Архангелы: Битва за Землю - Евгений Истомин

— Ты проиграешь. Но боюсь, что Арес не позволит нам уединиться, так что исход неясен. В любом случае я больше не хочу драться с вами. Как я уже сказал, обстоятельства склоняют нас объединиться. Та женщина, Грассатор, что была с тобой, теперь носит твоего ребенка. Девочку-полукровку. — Он помолчал, давая переварить услышанное, затем продолжил: — Невозможно, непостижимо, немыслимо, но таков факт. Я видел это, увидите и вы, если будете внимательны. Ее новая способность чувствовать нас, о которой вы наверняка уже знаете и которая привела вас сюда, не случайна. Что произошло? Стечение обстоятельств? Аномалия? Эта планета когда-то стала обитаемой, что тоже было непостижимо и немыслимо, и все мы знаем, на какие чудеса горазд Его Величество Случай. Кем родится ребенок? Обычным человеком или одним из нас с вами? А может быть, он станет тем самым концентратом, воплощением всего живого, разумного, что возможно на этой планете? Никто не знает, да и к чему гадать, ведь задача наша в другом — уничтожить его.

Грассатор дернулся, как от удара. Револьвер, опущенный было к бедру, начал подниматься.

— Я догадывался, что это прозвучит не слишком хорошо, — кивнул Экзукатор, — но сначала дослушайте. Если ребенок родится и окажется не просто ошибкой природы, а чем-то большим, он может привлечь внимание Архитектора. Вы слышите меня? Архитектор вернется! — Вновь пауза, на этот раз гораздо длиннее. Экзукатор продолжил: — Мы не готовы. Никто не готов. Посмотрите на людей, посмотрите на себя с этим оружием в руках, посмотрите на тех, кто до сих пор витает где-то там, не желая даже знать, что тут происходит. Нынешний разум этой планеты не оправдал ожиданий. Мы будем уничтожены, а пустой огород вскопают и засадят заново. Или забросят окончательно.

— Ерунда, — буркнул Грассатор.

— Он прав, Грасс, — возразил Арес. — После неудачи Первых эмиссаров все уже стало ясно. Даже когда отправили нас, надежды почти не оставалось. Люди и мы не справились, не оправдали ожиданий.

— Все верно, — удовлетворенно отозвался Экзукатор. — Но выход есть. Более того, произошедшее может сыграть нам на руку и изменить мир раз и навсегда. Мы призовем воплотиться остальных. Всех. Прежде они не желали вмешиваться и вообще что либо знать, предпочитали блуждать в безмятежности, ни на что не влияя, ни за что не отвечая, ничем не рискуя. Однако теперь это касается всех нас. Перед лицом опасности они воплотятся, спустятся, никуда не денутся. Мы избавимся от ребенка, от этой ошибки природы, пока Архитектор не заметил. Но на всякий случай будем готовиться к его возвращению. Вместе мы сможем взять человечество под уздцы, докажем Архитектору, что способны и дальше приглядывать за планетой, пусть не сверху, так снизу, пусть не уговорами, так силой. Вот видишь, Грассатор. Ты не верил мне, но я говорил правду — мне не нужна личная власть, я готов потесниться ради общего дела.

Грассатор молчал, опустив глаза в пол, но затем резко тряхнул головой.

— Бред! — рявкнул он. — Ты хочешь продолжить то, что начал, только теперь разделить ответственность между всеми. Или просто боишься, что один не справишься. Твоя навязчивая идея переходит все границы. Ведь мы ничего не знаем. Мы полагаем, а из-за того, что виноваты, полагаем самое худшее. Перед лицом какой опасности все остальные должны воплотиться на Земле? Нет никакой опасности. Ничего еще не кончено, все можно исправить. И этот ребенок… он подтверждает, что не все потеряно, что шанс есть. Если воплотятся остальные, никто не знает, во что это выльется. Обратного пути не будет. Вот где опасность. Мы можем все погубить, и тогда Архитектор точно по головке не погладит, но пока… Пока именно этот ребенок — свет в конце тоннеля, наша надежда, наше будущее. Ну а если он родится обычным человеком, то тем более переживать не о чем. В любом случае ты не притронешься к нему, Экзукатор! Слышишь?! Даже если весь этот мир покатится к чертям, ты не притронешься к нему!

— Так и знал, что с тобой будет сложно, Грассатор. Тем не менее я сообщил вам свое решение и предоставил пищу для размышлений. А этот ребенок и девка скоро умрут, иного выхода нет. Остальные, когда воплотятся и будут готовы собраться вместе, меня поддержат. Никто не станет рисковать собой ради них, никто, кроме тебя, Грассатор. Но ты ничего не сможешь сделать. Неужели вы пойдете против всех? Арес? Подумай и решай. Скоро настанут иные времена, в которых мы с вами перестанем быть вершителями судеб, станем одними из многих, и к этому нужно привыкать. До встречи.

