Долина идолов - Михаил Веллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
стр. 52
…многотиражка «Петербургский литератор».
– С газетенкой связана одна из самых изящных и приятных историй в моей скромной, но многослойной биографии. В собственную бытность многотирастом, вполне молодым, длинноволосым и бородатым получателем ежемесячной зарплаты я закатился в пятницу на пьянку к другу. Друг был женат и имел собственную однокомнатную квартиру. Так он вместе с женой упылил куда-то на сутки, оставив меня вместе с двумя своими друзьями. Мы выскребли свои рубли и пошли за вином. Место незнакомое, дорогу спросили у встречной девушки, увлекли с собой, завлекли в гости, но скоро она ушла, к нашей печали. Но вскоре вернулась, к нашей радости,– с двумя подругами и бидончиком пива. На большее, очевидно, финансов трех юных созданий не хватило: они только что кончили школу, и было им, как выяснилось позднее (и правильно, что позднее) по семнадцать. Мы их не клеили – они сами дохли со скуки. Дальше было еще интереснее: допив к середине ночи вино и пиво, двое друзей куда-то ушли вдвоем. Они любили друг друга. Девицы были ошарашены и уязвлены. Я был тоже ошарашен, но в данном случае – скорее приятно. Даже гомосексуализм, надо признать, может быть прекрасен – все зависит от контекста. Дальнейшее времяпрепровождение каждый представит себе сам – в меру своей испорченности, завистливости и сластолюбия, уравновешиваемых скептицизмом. Девушки не были красавицами, но у каждой имелись свои ярко выраженные достоинства: если у одной было красивое лицо, то у другой – большой бюст,– втроем они иллюстрировали встречающуюся иногда справедливость природы и гармонично дополняли друг друга. Так вот, много лет спустя, в описываемые девяностые (еще до пожара в петербургском Доме литераторов, после чего Ленсоюзпис стали называть союзом погорельцев – а газетенка помещалась в комнатке на верхнем этаже) – я пил кофе-водку днем в этом Доме писателей, и какая-то вполне нестарая и ничего еще баба стала меня разглядывать. Это была одна из трех, она узнала меня первой: она работала в «Петербургском литераторе» машинисткой и была горда своей причастностью литературе и личным знакомством с писателями. С высот этой карьеры она и спросила, чего это меня сюда занесло? Час я ее поил и выслушивал наставительные мнения о современной ленинградской литературе. Потом прискакал негодующий редактор газеты, начальник своей единственной сотрудницы, по ситуации выпил с нами, и из моего с ним диалога девушка узнала мою фамилию, оставшуюся ей неизвестной двадцать лет назад, как не знал ее фамилии и я. И тут же составила себе простое мнение, что в литературной табели о рангах я значительно выше ее начальника. Мелкое удовлетворение плебейского письменнического тщеславия мы оставим в стороне, это пошло и неинтересно. Интереснее другое: в ее глазах яснее ясного читалось резко и высоко выросшее мнение о себе, чувство радостное и захватывающее. В ее жизни мгновенно случилось большое приобретение: да еще в семнадцать лет – и ведь это остается в самосознании на всю жизнь – она была на равной ноге (не будем развивать это выражение), запросто, свойски, дружески и т. п. не с кем-нибудь, а с писателем. Жизнь подверглась ревизии, прыжок самооценки воспринимался подарком, судьба стала удачнее, чем час назад, на лице плавало выражение невесты. В этом выражении имела немалое место благодарность мне – за то, что я не стал бомжом или грузчиком, и тем не уронил ее женского достоинства. И если сначала я развлекался, как тайно садиствующий циник и хам, то уходил с печалью обманщика, к которому относятся гораздо лучше, чем он того заслуживает… Вот и смейтесь после этого над снобизмом…
стр. 52
«Он пах духами…» и т.д.
– Из рассказа «Гуру», которым открывался сборник «Разбиватель сердец».
стр. 53
Арьев
– О славном человеке Андрее Арьеве, завкритикой журнала «Звезда», мне нечего добавить к сказанному в тексте.
стр. 53
К тому времени господин Мольер имел возможность.. … … на всех углах.
– М. Булгаков, «Жизнь господина де Мольера».
стр. 54
«Уловка-22»
– Джозефу Хеллеру, давно почти классику американской литературы, не повезло с этим блестящим романом насчет российских изданий: первое, еще конца семидесятых, воениздатское, было в отличном переводе, но чудовищно усечено редактуро-цензурой; последующие переводы новых времен были полными, но худшими.
