Шифр Джефферсона - Стив Берри

Этот человек устроил ему западню, используя как приманку Стефани Нелл, заманил его в тот номер отеля. Написал оставленную ему записку. Указал на него по рации из «Гранд-Хайата». Манипулировал полицией и секретной службой.

Все это Уайетт.

Что-то пролетело сквозь дым и упало на пол.

Маленькое, круглое, катящееся к нему.

Он понял, что это, повернул голову вправо и зажмурился.

Уайетт вышел из кабинета, затем из спальни и двинулся обратно в гостиную, подальше от Малоуна. Как ни хотелось ему остаться и поиграть, он не мог.

Не сейчас.

Колесо было у него, и значение имело только это. Он мог использовать его, узнать, как действовать дальше в поиске этих двух страниц из журналов Конгресса. Или, может, просто уничтожить эту штуку и покончить со всей историей.

Тогда никто не выиграет.

Но сейчас он не был уверен, как лучше поступить.

Малоун решил не следовать за Уайеттом. Он знал, что комнаты первого этажа приведут обратно к центру, поэтому открыл дверь справа, короткий коридор за ней тянулся на двадцать футов до вестибюля.

Дым тянуло в ту сторону.

Видимость была скверной, и Уайетт явно не собирался выходить через парадную дверь. Справа от Малоуна ряд узких клинообразных ступенек спирально поднимался на второй этаж. Путь туда преграждала цепочка с объявлением. Он вспомнил вестибюль, перила второго этажа, решил, что наверху видимость может оказаться лучше, поэтому перешагнул через цепочку и начал подниматься.

Уайетт намеревался выйти, но не с первого этажа. План его заключался в том, чтобы спуститься в подвал и через нижний северный выход уйти в лес по служебной дороге. Этот маршрут представлялся самым безопасным, учитывая, что волнение сосредоточилось в восточной стороне дома. Но Малоун находился всего в нескольких футах и, скорее всего, старался вернуться в вестибюль.

Он остановился в гостиной и прислушался.

Дым оставался густым. Поблизости никого не было. Возможно, Малоун перекрыл выходы из дома. Потом ему в голову пришла новая мысль, и взгляд его поднялся к потолку.

Конечно.

Именно так он и сделает.

Глава 47

Бат, Северная Каролина

Нокс наблюдал за тремя капитанами, пока Квентин Хейл упивался своим торжеством. Он тоже поразился, прослушав записанные разговоры. Факт был потрясающим. Первая леди Соединенных Штатов находится в любовной связи с главой аппарата Белого дома?

– Как долго это тянется? – спросил Когберн Хейла.

– Достаточно долго, чтобы никто из них не мог этого отрицать. Разговоры ведутся как минимум очень неловкие. Никогда еще американские политики не оказывались в таком положении. Эта новость сведет прессу и публику с ума. Дэниелс будет бессилен до окончания своего срока.

Даже Эдвард Болтон, обычно отрицавший все, исходящее от Хейла, как эгоистичное, непрактичное или глупое, молчал, определенно понимая представившиеся возможности.

– Давай используем эту запись, – сказал Суркоф. – Немедленно. Чего ждать?

– Ее использование нужно тщательно рассчитать по времени, – сказал Хейл. – Как вы любите напоминать мне, отправляясь просить в Белый дом, я владел этими сведениями. Но я хотел посмотреть, нужно ли будет их использовать. Я попросил, чтобы наши каперские свидетельства считались имеющими законную силу, и получил отказ. Так что теперь у нас нет выбора. Однако отправляться с ними прямо к президенту было бы непрактично. Вместо этого нужно нажать на двух причастных лиц, дать им подумать о последствиях и поведении, а потом ждать, чтобы они воздействовали на президента.

Нокс согласился, что первая леди и глава аппарата имеют наибольшее влияние на Дэниелса. Но будут ли они выполнять приказания Содружества? Вряд ли. Совершенно неразумное решение. Заключение сделки с НРА было предпочтительнее плавания в шторм на этом давшем течь судне.

– Пусть сами решают, что говорить Дэниелсу, – сказал Хейл. – Нас это не интересует. Нам нужно только, чтобы правительство США признало законными наши каперские свидетельства.

– Как ты раздобыл эти записи? – спросил Болтон. – Что-нибудь ведет туда? Откуда ты знаешь, что тебя не разыгрывают? Все это несколько фантастично. Даже не верится. Мы можем угодить в западню.

– Хорошее замечание, – сказал Когберн. – Очень похоже на то.

Хейл покачал головой.

– Джентльмены, почему вы так подозрительны? Связь с этой женщиной у меня длится больше года. Она делится со мной такими вещами, какими не следовало бы.

– Тогда зачем записывать ее телефонные разговоры? – спросил Болтон.

