Охота - Тимофей Грехов

— Ты сейчас это говоришь на полном серьёзе? — спросил я. — Про какие ресурсы рода ты говоришь? Дирижабли⁈ Тима, они все мои! Род Тьер у меня их не покупал. Это мои заводы, моё производство, на которое род не потратил ни одной медной монеты. Оружие, амуниция — это тоже всё моё. Даже воины были по большей части МОИ. Что касается Марии… — я сделал непродолжительную паузу, — я согласен, что часть вины лежит на мне. Но я напомню тебе, что Патрокол пытался убить меня несколько раз, и именно поэтому Совет рода полностью поддержал мою инициативу по его ликвидации.

— Ты просто мстил за Элин.

— Да! — не стал отрицать я. — Даже спорить не буду. Я преследовал свои цели. Но при этом собирался ликвидировать опасность для всего рода. Аконитовый убийца имел зуб на нас, и давай на миг предположим, что рано или поздно ему придёт заказ на кого-нибудь из нас. Ты уверен, что ты, я или даже Эмери и Серек смогут отбиться от него, если он нападёт из засады?

— Это лишь твоё предположение! — возразил Тимофей. — Однако я не стану отрицать, что такая вероятность существует. Но согласись, все проблемы из-за тебя…

— Вот это здорово! Мне что, нужно было умереть, когда Аконитовый убийца напал на меня в первый раз?

— Ты должен был решить проблему сам!

— Тима, ты часом не охренел⁈ — перешёл на повышенный тон я.

Он бросил на меня сердитый взгляд.

— Нет, Ярар, не охренел. И не надо так со мной разговаривать, я напоминаю тебе, что я хоть и несовершеннолетний, но глава рода!

— Прошу прощения, — сделал я жест будто снимаю шляпу, — хочешь говорить по-другому, давай. Скажи, я Тьер?

— К чему этот вопрос?

— Ответь, будь добр, глава рода Тьер, — попросил я.

— Да, — прищурившись ответил он.

— Отлично! — усмехнулся я. — Ты, я смотрю, занимаешься отчётами. — И найдя на столе папку с гербом города Балакина, я, не спрашивая разрешения, достал первый лист. — Так, что это у нас? О, просто прекрасно! — И посмотрев на итоговую цифру: — Род Тьер получил семьсот двадцать три тысячи золотых, только с торговли в моём городе! — Достал второй лист. — Так, ну тут сумма поменьше, налоги за землю и проезд, всего триста тысяч, если не считать медяки.

— К чему ты ведёшь? — спросил Тимофей.

— Тимофей, я понять не могу, почему я буквально спонсирую род Тьер, помогая с перестройкой водных путей, предоставляя в безвозмездное пользование дирижабли и многое другое, и при этом не могу использовать ресурсы Тьер? А ты хоть знаешь, что я могу платить шесть процентов? — И видя не понимание на лице брата. — Если уж быть совсем дотошным, то я могу вообще не платить налоги двадцать лет, ведь согласно закона, изданного ещё тридцать лет назад, я построил город и вложил в него колоссальные средства. Этот закон был принят, чтобы дворяне расширяли границы Империи, укрепляя её обороноспособность и инфраструктуру. Только из-за того, что мне не было об этом известно, а Талий воспользовался этим, я начал платить налоги. Я могу прекратить спонсорскую деятельность, когда захочу! Но при этом я понимаю, то, что мы сейчас строим, нам понадобится в ближайшем будущем!

— То есть, тебе все должны быть благодарны? Так что ли?

— Да на хрен мне не нужна твоя благодарность? Я хочу нормального к себе отношения. А не твоих детских обид. Признайся, тебе ведь просто завидно, что я этого достиг сам!

— Пошёл вон! — прорычал Тимофей.

— И не подумаю, — ответил я. — Я ещё не получил ответы на свои вопросы.

— Хочешь ответов! — воскликнул он. — Да, я завидую тебе! Ты переключил всё внимание на себя. Даже когда я делаю свою работу, знаешь, что мне говорят? Ты совсем как твой старший брат! Меня всегда сравнивают с тобой! А когда находят ошибки, я слышу, что ты бы их не совершил!

— Так в чём проблема-то? Я что ли виноват в том, что ты плохо занимаешься? Или что приходишь на занятия по развитию дара только для галочки?

— Ааа, ТЫ вспомнил про дар! И это после того, как ты стал пить своё зелье полнолуния? Каково это быть самым молодым старшим мастером в пятнадцать лет? — и набрав в легкие воздуха, — Как мне догнать тебя?

Я на некоторое время замолчал.

— Тим, — уже спокойнее начал говорить я, — я уже дважды был в рабстве. И открою тебе страшную тайну, я боюсь, что кому-то из вас, моих близких, придётся пережить то же самое. Я боюсь, что кто-то решит навредить вам, и я не смогу вас защитить. Что бы ты себе не надумал, ты, Мария, Ярина и Афина, самые родные для меня люди. Я лезу из рубашки вон, чтобы стать сильнее не для того, чтобы возглавить род, а чтобы я смог защитить вас… — Сделав паузу я продолжил. — Хватит этого глупого соперничества. Брат, давай попробуем жить в мире.

— Хорошо, — спустя время ответил он.

— Мир? — протянул я ему руку.

— Мир, — ответил он на рукопожатие.

* * *

Через три дня Анри вместе с юристами закончили «сочинять» магический договор. Патрокол согласился исправить то, что сотворил с Марией. И тогда Эмери провела ритуал исцеления. Во время ритуала Патрокол спал, мы напоили его несколькими литрами сонного зелья. А после Корф, используя целительскую энергию, усилил эффект.

Когда он очнулся в темнице, около часа изучал договор. После чего поставил свою подпись.

Прежде чем начать обратный процесс, граф «поработал» с Патроклом используя детектор лжи, стараясь поймать его на лжи. Но оборотень всегда отвечал правду. После этого к нему завели Марию. Около трёх минут Патрокол не моргая смотрел в глаза Марии.

— Всё, — произнёс он. — Вы можете забирать её.

— Хорошо. — ответил Анри, передавая Эмери погружённую в сон девочку. — Как и договаривались, пока мы не убедимся, что ты нас не обманул, будешь находиться здесь.

— Но не более пяти дней, — ухмыльнувшись произнёс Патрокол. — Скажи, граф, каково это стоять рядом с убийцей своего сюзерена, но не иметь возможности отомстить?

— Тебе воздастся, — ответил Анри, постаравшись не выдать своих истинных чувств.

Последующие дни Ковалевская провела, разговаривая с Марией. Сестра стала нормально реагировать на моё имя, даже высказывала желание посетить мою могилу. Это было связано с тем, что она не знала, что я живой и здоровый. Поэтому последним этапом проверки стал момент, когда я показался ей на глаза.

— Ну как? — с легкой издёвкой спросил я. — Убить меня больше не хочешь? Может быть проткнуть чем-нибудь?

На её