Нашей юности полет - Александр Зиновьев

Дьявол. Верно, не стоит. Тем более неприятностей в этот период было больше, чем приятностей. Вы сказали, что детей удалось пристроить в институт. Как это понимать?

Человек. Теперь попасть в институт не так-то просто. Не то что в наше время. Пришлось дать взятку за дочь, а за сына — оказать услугу. Из-за этой услуги, пропади она пропадом, я и схватил инфаркт. Этого жулика из института разоблачили. А мое имя в фельетон попало.

Дьявол. А второй инфаркт отчего был?

Человек. Большие провалы на производстве были. Нужен был «козел отпущения». Решили меня на это дело «выдвинуть». В конце концов виновных нашли, но мне все равно на пенсию пришлось из-за этого выйти.

Дьявол. Видите?! Ради этих инфарктов повторять все сначала? Надо быть круглым идиотом, чтобы на такое решиться.

Бог. Но в общем балансе жизни…

Человек. При чем тут баланс? Дело не в балансе, а в том, что жизнь пошла совсем не туда, куда она должна была бы пойти, как нас учили в свое время и как мы сами мечтали.

Бог. Хуже стало?

Человек. Нет, много лучше, чем мы думали.

Бог. Так в чем же дело? Вы противоречите себе.

Человек. Нисколько. Я говорил уже, что любил одну девушку, а женился на другой. Жена моя лучше той, которую я любил, а душа моя осталась с той, которую любил. Просто не мое общество выросло, чужое. Теперь так час-то с детьми бывает. Вкладываешь в них силы, трясешься над ними, вдалбливаешь им свои принципы. И вдруг замечаешь, что ничего общего с ними не имеешь.

Бог. И что же вам не нравится в этом обществе, которое вы сами строили, которое есть и ваше дитя?

Человек. Долго рассказывать. В двух словах — тот настоящий коммунист, какой был описан в нашей литературе и показан в кино, быть каким приучала моя школа, оказался совершенно нежизнеспособным и совсем неприемлемым для окружающих. А я переродиться уже не смог. Не сумел, да и не захотел приспособиться. Наступило, повторяю, чужое время. С некоторых пор я жил, не видя вокруг себя ни одного человека, который был бы близок мне по духу.

Бог. Определите в двух словах, что такое настоящий коммунист.

Человек. Человек, который довольствуется минимумом бытового комфорта или совсем пренебрегает им и который подчиняет свои интересы интересам коллектива или жертвует собою ради интересов коллектива.

Дьявол. И вы были таковым?

Человек. В общем и целом — да.

Бог. И много было таких в ваше время?

Человек. Много. Может быть, не так много сравнительно со всей массой людей, но достаточно для того, чтобы определить лицо эпохи. Мы задавали тон жизни и вели за собой миллионы других.

Дьявол. А теперь?

Человек. Теперь таких людей почти не осталось. Тон жизни стали задавать антикоммунисты, т. е. карьеристы, хапуги, бюрократы, тщеславные люди и прочие, каких мы в свое время презирали и считали врагами революции и нового строя.

Бог. Врагами народа, как выражались в ваше время.

Человек. Многие из них были уничтожены как враги народа. Но больше уцелело. Они сами уничтожили настоящих коммунистов как врагов народа. Они победили.

Дьявол. Хорошо это или плохо?

Человек. Кому как.

Бог. Что было главным для вас в жизни?

Человек. Быть уважаемым членом общества и быть нужным ему.

Бог. Так ради этого стоит повторить жизнь!

Человек. В конце я перестал быть таким для моего коллектива.

Дьявол. Как вы приняли разоблачение сталинизма?

Человек. Как все, т. е. как своевременное изменение генеральной линии партии.

Дьявол. Вы сожалели об уходе сталинской эпохи в прошлое?

Человек. Немного сожалел. Это была все-таки юность страны. Страшная, но героическая. Было грустно с ней расставаться. Но рад был тому, что она окончилась. Вместе с тем почувствовал себя как бы не у дел — другие, незнакомые мне люди вышли на сцену. Нас отпихнули.

Бог. Подведем итог.

Человек. А чего его подводить? И так ясно: я не хочу переживать снова этот самый длинный и важный период жизни.

Бог. Итак, счет три-два в пользу отказа от повторения жизни. Нам осталось оценить последний период — старость. Но сначала условимся, что будем делать, если счет будет ничейным?