Экзукатор вновь растворился в тени.

— Э, не-е-ет, — зарычал Грасс, вскинув револьвер и стремительно шагнув вперед, — я чувствую тебя, тварь! Я чувствую тебя! Ты не уйдешь!

— Постой! — Арес попытался ухватить друга за рукав, но тот лишь отмахнулся. — Черт. Ладно, я слева зайду!

Однако Грассатор, вероятно, чувствовал Экзукатора уж совсем на небольшом расстоянии, потому что через полминуты того и след простыл. Дальнейшая погоня наугад могла обернуться бедой, в чем Арес, хоть и с трудом, смог убедить Грасса.

— Нужно ехать к Вере, — пробормотал тот, сидя на ступеньке у выхода из склада.

— Погоди немного…

Грасс поднял глаза на Ареса:

— Он ведь не убедил тебя? Он печется только о своей шкуре. Заметь, что делишки с золотом он все же довел до конца, хотя уже знал о ребенке. Хочет предстать перед остальными не с пустыми руками, хочет иметь за спиной верных людей, хочет выторговать себе положение. Хочет возглавить свежевоплощенных, которые еще толком осмотреться не успеют, как уже наслушаются глупых страшилок, придуманных на ровном месте.

— Не трать слов, Грасс.

— Он не убедил тебя? Если убедил, то… хотя бы… просто не вмешивайся… если сможешь…

— Замолчи, — ответил тот, присаживаясь рядом. — И подумай. Зачем он пришел сюда? Ведь догадывался же, чем закончится разговор.

— Хотел расколоть нас, поселить в тебе сомнения.

— Может быть. А еще?

Грассатор безразлично пожал плечами. Арес подсказал:

— Экзукатор знал, что ты тут же метнешься к Вере и выведешь его на нее. Он не знает, где она, он ее не чувствует. Зато она его чувствует, а значит, теперь представляет для него двойную опасность.

Грассатор поднял голову:

— Я должен увести ее отсюда. Спрятать. Ты поможешь мне?

— Ты и сам знаешь ответ. Я сторон не меняю.

35

Вера завернулась в толстую тяжелую шаль и подошла к широкому окну. Округлый живот уперся в подоконник. Девушка фыркнула и чуть подалась назад. Приближался уже восьмой месяц беременности, а она все никак не могла привыкнуть к постоянным изменениям своего тела. Наверное, к этому вообще невозможно привыкнуть.

За окном бушевал сибирский октябрь: ветер трепал последние желтые листочки на осинах перед домом, с неба хлестал дождь, переходящий в мокрый снег и обратно, тяжелые серые тучи дышали холодом. Но из-за дрянной погоды только уютнее становилось в двухэтажном особнячке, снятом Верой два месяца назад в коттеджном поселке под Красноярском. Тихонько и как-то даже нежно потрескивал огонь в камине, тускло горела люстра, несмотря на середину дня. Тепло, светло и спокойно.

Не так давно Вере показалось бы здесь скучно, но не в теперешнем положении. Чего еще желать беременной женщине? Частная клиника под боком, и это при том, что беременность протекает, по словам врачей, до неприличия идеально. Блюда из ресторанчика приносят на дом. Служащие беспокоятся о дровах, разжигают и чистят камин. До родителей три часа езды, хотя Вера в целях безопасности не злоупотребляет поездками. Красота! Остается только читать книги, смотреть телевизор и время от времени совершать пешие прогулки по сосновой роще.

Все бы хорошо, если бы не постоянное беспокойство за Грассатора и Ареса, а также вечно ноющий где-то под ложечкой страх быть найденной сверхъестественным убийцей раньше, чем парни найдут его.

Тогда, в Вашингтоне, Грасс позвонил ей заранее. Объяснять ничего не стал, но уже по голосу Вера поняла, что Экзукатор цел и невредим, а Грассатор в курсе произошедшего. Он велел ей собрать вещи и ехать в Национальный аэропорт имени Рональда Рейгана. Вера не представляла, как он собирается раздобыть самолет в таком потрепанном городе, но отправилась туда незамедлительно.

Он встретил ее в пустующем терминале, отшил хмурых и нервных охранников, поинтересовавшихся его документами, после чего долго смотрел то в глаза, то на живот. Конечно, он уже знал. А Вера все пыталась разгадать в его взгляде эмоции и боялась заметить что-нибудь такое… Ведь ее беременность ненормальна, она нарушила какие-то природные законы, какое-то равновесие, быть может. Кто знает, как отнесется к этому такое творение как ангел? Он не должен быть отцом, это не заложено в нем.

Но в его темных глазах она заметила лишь прежнее обволакивающее тепло, нежность и тревогу.