Говардс-Энд - Эдвард Форстер

И если бы хватило одной интуиции, если бы внутренняя жизнь была равнозначна всей жизни, то их счастье было бы обеспечено.

Они быстро пошли вперед. Набережная и дорога за ней хорошо освещались, но в саду тети Джули было темнее. Когда они проходили по боковым тропинкам мимо рододендронов, мистер Уилкокс, шедший впереди, вдруг обернулся, хрипло позвал: «Маргарет», — и, отбросив сигару, обнял ее.

Она испугалась и чуть не закричала, но быстро взяла себя в руки и с искренним чувством поцеловала губы, прижавшиеся к ее губам. Это был их первый поцелуй; потом мистер Уилкокс проводил ее до дверей, позвонил, но исчез в ночной темноте раньше, чем горничная успела открыть. Возвращаясь мыслями к происшедшему, Маргарет ощущала недовольство. Все произошло как-то бессвязно. Ничто в их предыдущей беседе не предвещало поцелуя, и, что еще хуже, за ним не последовало никакой нежности. Если мужчина не может подвести разговор к любовной теме, он уж во всяком случае может увести от нее, а она, после того как поддалась настойчивости мистера Уилкокса, надеялась хотя бы на обмен несколькими ласковыми словами. Но он поспешил скрыться, как будто ему было стыдно, и на мгновение она вспомнила про Хелен и Пола.

21

Чарльз делал выговор своей Долли. Она его заслужила и склонилась перед ним, но ее головка, хоть и получившая нагоняй, не выглядела покорной, и ее щебетание смешивалось с затихающими громовыми раскатами голоса Чарльза.

— Ты разбудил малыша. Я так и знала. (Тра-та-та, тра-та-та, трататушки тра-та-та!) Я не несу ответственности за то, что делает дядя Перси или кто-то еще, так-то вот!

— А кто пригласил его, пока меня не было? Кто пригласил сюда сестру, чтобы с ним повстречаться? Кто каждый день отправлял их на машине кататься?

— Чарльз, это похоже на стишок.

— Стишок? Мы скоро начнем танцевать под совсем другую дудку. Мисс Шлегель вот-вот всех нас приберет к рукам.

— Я бы просто выцарапала этой женщине глаза, так что говорить, будто я виновата, очень несправедливо.

— Виновата. И пять месяцев назад ты сама это признала.

— Ничего подобного.

— Нет, признала.

— Дили-дили-дили-дон! — пропела Долли, вдруг полностью переключившись на ребенка.

— Очень мило уходить от разговора, но отцу никогда не пришло бы в голову жениться, если бы рядом была Иви и ему было бы покойно. Но тебе понадобилось заниматься сватовством. Кроме того, Кахилл слишком стар для нее.

— Конечно, если ты желаешь быть невежливым по отношению к дяде Перси…

— Мисс Шлегель всегда хотела заполучить Говардс-Энд, и благодаря тебе он ей достался.

— По-моему, ты крайне несправедлив, когда все так переворачиваешь с ног на голову. Даже если бы ты увидел, что я с кем-нибудь кокетничаю, ты бы и то меньше злился. Правда, солнышко мое?

— Мы оказались в гнусной ситуации и должны из нее выбраться. Я отправлю родителю вежливое письмо. Он явно хочет вести себя как порядочный человек. Но я не собираюсь так быстро забывать этих девиц Шлегель. Покуда они ведут себя пристойно — Долли, ты слушаешь? — мы тоже будем вести себя хорошо. Но если только я замечу, что они начинают важничать или же попытаются завладеть отцом, если они станут плохо к нему относиться или морочить ему голову своей художественной дурью, я стукну кулаком, да-да, стукну как следует. Занять место моей матери! Господь ведает, что скажет бедняга Пол, когда до него дойдет эта новость!

Интерлюдия заканчивается. Место действия — сад у дома Чарльза в Хилтоне. Чарльз и Долли сидят в шезлонгах, а из гаража, расположенного на другой стороне лужайки, на них безмятежно взирает автомобиль. Столь же безмятежно взирает на них и отпрыск Чарльза в коротеньком платьице; скрипит коляска; вскоре ожидается появление на свет еще одного отпрыска. В этой мирной обители природа производит новых Уилкоксов, чтобы они могли наследовать эту землю.

22

На другой день Маргарет поздоровалась со своим будущим супругом с особой нежностью. Хотя он и был зрелым мужчиной, все же она могла помочь ему построить радужный мост, который соединил бы прозу нашей жизни со страстью. В противном случае мы оказываемся бессмысленными обрубками, полумонахами, полуживотными, разорванными арками, которым никогда не соединиться, чтобы образовать человека. Но если такой мост построен, рождается любовь, которая находит себе место на самой высокой дуге, ярко сияя на фоне будничной серости и смягчаясь на фоне разгоревшегося пламени. Счастлив тот, кто видит с обеих точек мощь ее распростертых крыл. Духовные пути такого человека становятся ровнее, и ходить по ним будет легко и ему, и его близким.

