниз! Всегда человек может этот шаг сделать. Если человек вообще может что-то сделать – это именно такой шаг!

– Но не всегда понятно, какой это шаг, – возразил Константин. – Какой ведёт вверх, а какой куда-нибудь в сторону. Иногда не знаешь, где верх, где низ!

– Это всегда понятно! Можно сказать по-другому – это шаг к духу! А это понятно всегда! Наш разум слишком старательно выполняет своё предназначение, даёт нам возможность существовать, осуществлять наши стремления, создаёт условия для чего-то, а для чего – этого он постичь уже не может. «Для чего» – это уже внутри нас. Разум не знает, что существование – это ещё не всё.

– И какой же шаг вы сделали? – спросил Константин.

– Я видела, что превратилась в какую-то дрянь и что скоро умру. И ничего в жизни больше не будет. Я решила хотя бы умереть по-своему, а не так, как мне предназначено судьбой, высшим разумом или кем-то ещё. Я вернулась в свой внутренний мир, а у него совсем другая логика. И вся моя никчёмная жизнь приобрела смысл.

– Не понимаю, – возразил Константин, – какая же здесь логика? Ваш последний шаг имеет смысл, а предыдущая жизнь – она и осталась такой, какой она была! Как можно задним числом внести смысл в свою прошедшую жизнь?

– Здесь есть одна тонкость! Сейчас я вижу, что вся моя жизнь вела меня к этому шагу, но если бы я этот шаг не сделала, то оказалась бы, что моя жизнь вела меня куда-то ещё.

– Где здесь логика? – недоумевал Константин. – Человек, допустим, делает какой-то случайный шаг в своей жизни, а потом ему кажется, что к этому шагу его подвела вся предшествующая жизнь. Это всего лишь его интерпретация! Он, конечно, может всё что угодно думать о своей прошедшей жизни, но она от этого не изменится!

Он посмотрел на Людвику и понял, что всё может быть не обязательно так – может быть как-то ещё.

Ритмы, которые мы выбираем

Если человек сбился со своего жизненного ритма – он представляет собой весьма жалкое зрелище: и в жизни ему не живётся, и всё-то ему не так. Но пока много раз не собьешься с ритма и не найдёшь его снова, никогда не задумаешься ни о каких ритмах. Найти подходящий ритм – дело не простое, но чаще всё происходит само собой, какие-то события вовлекают человека в свои ритмы. Подхватит такой ритм человека, а человеку кажется, что это его ритм, это он такой и жизнь у него такая. А бывает, что не втягивает человека в водоворот нужных событий, обошёл его стороной «Его Величество Случай», и прозябает человек на задворках жизни. Такой ритм Антонио называл «никакой».

Человек с «никаким» ритмом чего-то ждёт в жизни, сам не знает чего, будто что-то изменится и всё будет по-другому, а сам продолжает жить в случайных ритмах, которые преподносят ему ничтожные обстоятельства.

Антонио менял свои ритмы сам, в отличие от тех, кто эксплуатирует свои удачные ритмы до конца, а потом, волею случая, они в один миг становятся «никакими».

Чтобы нужные обстоятельства возникали, считал Антонио, нужно, ни с чем не считаясь, поддерживать нужный ритм, быть слегка сумасшедшим.

И это у него получалось. Он всегда был в каком-то своём ритме.

Приглашенный оркестр ожидал репетиций, но их не было. Все были на взводе, никто не знал, что нужно будет играть и как. Но пришли и заняли указанные места, чтобы не сорвать мероприятие. В последние минуты дирижёр поймал за руку помощницу Антонио, неадекватно спокойную и какую-то расслабленную, и взволнованно объяснил ей ситуацию.

– Да? Оркестр? – сонно переспросила она.

– Что нам делать???

– Смотрите на него: покажет на вас пальцем – играйте; поднимет ладонь – остановитесь.

– Что мы должны играть?

– Ну, «Калинку-малинку» какую-нибудь! Я сейчас пойду, всё выясню и вам скажу!

И ничего она не выяснила! Мероприятие началось!

– Что будем играть?

– «Калинку-малинку»!!! – раздражённо ответил дирижёр. – Принципиально!

И когда в момент напряженной тишины Антонио торжественно указал пальцем на оркестр, оркестр вразнобой заиграл «Калинку-малинку».

– «Мы играем на свадьбах и похоронах!» – гнусаво прокомментировал Антонио и сделал из своего лица нечто невероятно кислое.

Зал лопался от смеха!

– Какой позор! – прошептал дирижёр.