– Эдвард, ты думаешь, она говорит мне все? А чтобы все сработало, нам нужно, чтобы первая леди сама говорила об этом. Поэтому я воспользовался возможностью и контролировал ее телефонную линию. И слава богу, иначе бы у нас не оказалось таких обвиняющих улик.

– И все-таки мне неспокойно, – сказал Когберн. – Это может быть западня.

– Если это хитрость, то очень замысловатая. – Хейл покачал головой. – Это подлинный разговор. Головой ручаюсь.

– И нашими головами? – спросил Болтон.

Малоун бесшумно шел по коридору, тянущемуся с севера на юг через весь второй этаж. Хотя он до сих пор ни разу не бывал в Монтичелло, но достаточно знал о Томасе Джефферсоне, чтобы догадываться – в дальнем конце коридора должна быть еще одна лестница. Джефферсон обожал все французское. Комнаты высотой в два этажа, купола, альковы для кровати, застекленные крыши, туалеты в здании, узкие лестницы – обычные элементы французской архитектуры. Как и симметрия. Значит, на северной стороне должна быть лестница, ведущая вниз. Но посередине был балкон, открывающийся на парадный вход, дым, заполняющий впереди дорогу, подтверждал это.

Малоун дошел до конца коридора и посмотрел в вестибюль. За перилами не было видно никакого движения. Густой дым, поднимаясь наверх, редел. Прижимаясь к стене, Малоун перешел к другому концу балкона. Впереди, в нескольких футах другого коридора, он увидел вторую лестницу, круто вьющуюся вниз и вверх, на третий этаж.

Что-то вылетело снизу из лестничного колодца и упало, подскакивая, на деревянный пол коридора. Покатилось к нему. Малоун отскочил обратно на балкон, и тут световая граната взорвалась с вспышкой и дымом.

Он поднял голову и глянул вниз, за перила.

Уайетт стоял, наводя пистолет вверх.

Свирепо глядя на Эдварда Болтона, Хейл сказал:

– У тебя нет выбора, тебе остается только верить, что это даст желаемые результаты. – Он сделал паузу. – Для всех нас. Если у тебя нет идей получше.

– Я не верю во все, что ты делаешь, – сказал Болтон.

Вмешался Чарльз Когберн.

– Квентин, я должен согласиться с ним. Это может оказаться такой же глупостью, как наша попытка.

– Убийство не глупость, – поспешил сказать Болтон. – В прошлом оно оправдывало себя. Смотри, что случилось с Мак-Кинли. Он тоже хотел привлечь Содружество к суду.

Отец рассказывал Хейлу об Уильяме Мак-Кинли, который, как и Линкольн, сначала пользовался услугами Содружества. Ко времени испано-американской войны по Парижскому договору 1856 года более пятидесяти государств объявили каперство вне закона. И хотя ни Испания, ни Америка не подписали этот договор, они согласились не использовать каперов во время их войны в конце девятнадцатого столетия. Содружество, не связанное никакими международными соглашениями, грабило испанские суда. К сожалению, война продлилась всего четыре месяца. Когда был подписан мир, испанцы потребовали возмездия, потому что Америка нарушила их довоенное соглашение. Мак-Кинли в конце концов уступил нажиму и санкционировал уголовное преследование, опираясь на тот факт, что каперские свидетельства Содружества были лишены юридической силы. Поэтому был тайно завербован полоумный анархист, его подстрекнули убить Мак-Кинли, что тот и сделал 6 сентября 1901 года. Убийцу арестовали на месте преступления. Семнадцать дней спустя его судили и приговорили к смертной казни. Через пять недель он закончил жизнь на электрическом стуле. Новый президент, Теодор Рузвельт, не испытывал угрызений совести из-за грабежей Содружества и не собирался ублажать испанцев.

Все уголовные преследования прекратились.

Разумеется, ни Рузвельт, ни кто-либо еще не знали о заговоре с целью убийства Мак-Кинли.

– Вот в чем разница между мной и тобой, – сказал Хейл Болтону. – Я дорожу нашим прошлым. Ты требуешь его повторения. Как я уже сказал, пули и насильственные действия уже не способны убрать президента. Унижение и стыд действуют таким же образом, но с тем преимуществом, что войну за нас добровольно ведут другие. Нам нужно только зажечь этот огонь.

– Твое треклятое семейство создало эту неприятность, – сказал Болтон. – От Хейлов в восемьсот тридцать пятом году исходили одни беды. У нас все было замечательно. Никто нас не беспокоил. Мы оказали громадную услугу этой стране, и правительство оставило нас в покое. Но вместо того чтобы принять решение Джексона не миловать тех пиратов, твой прапрадед решил убить президента Соединенных Штатов. – Болтон навел указательный палец на Хейла. – Такой же глупый ход, как наша попытка. Разница только в том, что мы не попались.