Дьявол. Предлагаю в этом случае бросить монету.

Бог. Это несправедливо — ставить судьбу Человека в зависимость от чистой случайности.

Дьявол. А разве не так обстоит на самом деле? Этот Человек есть представитель атеистического общества, в котором судьбы людей не предопределены на Небе. Как раз это будет справедливо.

Бог. Мы судим эпоху, породившую Человека. Это несерьезно — бросать монетку.

Дьявол. Хорошо. Предлагаю тогда поступить так: предложим Человеку назвать хотя бы одно событие в его жизни, ради которого он готов повторить всю жизнь.

Старость

Бог. С уходом на пенсию у вас начался последний период жизни старость. Когда это произошло?

Человек. Как только это произошло, вскоре я оказался здесь. Так что я не успел пережить и прочувствовать этот период. Мне бы, конечно, хотелось еще пожить. Я ведь не так стар. Мог бы еще минимум десять лет прожить и наслаждаться заслуженным отдыхом, как принято у нас выражаться. Если я соглашусь повторить жизнь, буду ли иметь возможность испытать этот последний законный отрезок жизни — старость?

Бог. Нет. Повторив жизнь, вы доживете только до этого момента.

Человек. Жаль. Единственное, ради чего я согласился бы повторить жизнь, независимо от прошлых этапов, это — будущая жизнь, а не прошедшая.

Дьявол. Но хоть какое-то время после выхода на пенсию и до этой минуты вы прожили?

Человек. Прожил. Но психологически это была инерция от предыдущего периода. Я не ощутил разницы. Так что мое отношение к этому кусочку такое же, как к периоду зрелости, а не как к периоду старости. Психологически последнего у меня не было.

Дьявол. Вот проблема — будем считать, что он не хочет повторять последний период или что такового у него не было? И как рассматривать желание повторить еще не прожитый период?

Бог. Не занимайтесь софистикой. Условие было вполне определенное: повторить прожитое, независимо от того, на какие периоды оно разбивается.

Дьявол. В таком случае вопрос решен.

Бог. Еще нет. Наш подсчет очков не имеет формальной силы. Теперь мы должны спросить Человека, к какому решению он пришел, припомнив прожитую жизнь.

Суд

Бог. Итак, мы закончили обсуждение образцовопоказательной жизни советского человека, рожденного вместе с революцией и прожившего жизнь вместе со своей страной. Мы отметили положительные и отрицательные стороны этой жизни.

Дьявол. Отрицательные, если уж быть точным, мы сильно приуменьшили. Мы умолчали, например, о судьбе родителей. Что с ними произошло? Хорошо, молчу. А брат, где он? А…

Бог. Об этом надо было говорить в свое время. Теперь поздно. Я тоже кое о чем умолчал. Например, о том, какая была радость, когда он с семьей получил отдельную комнату.

Дьявол. Да, но какой ценой! Какие ему пришлось дать показания на своего близкого друга?! Кстати, в комнату друга он и вселился.

Бог. Замнем для ясности. Что было — то сплыло. Теперь предоставим Человеку самому вынести решение: стоит повторять жизнь или нет. Итак, Человек, напряги последний раз на мгновение память и вспомни, было ли в твоей жизни что-то такое, ради повторения чего ты хотел бы повторить свою жизнь точно в том виде, как ты ее прожил?

Человек. Я уже пережил жизнь снова в своей памяти и воображении. Чем в таком случае то, что предлагаете вы, отличается от этого? В воображении я порою могу вносить исправления, а тут…

Бог. Реальное повторение жизни отличается от воображаемого достоверностью переживаний, в том числе — достоверностью счастья.

Дьявол. И несчастья тоже. И горя, и боли, и тоски, и отчаяния, всего!

Человек. Я хочу жить, но в будущем, а не в прошлом!

Бог. В таком случае умри!

Дьявол. Готов! Но каков же результат суда?

Бог. Плоды прошлого суть настоящее и будущее. Желание продолжать жить в настоящем и будущем и есть суд над прошлым. Это — извечно и на века. Человек мудр. Он осуществил самый справедливый суд над своей эпохой: решение проблем прошлого лежит в будущем. Человек умер. Да здравствует Жизнь!

Дьявол. Красиво сказано. Но скажите честно, сами-то вы хотели бы повторить свою жизнь?