Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов - Джейсон Берри

Пока третья канцелярия Конгрегации по делам духовенства рассматривала апелляции приходов, где продолжались бдения, священники были потрясены новостью о том, что архидиоцезия из экономии сокращает фонд пенсий. Один священник передал Мэри Уильямс Уолш, репортеру New York Times, внутренний отчет финансового консультанта архидиоцезии Тауэрса Перрина. Между 1986 и 2002 годами «архидиоцезия не вносила денег» в пенсионный фонд духовенства, писала Уолш. «Два раза в году, на Рождество и на Пасху, архидиоцезия собирала деньги в приходах для священников, ушедших на пенсию, так что за год собранная сумма достигала $4,5 миллиона. Однако на протяжении многих лет архидиоцезия расходовала эти средства на другие цели». Архидиоцезия замораживала пенсии на $1889 в месяц и «продала недвижимость, принадлежавшую церкви, чтобы найти наличные средства для выплаты пенсий священникам»[294].

Ранее, до того момента, как ежегодные пожертвования стали использоваться для других целей, пенсионный фонд располагал средствами в достаточном объеме, так что он заработал $1,5 миллиона на процентах, предоставив архидиоцезии заем в $15 миллионов, когда ей нужно было выплатить $85 миллионов жертвам преступлений в 2003 году. Но, при наличии на конец 2003 финансового года $134,4 миллиона, фонду для осуществления своих целей нужно было располагать $204,7 миллиона, то есть ему не хватало $60,3 миллиона. «Все мы недоумеваем, каким образом архидиоцензия накопила столь великую задолженность по пенсионным обязательствам, тогда как прихожане многие годы давали ей деньги, – сказала Синтия Дейшер корреспонденту Globe. – И теперь мы узнаем, что на протяжении шестнадцати лет туда не вносились деньги. Это просто мошенничество»[295].

Согласно подсчетам Питера Борре, если бы с 1986 года ежегодно поступающая в пенсионный фонд сумма в $4,5 миллиона была бы разумным образом вложена в акции и ценные бумаги, предполагая, что в год она бы приносила 5 процентов, к завершению 2002 финансового года пенсионный фонд имел бы $140 миллионов. Как бы ни использовал кардинал Лоу ежегодно поступающие пожертвования в сумме $4,5 миллиона, это глубоко подрывало доверие к архидиоцезии.

После этого в газете архидиоцезии Pilot появилось разъяснение: деньги, которые собирали на Рождество и Пасху, поступали в Трастовый фонд духовенства, «который обеспечивает нужды священников, в том числе… при выходе на пенсию, в случае наступления инвалидности, при необходимости оплатить расходы на лечение, включая госпитализацию». Канцлером, то есть старшим бухгалтером, архидиоцезии работал мирянин по имени Дэвид Смит. Он объяснил, что большая часть средств шла на оплату медицинских расходов. Он перекладывал ответственность на приходы, которые пересылают слишком мало денег. Этим он тонко намекал, что во всем виноваты сами священники, не умеющие собирать более щедрые пожертвования со своих прихожан. «Счета, высылаемые приходам, никогда не соответствовали истинным затратам, поскольку цены постоянно растут. Поскольку нам не хотелось обременять приходы, надбавки росли медленнее, чем цены». Газета Pilot давала и такое объяснение:

По словам Смита, сборы никогда не тратились исключительно на пенсии. «Я проверил наши прошлые заявления и не нашел, чтобы мы где-либо утверждали, что эти деньги пойдут исключительно на пенсии священникам», – сказал он. Смит утверждает, что собранные деньги использовались должным образом. «Каждый собранный доллар расходовался только на нужды священников, преимущественно – на нужды священников, вышедших на пенсию», – сообщил он…

Пенсионный фонд не нуждался в собранных деньгах, потому что доход от инвестиций при кипучей жизни на фондовой бирже создавал приток необходимых для него средств[296].

Смит был откровеннее, когда давал показания под присягой в июне 2002 года, после того как архидиоцезия отказалась выплатить компенсацию первой волне из 86 жертв Джона Гехана. (Этот вопрос был улажен осенью того же года, когда число жертв значительно увеличилось.) Адвокаты жертв Митчелл Гарабедьян и Уильям Гордон тогда интересовались кардиналом Лоу и его финансовым советом. Гордон задавал вопросы, его преимущественно интересовали потоки денежных средств. «Я не являюсь доверительным собственником, – заявил Смит, – но Трастовый фонд духовенства преимущественно занимается медицинскими расходами и пенсионным обеспечением духовенства».

Существует ли отдельный Медицинский трастовый фонд духовенства?

Медицинский и госпитализационный трастовый фонд духовенства – это, по сути, иной Трастовый фонд, отдельная организация с юридической точки зрения. Это, по сути, чековая книжка для оплаты медицинских счетов.