стр. 54
…лейтенанта Шайскопфа…
– В переводе фамилия означает «дерьмовая голова». Кто хочет – может вскрывать аналогии о оттенки контекста.
стр. 54
…истории одной лошади.
– «История одной лошади» – название одного из рассказов «Конармии» Бабеля, каковой рассказ уже упоминался семью страницами выше в связи с «Где я был и что я видел».
стр. 54
…обсуждал с художником…
– Георгий Малахов был очень хороший график; он умер рано. Гравюра, пошедшая на обложку первого издания «Легенд» мне и сейчас представляется замечательной.
стр. 55
Вышеупомянутой чекой.
– Цитата из армейского анекдота: – Рядовой Иванов! – Я! – Ответьте, какой чекой крепятся станины гаубицы в походном положении. – Вот этой, товарищ сержант. – Неправильно! – Ну… железной. – Неправильно. – Ну… длинной этой. – Никак нет. – Окрашенной! – Неправильно. – Ну вот… с загибом на конце? – Плохо знаете матчасть, товарищ Иванов. Сказано же в наставлении: «Вышеупомянутой чекой»!
стр. 56
О покойниках – правду или ничего.
– От латинской пословицы «О мертвом – хорошо или ничего», или ничего.
стр. 56
У меня был когда-то рассказ, где покойник на похоронах последнее слово оставляет за собой.
– «Положение во гроб», впервые опубликован в «Огоньке»
весной 90 г., переиздавался в ряде сборников.
стр. 56
Дар
– Очень часто я напоминаю себе растерянного Чапаева из одноименного кинофильма с его бессмертным вопросом: «Кто такой?.. Почему не знаю?..»
стр. 56
…игру в испорченный телефон.
– А ведь на самом деле была когда-то такая игра – в ту же эпоху, что «бутылочка», «фанты» и приватные викторины на раздевание. Играющие по очереди повторяли каждый последующему игроку одну и ту же фразу, опуская в ней одно (первое, второе, третье и так далее) слово, которое тот должен был восстановить по смыслу и передать фразу дальше по цепочке, опустив уже следующее после восстановленного им слово: в результате, вернувшись по кругу к первому игравшему, который и запустил первоначальную фразу, конечная фраза не имела с ней ничего общего.
стр. 57
– новый поворот, мотор не Ревет…
– Парафраз из очень-очень знаменитой на рубеже восьмидесятых песни «Поворот» молодого и любимого молодежью страны Андрея Макаревича с его «Машиной времени»: «Вот – новый поворот – и мотор ревет – что он нам несет – пропасть или взлет – ты не разберешь – пока не повернешь – за па-а-ава-а-рот!» Все дискотеки вопили это без устали.
стр. 57
…еле лапками колышет:
сдох.
– Из детско-абсурдистких стихов, ставших фольклором: «А комар уже не дышит, еле лапками колышет – сдох».
стр. 57
Свет погасшей звезды.
– Кроме очевидного физического смысла и очевидной же следующей из него метафоры есть и еще значение: так назывался роман Александра Чаковского, еще не главного редактора «Литгазеты», еще не одиозной и многовластной в литературе сволочи. Роман, может, одиозный, сентиментальный, примитивно романтичный с советско-коммунистическим оттенком, а все-таки неплохой был роман, с искренней душевностью, с нитями военной романтики и той самой катарсической нотой оптимистической трагедии. Вышел он в самом начале шестидесятых, и фильм по нему был, и одно время его широко читали. А кто сейчас помянет добрым словом старую суку Чаковского, чиновного лакея Кремля? А ведь был и он человеком, и сердце имел, и над вымыслом слезами обливался. И талант имел когда-то. И редактором «Литературки» «Старый Чак» был крутым и крепким, толковый был редактор. Безоговорочно лучшим еженедельником страны была при нем газета, все за ней гонялись.
стр. 57
Клевещешь, Перси, на него: клевещешь!
– Шекспир, «Генрих IV». Не вдаваясь даже в содержание трагедии-хроники, оставляя даже в стороне сам жанр, – отметим, что фраза имеется эпиграфом к главе XIII (именно тринадцатой) «Хроники времен Карла IX» Проспера Мериме – книги, также упоминаемой выше и точно в той же связи; в самой же главе капитан Жорж отстаивает перед всесильным адмиралом Колиньи честность происшедшей дуэли и подвергается оскорблениям адмирала (завтрашнего покойника) – будучи его сторонником…