Светить можно - только сгорая - Михаил Скрябин

Таким образом, московское совещание, прикрываемое и поддерживаемое мелкобуржуазными партиями — эсерами и меньшевиками — на деле является заговором против революции, против народа».

Партия большевиков призвала пролетариат Петрограда к защите города от корниловского мятежа — прямого следствия совещания контрреволюционеров.

Урицкий, как и все члены ЦК, днем и ночью проводит митинги среди рабочих, солдат и матросов.

В октябре 1917 года он выехал в Новгород на первую губернскую партийную конференцию. В здании Народного дома собрались большевики Новгородской губернии, большинство которых составляли солдаты. Моисей Соломонович выступил с докладом о текущем моменте. Он неоднократно бывал в Новгородской губернии и хорошо знал настроение солдат. И конференция постановила создать постоянную губернскую организацию. Затем Урицкий выехал в село на место дислокации 175-го пехотного запасного полка и выступил перед солдатами Новгородского гарнизона, которые в большинстве пошли за большевиками.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Владимиру Ильичу не спится. За окнами маленькой комнатки в Выборге, в которой он живет в одиночестве, еще темень. И на душе тревожно. На днях он послал письмо Питерской городской конференции большевиков для прочтения его на закрытом заседании — «Вывод ясен», и никакого ответа. А время уходит, мчится со смертельной скоростью. Революция погибнет, если правительство Керенского не будет свергнуто пролетариями и солдатами в ближайшем будущем. Вопрос о восстании ставится на очередь. И нужно, совершенно необходимо самому быть в Петрограде. С очередной почтой отправлено еще одно письмо Надежде Константиновне, в нем записка для Рахьи, связного ЦК, чтобы немедленно приехал в Выборг. Пора возвращаться в Петроград, пора…

Владимир Ильич посмотрел на часы — без четверти шесть. Как поздно в октябре приходит рассвет! Оторвал листок календаря — 9 октября. Понял, что все равно не уснуть, оделся, умылся, проглотил вчерашний бутерброд. По привычке сел к столу, тут же увлекся работой и совершенно не заметил, как пролетело полдня. Послышался условный стук в дверь.

— Да, да, войдите! — отозвался Ленин.

Дверь отворилась, и на пороге показался Рахья. Долгожданный Рахья.

— Здравствуйте, Константин Петрович, — обратился он к Ленину, называя его конспиративным именем. — Собирайтесь! Мы с вами едем в Петроград.

Немногословен товарищ Рахья, но ого речь лучше всякой музыки.

— Давно жду вас, дорогой Рахья, очень давно. Едем, и немедленно!

Сборы Ленина короткие, все имущество поместилось в маленький чемодан, привезенный Рахьей. Тот спрятал на себе рукописи последних писем и брошюр Ленина. Затем началось гримирование. Парик, черная шляпа с черной лентой, черная суконная рубашка с белым подворотничком, пальто, лицо гладко выбрито. Финский пастор, да и только.

Попрощавшись с хозяевами, Владимир Ильич и Ойно Рахья отправились на вокзал и в 2 часа 35 минут выехали в Райволу. До прихода поезда, который поведет в Петроград машинист Гуго Ялава, несколько часов. А Ленин уже всеми помыслами в Петрограде. Но вот наконец и поезд. Поздним вечером Ленин сходит на станции Удельная. Он в городе.

Рахья предупреждает Владимира Ильича о том, что его должен встретить Эмиль Кальске.

На квартире Кальске Ленина ждал Зиновьев. Эта встреча не радовала Владимира Ильича, но не в его правилах уклоняться от серьезного разговора. Около часа пробыли они наедине, а когда вышли из комнаты, Ленин решительно, видимо продолжая спор, говорил о необходимости немедленно созвать заседание ЦК, чтобы поставить на повестку дня вопрос о восстании.

Зиновьев говорил что-то насчет Учредительного собрания.

— Нет, вы глубоко неправы. Я буду отстаивать свою точку зрения, — твердо произнес Ленин и повернулся к своему спутнику. — Пойдемте, товарищ Рахья.

К двум часам ночи они добираются домой к Рахье в его квартиру в Певческом переулке и укладываются спать.

— Значит, так, товарищ Рахья, — еле дождавшись, когда проснется усталый Эйно, говорит Ленин, — немедленно найдите Свердлова или Сталина, я хотел бы ветретиться с ними в надежном месте. Передайте Свердлову, что я требую созыва заседания ЦК сегодня же. Пусть оповестят об этом всех членов Центрального Комитета.

Яков Михайлович жил в это время на Фурштадтской улице. Дома Рахья его уже не застал. Скорее в Смольный, Ильич ждет, беспокоится.