И, в отличие от него, Трастовый фонд духовенства служит для…

Ну, деньги, собираемые на Рождество и на Пасху, поступают в Трастовый фонд духовенства. Оттуда они поступают либо в Медицинский и больничный фонд, либо в фонд пенсий и содержания инвалидов. Иногда у священников есть такие потребности, которые нельзя покрыть за счет других схем, и их удовлетворяют за счет Трастового фонда духовенства.

Медицинский и госпитализационный трастовый фонд духовенства – это, по сути, чековая книжка. Устройство, которое в буквальном смысле позволяет оплачивать счета.

Есть отдельная организационная структура под названием Консультативный совет фонда духовенства, возглавляемый секретарем в духовном сане. Гордон продолжал настойчиво расспрашивать Смита.

Есть ли какой-то предел предполагаемых расходов, по поводу которого следует спрашивать разрешение у совета?

Я не знаю о таком пределе…

Не использовались ли деньги Трастового фонда духовенства для выплаты ссуд священникам, чтобы те могли нанять адвоката, если у них возникли проблемы с законом?

Мне такие случаи неизвестны.

За счет каких же фондов священник может оплатить работу адвоката в случае возникновения проблем с законом?

Насколько я знаю, существует лишь один фонд, который может выдавать ссуды священникам в любых случаях, а не только при возникновении проблем с законом. Это Трастовый фонд помощи духовенству: он дает ссуды священникам, когда те в этом нуждаются, причем речь идет исключительно о священниках Бостона… Скажем, у кого-то из них умерла мать и ему нужны деньги на похороны. Это может быть связано с личными или семейными проблемами. Насколько я знаю, не существует каких-либо конкретных инструкций относительно того, в каких случаях эта помощь оказывается[297].

Смит описал нечто вроде игры в «наперстки»: вначале, когда на Рождество и на Пасху приходы собирают огромные суммы, все деньги лежат под наперстком, называемым Трастовый фонд духовенства. Оттуда часть денег переходит под наперсток Медицинского и госпитализационного фонда, который «по сути» есть «чековая книжка». Он позволяет оплачивать, среди прочего, психиатрическое лечение священников, совершивших сексуальные преступления против детей, или хотя бы часть этих расходов, которые не покрывает обычное страхование. Существование отдельного Медицинского и госпитализационного фонда указывает на то, что есть потребности, которые не покрываются обычными методами. Когда резко увеличились юридические расходы, Трастовый фонд духовенства перемещает деньги под наперсток Трастового фонда помощи духовенству для решения «личных проблем» любого рода, которые, по словам Смита, не определяются «какими-либо конкретными инструкциями».

Питер Борре ничего не знал о показаниях Смита, но обратил внимание на одну фразу в статье в газете Pilot: «Каждый собранный доллар расходовался только на нужды священников».

«Любопытно, – подумал он, – что это за нужды и во что они обошлись?»

В то время все обсуждали случай Пола Шенли. Отец Шенли в 1988 году переехал в Калифорнию по любезности его друга по семинарии отца Джона Мак-Кормака, который за свою работу в канцелярии должен был получить епископский сан. Шенли обвиняли в сексуальных преступлениях, причем показания потерпевших в оперативной картотеке занимали тысячу семьсот страниц. После непродолжительного лечения в психиатрическом госпитале Шенли вышел на пенсию, составлявшую $1000 ежемесячно, а на уик-эндах исполнял обязанности священника в диоцезии Сан-Бернардино. Кроме того, Шенли наполовину приобрел в свою собственность отель в Палм-Спрингс, знаменитый тем, что здесь постоянно устраивались вечеринки геев. Часть времени он жил в этом отеле, совладельцем которого был другой уволенный бостонский клирик, который лечился от пристрастия к кокаину. Арестованный в 2002 году и переведенный в Массачусетс Шенли был осужден и приговорен к тюремному заключению за свои старые преступления.

Морин Орт писала в журнале Vanity Fair накануне начала суда:

«Нам трудно себе представить, какой непоправимый вред психике людей нанес Пол Шенли. Я поговорила с девятью его жертвами, которым на время совершения преступлений исполнилось от 6 лет до 21 года. Кто-то из них оказался в плену у алкоголизма, у других появились суицидальные наклонности и признаки посттравматического стресса, один лечился электрошоком… И самое тревожное, что истории людей, ставших жертвами в одинаковом возрасте, напоминают одна другую. Как стало известно, Шенли для растления детей применял игры вроде покера с раздеванием, подросткам 13–14 лет предлагал исследовать пенис в связи с наступлением половой зрелости, юношей постарше призывал использовать свое тело так, чтобы преодолеть страх перед гомосексуальностью. Он явно был мастером манипуляции и коварства»[298].