Антонио издалека махал руками, скакал, кривлялся и гримасничал, изображая нужную мелодию. Всякий раз оказывалось не то! Антонио сокрушался, народ хохотал до слёз, в оркестре никто не смеялся.

– Он из нас идиотов делает! Я отказываюсь играть!!! – воскликнул пожилой саксофонист, дрожа от негодования.

– Всё-ё-ё!!! – как-то неестественно завопил дирижёр и в гневе сломал свою палочку. – Мы уходим!!! Собираемся! К чёрту контракт!

Музыканты стали беспорядочно собираться под хохот публики.

– Что ты сидишь? Я сказал «собираемся»!

– Вон!!!

– Что вон? – дирижёр повернулся.

К нему, как нашкодивший кот, на четвереньках приближался Антонио. Дирижёр не в силах был удержаться от истерического смеха, вмиг переполнившего его от кончиков ногтей на ногах до кончиков седых волос.

– Нам не объяснили… мы приехали за полтора часа… мы думали, будет репетиция…

Антонио со всем соглашался и послушно кивал. Кивал, кивал и кивал! А публика заходилась от хохота!

Когда оркестр наконец-то правильно и даже виртуозно сыграл нужную мелодию, овациям не было конца! Дирижёра восторженно поздравляли, говорили о том, как гениально он разыграл сцену вместе с шутом Антонио.

Ему никто не верил, включая музыкантов оркестра, что эта сцена не была спланирована и отрепетирована.

– Нам-то зачем говорить это?! – сказали музыканты.

– Такие условия контракта! – бросил кто-то.

И всем сразу всё стало ясно, и больше дирижёру никто вопросов не задавал, а он сам перестал говорить на эту тему.

– Ну ты хоть, Палыч, признайся! Ты кричал: «Из нас идиотов делают! Отказываюсь играть!» Знал ведь всё и никому не сказал! Что «нет»?! Ты нас за дураков считаешь? Между прочим, это уже оскорбление!

Антонио никогда ни к чему не готовился, достаточно быть в ритме. И если это сильный ритм, тогда в него впишется всё, что бы ни произошло. Когда выступал «шут Антонио», не было такого времени, чтобы внимание зрителей было не приковано к его выступлению, даже когда он молчал и сидел за столом с кислой физиономией. Он сидел как надо!

И когда все присутствующие звенели бокалами и оживлённо беседовали между собой – у всех было ощущение, что выступление продолжается. Одно его движение могло всё изменить. Некоторые даже спиной чувствовали – опять что-то начинает происходить. С Антонио не мог сравниться никто!

– Давай выпьем за тебя, Антонио! – предложил однажды президент. – Мы с тобой на равных! Никто, кроме меня, этого не понимает. Я один знаю, почему ты самый лучший шут в мире! Ты никогда никого не развлекаешь – ты всегда развлекаешься сам!

За несколько дней до встречи с Людмилой Петровной и Константином Антонио вспоминал Георгия по какому-то совершенно незначительному поводу. Он замечал, что значительные события начинаются с событий едва заметных, которые повторяются с нарастающей интенсивностью. Что-то ещё напоминало в эти дни о Георгии. Именно следуя ритму Антонио решил наудачу «заехать к Георгию».

Константину не верилось, что Антонио впервые за несколько лет посетил квартиру Георгия и именно в нужный момент. Он так и хотел сказать слово «случайно», но не сказал.

В глазах Антонио Константин был похож на воинствующего динозавра. У него не было своего ритма, никакого. Он был тот самый «никакой» и не имел понятия ни о каких ритмах. Его паузы в разговорах, когда ему в голову внезапно приходила какая-нибудь мысль, могли кого угодно вывести из себя. Он не замечал, что у него часто меняется настроение. Слова Антонио о том, что нужно хотя бы немного обращать внимание на своё настроение, он просто игнорировал. Он шёл напролом, раздирая ритмы, сомнения, внутренние противоречия.

День шута

«Я самое жалкое, самое ничтожное существо на свете! Зачем я существую? Почему я не могу пребывать в вечном покое, превратиться в точку, исчезнуть из мира, погрузиться в абсолютное небытие? Мне ничего и ни от кого не нужно. К чему эта мука? Зачем? Я абсолютно беззащитен, я не в силах защитить себя от мира! У меня есть тело, которое может страдать, я могу испытывать боль, недомогания. Мне необходимо дышать, принимать пищу и жидкости. Этого требует моё тело, но не я! Зачем мне всё это? Для физических мучений? Со мной могут сделать всё что угодно!!!