Свердлов очень обрадовался, услышав от Рахьи, что Ленин благополучно прибыл в Петроград. Направив с Рахьей к Владимиру Ильичу Сталина, Свердлов тут же принялся искать надежное место для заседания ЦК. В учреждениях нельзя: Ленин на нелегальном положении, его могут узнать, и может случиться катастрофа. Нужна надежная частная квартира, о которой не подозревали бы враги. А что, если?.. Он зашел в издательство ЦК «Прибой», устроившееся в одном из оборудованных кабинетов в Смольном, где за столом вычитывала очередную заметку темноволосая женщина с большими черными глазами — Галина Константиновна Суханова-Флаксерман.

Про семью Сухановых острословы говорили: «ни бе, ни ме», намекая довольно недвусмысленно на то, что Галина Константиновна — большевичка, а ее муж, Суханов Николай Николаевич, юношей ходивший в толстовцах, затем примкнувший к эсерам, теперь был активным меньшевиком. Услыхав шутку, Александра Михайловна Коллонтай, смеясь, переиначила ее: «По-моему, и бе, и ме». Свердлов был у Сухановых на набережной реки Карповки, в доме № 32/1. Квартира была удобная во всех отношениях: имела черный ход, была не в центре, а главное — у всех властей — и царских, и у Временного правительства — Суханов числился вполне благонадежным, и квартира не была на подозрении полиции.

— Галина Константиновна, где сегодня вечером будет ваш муж? — спросил Свердлов.

— Он сегодня выпускает газету «Новая жизнь», дома будет только завтра.

— Вот и отлично, — обрадовался Свердлов.

— Зачем вам мой муж?

— Не он, а вы, точнее, ваша квартира. А если всерьез, нам надо провести очень важное и секретное заседание ЦК. Вот я и подумал, что в данных условиях подходит ваша квартира.

— Это вполне возможно, даже прекрасно, — сказала Галина Константиновна. — Только надо кое-что подготовить.

— Конечно. Но помните: осторожность и еще раз осторожность.

Урицкий шел на набережную реки Карповки, предупрежденный Свердловым о встрече с Лениным. Было предвкушение чего-то огромного, что должно в корне изменить всю обстановку. Шел по малознакомому району, внимательно поглядывая по сторонам: сегодня конспирация должна быть многократно усилена, ведь речь идет о безопасности Владимира Ильича Ленина. Правда, природа словно задумала облегчить задачу членам ЦК: сплошной туман застилал улицы и переулки, вставал белесой стеной перед человеком, хотелось даже руки вперед вытянуть, чтобы не натолкнуться на препятствия. Ни одному самому глазастому филеру в таком тумане не под силу выследить свою жертву.

У дома № 32/1 Моисей Соломонович по старой привычке, прежде чем подняться в квартиру, заглянул во двор, но, как и на улице, ничего подозрительного не заметил.

На условный стук открыла Галина Константиновна, приветливо поздоровалась и провела в маленькую комнату рядом с кабинетом. В комнате всего одно окно, завешанное шерстяным одеялом. За столом Свердлов, Сталин, Дзержинский, Бубнов, Коллонтай и еще трое незнакомых Урицкому людей — двое мужчин и женщина.

— Знакомьтесь, наши московские товарищи: Ломов, Сокольников и Яковлева, — заметив вопросительный взгляд Урицкого, представил москвичей Свердлов.

Вскоре Галина Константиновна встретила Каменева и Зиновьева, которые, очевидно, нарушив предупреждение Свердлова приходить по одному, так и шагали по туманным улицам вдвоем. «А может, прикатили на извозчике», — почему-то подумал Урицкий. Потом прибыл Троцкий и вскоре за ним еще два не известных Моисею Соломоновичу товарища. Один, похоже, финн, второй — рабочий, наверно, прямо с завода, в старом пиджаке, темной косоворотке, перехваченной тонким ремешком. Стрижка тоже «пролетарская» — сзади в кружок, на лбу челка. Зиновьев и Каменев, поднявшись, поспешили к нему навстречу, протягивая приветственно руки. Бубнов, около которого остановился рабочий, посмотрел на него, не скрывая удивления.

— Ай-ай-ай, батенька, весьма и весьма невежливо и непохвально с вашей стороны не подать руки представителю революционного пролетариата. Давайте знакомиться, Иванов Константин Петрович. — Этот голос нельзя спутать ни с чьим иным. — Возгордились, товарищ Химик, непохвально…

— Здравствуйте, Владимир Ильич, — обрадовался Бубнов. Все поднялись со своих мест, приветствуя Ленина.

— Итак, все, кажется, в сборе? — быстрым взглядом окинув присутствующих, спросил Ленин. — Начнем, товарищи.