По духовным путям мистера Уилкокса ходить было непросто. С детства он не обращал на них никакого внимания. «Я не тот, кого интересует, что там делается у него внутри». Внешне он был весел, надежен и храбр, но внутри все превращалось в хаос, управляемый — если вообще им что-то управляло — неполноценным аскетизмом. Был ли мистер Уилкокс мальчиком, мужем или вдовцом, его неизменно сопровождала безотчетная вера в то, что физическая страсть — это дурно; вера, желательная лишь в том случае, когда отдаешься ей со всею страстью. Впрочем, истинность его убеждений подтверждала религия. Слова, которые по воскресеньям читались вслух ему и другим уважаемым людям, были теми же словами, что разожгли в душах святой Екатерины и святого Франциска жгучую ненависть ко всему плотскому. Мистер Уилкокс не мог уподобиться святым и с неземной пылкостью полюбить Бесконечное, но он мог немного стесняться любить свою жену. «Amabat, amare timebat».[36] И вот здесь Маргарет надеялась ему помочь.

Это казалось ей нетрудным. Не нужно беспокоить его своим даром. Она всего лишь укажет ему на спасение, дремлющее в его собственной душе, в душе всякого человека. Только соединить! Вот и все, к чему сводилась ее проповедь. Только соединить прозу и страсть, и тогда обе они возвысятся и мы увидим человеческую любовь в ее наивысшем проявлении. Больше не надо будет жить обрубками. Только соединить, и тогда оба — и монах, и животное, — лишенные изоляции, которой является для них жизнь, умрут.

Казалось, эту идею тоже не трудно донести до его сознания. И совсем не обязательно в виде обстоятельной беседы. Радужный мост можно воздвигнуть с помощью осторожных намеков, и он соединит их жизни, воссияв красотой.

Но ничего не получалось, ибо у Генри было свойство, к которому Маргарет оказалась не готова, хотя все время старалась о нем не забывать: твердолобость. Он просто не замечал некоторых вещей, и больше тут нечего было сказать. Он никогда не замечал, что Хелен и Фрида не ладят между собой, что Тибби совсем не интересуется плантациями смородины; он никогда не замечал вспышек света и опустившейся тени, которые существуют даже в самой унылой беседе; указателей, мильных столбов, столкновений и безграничных пейзажей. Однажды — в другой раз — Маргарет попеняла ему на это. Удивившись, он ответил со смехом: «Мой девиз — сосредоточенность. Я не намерен растрачивать по мелочам свою силу на такого рода вещи». «Но ты вовсе не растрачиваешь свою силу по мелочам, — возразила она. — Ты увеличиваешь пространство, в котором можешь быть сильным». «Ты умная маленькая женщина, — ответил он, — но мой девиз — сосредоточенность». И в это утро он, как назло, сосредоточивался еще больше.

Они встретились среди вчерашних рододендронов. При свете дня кусты стали незаметными, а тропинка ярко освещалась лучами утреннего солнца. Маргарет шла с Хелен, которая, после того как с замужеством сестры было решено, вела себя угрожающе тихо.

— Вот и мы! — воскликнула Маргарет и взяла Генри за руку, не выпуская из другой руку сестры.

— Да, вот и мы. Доброе утро, Хелен.

— Доброе утро, мистер Уилкокс, — ответила Хелен.

— Генри, она получила такое славное письмо от того странного сердитого юноши. Помнишь его? У него еще печальные усы, но молодой затылок.

— Я тоже получил письмо. Но не славное — и хочу с тобой о нем поговорить.

Теперь, когда Маргарет дала мистеру Уилкоксу свое согласие, Леонард Баст был для него пустым местом: любовный треугольник разбился навсегда.

— Благодаря твоей подсказке он уходит из «Порфириона».

— Да, у «Порфириона» дела идут неплохо, — рассеянно сказал мистер Уилкокс, доставая из кармана свое письмо.

— Неплохо… — повторила она, отпустив его руку. — Но ведь на набережной Челси…

— А вот и наша хозяйка. Доброе утро, миссис Мант. Прекрасные рододендроны. Доброе утро, фрау Лисике. Умеем мы в Англии выращивать цветы, а?

— Дела идут неплохо?

— Да. Мое письмо касается Говардс-Энда. Брайса отправляют за границу, и он хочет сдать дом в субаренду. Я совсем не уверен, что разрешу. В нашем договоре не было такого пункта. По-моему, субаренда будет неверным шагом. Если он найдет другого жильца, которого я сочту подходящим, то я расторгну договор с Брайсом. Доброе утро, мистер Шлегель. Тебе не кажется, что это лучше, чем субаренда?