Город, который боролся - Энн Маккефри

— Если учитывать твой возраст, — ласково сказал Симеон, — ты и сама еще ребенок.

Джоат рассмеялась с горечью в голосе, но этот смех напоминал вопль койота.

— У меня никогда не было ни времени, ни возможности быть им. Так что немного поздновато ожидать от меня, что я и буду вести себя, как какой-то сосунок.

В ее импровизированном гнезде, сооруженном в месте пересечения труб, установилась тишина, но девочка все же услышала почти беззвучный вздох Симеона.

«Мягкотелый тюфяк, — с нежностью подумала она, страдая от раскаяния. Даже если он… просто жестянка? Законсервированный-в-банке? — И все же классный парень, — решила она. — Но кто-то должен заботиться о нем». Кроме Чанны Хэп, разумеется. Хоть Чанна и служила его «телом», но вчера вечером она, казалось, заботилась обо всех, кроме него.

— Да, знаешь, Селд — хороший товарищ. Неплохо разбирается в компьютерах, хотя и на детском уровне. Правда, дерется дерьмово.

— Он говорит, что о тебе скучают в школе, — ненавязчиво заметил Симеон.

Джоат во второй раз рассмеялась сухим лающим смехом:

— Уж наверняка не эта сучка Луиз Копрекни.

— А ты не переборщила, засунув ее головой в туалетный бачок Джоат?

— Она сказала, что от меня пахнет.

— Но от тебя действительно пахло. Тогда! До того, как ты поняла, что регулярное мытье — не просто дурацкая прихоть!

Джоат закусила нижнюю губу, развернувшись спиной к клавиатуре и своей коллекции собранных из утиля электронных приборов, предназначение которых Симеон уже давно пытался определить.

— Что ты изобретаешь? — спросил Симеон.

— Излучатель.

— Можно поинтересоваться, что это за излучатель? — «А мне действительно надо это знать?»

— Ультразвуковой. Чтобы стрелять по кэпам. — Услышав вопросительное покашливание Симеона, она пояснила: — Знаешь, он сжигает капилляры, как самый сильный солнечный ожог.

— Что-что? — Он попытался изменить голос, чтобы он звучал по-свойски. — Ты же знаешь, мы не собирались вытаскивать тебя отсюда.

— А я и не думала, что вам это нужно.

— А ты еще… гм, не испытывала его?

— Пока нет.

— Как же ты узнаешь, работает ли он?

— Будет, я уверена в этом! — Из-за доверительного тона, которым это было сказано, реплика прозвучала не агрессивно.

— Он… гм…

— Он никого не убьет, но, без сомнения, заставит любого подумать дважды, прежде чем преследовать меня.

— Да, понимаю.

Визуальным сенсорам Симеона удалось заметить лишь слабый намек на улыбку, прежде чем Джоат склонила голову, чтобы продолжить работу.

— Надо доделать еще кое-что, — загадочно сказала она.

Вновь воцарилась тишина. Разговоры с Джоат напоминали Симеону ловлю форели голыми руками — это он видел в документальных фильмах. Надо быть очень внимательным, чтобы тебе сопутствовала удача.

— Кажется, приближаются неприятности, — спокойно сообщила она.

— Неприятности уже закончились, — заверил ее Симеон. — Знаешь, Джоат, прости, что я не пытался найти тебя после объявления тревоги, но…

— А зачем? Ты же сам дал мне скафандр, помнишь? Это все, что мне было нужно, — рассудительно заметила Джоат. — Что-то угрожает тебе, станции, все мы по уши завязли в дерьме. Ведь так? Будет гораздо лучше, если ты потратишь свое время на то, чтобы не погрузиться туда еще глубже, и разгребешь его, чтобы мы смогли выбраться.

— Ты очень трезво смотришь на жизнь, Джоат, — сказал Симеон, восхищенный ее самостоятельностью, хотя она и обеспокоила его.

— Я не растение, — удовлетворенно ответила Джоат. — Ко всему прочему, неприятности никогда не приходят поодиночке — они сваливаются на твою голову целыми килобайтами. Я буду к ним готова. — Она похлопала по своему излучателю.

— Уж в этом я не сомневаюсь, — подыграл ей Симеон.

— Угу. Увидимся за обедом.

— За обедом? — В его голосе прозвучало, удивление, доставившее ей явное удовольствие. — Гм, да, значит, тогда и увидимся, — добавил он, изо всех сил стараясь говорить будничным тоном.

Джоат беззвучно свистнула, когда почувствовала, что Симеон переключил с нее внимание — по крайней мере, основную его часть. К тому же она включила имитатор звуков и шифратор, которые соорудила наспех. Правда, она уже не была полностью уверена в их эффективности: Симеон достаточно насмотрелся на ее приспособления, чтобы суметь нейтрализовать их. Нет, у него не было времени возиться с ней все это время, когда приходилось держать в голове столько всякой всячины. Даже возможности «мозга» не безграничны.

Ей не хотелось, чтобы ее отвлекали, пока она несколько раз прокручивала приключения Чанны на корабле пришельцев. Потом она просмотрела и новости, сегодня пришедшие с Центральных миров. Установленная Джоат программа наблюдения сама выбрала их, направляя в ее систему.

Лениво растянувшись, Джоат потянула за ушко какой-то банки, скорее всего, с пивом. Она старалась держаться подальше от реальных событий, потому что от них она тупела и страшно хотелось напиться. Откусив большущий кусок от шоколадного батончика с орехами и набив полный рот, она с мстительным удовольствием наблюдала за разыгрывающейся сценой.

Толпа окружила какое-то административное здание, пикетчики громко, но монотонно бубнили угрозы, вяло размахивая плакатами, на которых были те же лозунги, которые они скандировали.

— Дорган — расистка! Дорган, вон отсюда! Дорган — расистка! Дорган, вон отсюда!

Окна первого этажа были закрыты, наступление демонстрации ОПОПИМ сдерживал кордон вооруженных полицейских. Изображение сместилось внутрь комнаты, где мисс Дорган из Комитета защиты детей, выглядевшая испуганной и потрясенной, яростно размахивала руками.

— Я категорически отрицаю, что говорила: капсульники неестественные, отвратительные создания, не имеющие права на жизнь, — ныла она. — Или что меня от них тошнит!

Джоат ухмыльнулась. Она хотела стать системным инженером, когда вырастет, — или, возможно, даже «телом», — но монтаж был просто замечательным хобби. Монтаж передачи или записанного разговора, который был послан в ОПОПИМ и в ММ. Чанна мыслила в верном направлении, но взрослым просто не хватает энтузиазма для работы над идеей и воплощения ее в жизнь.

— Как сказала учительница, — пробормотала она, вновь набив полный рот, — во мне слишком много скрытой враждебности, и я должна научиться ее выплескивать.

— Мне казалось, я и сам сейчас вот-вот закричу, — сказал Джозеф.