Лечь на амбразуру - Фридрих Незнанский

— Ты хочешь одним махом обоих?

— Зачем? Алешку трогать не надо, но вот засадить так, чтоб никакой Меркулов его не достал, это уж моя, извини, профессиональная честь. Ребятки и постараются. А этого, как его? Кобзева?… Да ты Лидке же и скажи — пусть тот паренек и поработает. И добавь гонорару, не скупись, дело того стоит.

— Дело не в гонораре, а в чистоте работы.

— Ну жалоб ведь пока не было?

— Бог миловал.

— Надеюсь, и дальше служба не подведет. Правда, всяко бывает. Тут ведь как? И на старуху бывает проруха.

— Бывает. Но нам — нельзя.

Не прошло и нескольких дней, как в местном «Хилтоне» снова появился высокий мужчина тридцати с небольшим лет, приятной наружности, со спортивной сумкой на плече.

Увидев знакомого по прошлому приезду швейцара, по-приятельски подошел к нему, хлопнул по плечу и шутливо-серьезным тоном поинтересовался, какие новости.

Швейцар узнал, заулыбался, помня щедрые чаевые. Стал рассказывать, что крещенские морозы малость отпустили: мол, в прошлый раз — эна как поджимало! А нынче вроде потеплело маленько. Для Сибири, считай, Африка. Поинтересовался, надолго ли в гости.

— Обычные дела, — небрежно отмахнулся приезжий, сбрасывая с плеча сумку. — Пусть поваляется, а я пока пойду номерок оформлю. Пару деньков придется… — Наклонился к самому уху швейцара: — А что ты в тот раз намекал насчет?… — Он большим пальцем потыкал себе за спину, в сторону ресторанных дверей. — Еще не перевелись девочки-то?

Швейцар напустил на лицо таинственности, подмигнул, будто заговорщик заговорщику:

— А что, есть желание прямо с корабля на… — прикрыл ребром ладони рот, — на баб?

Подмигнул и приезжий:

— Вот именно.

— Так попозже. Нет, в том плане, что и сейчас найдется, да попозже ранжиром, будет так сказать, повыше. С после обеда.

— Ну что ж, — рассудил потенциальный клиент, — пока то да се, устроюсь, приму вид, а там, говоришь, и подойдут?

— Так точно!

— Благодарю за службу! — шутливо отдал честь мужчина и ловко сунул швейцару в боковой карман фирменного пиджака сложенную пополам купюру достоинством в пятьдесят рублей. Не сильно велика цена, но очень важно, чтобы служивый приглядел, не тормозил вопросами, лишний раз на приличный кадр указал и прочее, чем обычно занимаются услужливые провинциальные сторожа дверей.

Гостиница эта считалась лучшей в городе. А так как народу приезжего здесь всегда было много, то и с номерами иной раз возникали проблемы. Особенно многочисленный контингент, проживающий в гостинице, составляли, естественно, южане, люди так называемой «кавказской национальности», прибывающие сюда в сибирскую глубинку, как правило, с коммерческими целями. Народ они не бедный и старались занять номера побогаче, попросторней. Своеобразное зеркальное отражение их потребностей. Хотя нужды, чаще всего, в том никакой не было. Но пыль в глаза пустить, понты раскинуть, — пожалуй, для них самое милое дело.

По этой причине на долю остальных приезжих, лишенных желания постоянно пускать эту самую пыль в глаза, оставались либо самые неудобные номера, либо чересчур дорогие.

Зная это положение, местная администрация, имеется в виду — городская, постоянно держала под своим контролем один из этажей двадцатипятиэтажного билдинга. Иногда этот этаж называли губернаторским клубом, поскольку здесь имелся приличный зал для заседаний и несколько хорошо оборудованных служебных помещений. Другие же номера находились как бы на броне администрации — забытое нынче слово «бронь» обозначало, что поселиться в таком номере можно было, лишь получив разрешение кого-нибудь из руководителей края.

Подобная «бронь» была загодя выписана на имя Суслина М. Л., ответственного сотрудника Министерства внутренних дел. Вмиг оформив свое прибытие — для этого всего-то и потребовалось лишь предъявить симпатичной администраторше в рецепшене красное удостоверение, после чего очередь черноголовых приезжих была слегка оттеснена в сторону, — Суслин вернулся к швейцару, забрал свою сумку, еще раз подмигнул по-приятельски и отправился к лифту. Пятый этаж — невысоко, можно в крайнем случае и пешочком. Теперь оставалось бросить вещи, принять хороший душ — Максим добирался сюда поездом, поскольку в сумке вез необходимый для работы «инструмент», — и дожидаться либо телефонного звонка, либо посещения. Здесь был установлен порядок: как только в «губернаторских номерах» появлялся новый жилец, сведения об этом сразу поступали во-он туда, через обширную площадь, в громадное серое здание краевой администрации. Ну а как поступит сигнал, так об этом узнает прекрасная Лидочка. И, пожалуй, не удержится лично засвидетельствовать свое удовольствие от встречи со старым дружком. А подобные встречи на бегу известно, чем кончаются, благо «девушка» — большая мастерица на разного рода экспромты.

Он оказался, в общем, прав в своих предположениях, разве что посещение состоялось не сразу же, а спустя три часа не очень томительного ожидания. Максим включил телевизор, убавил громкость и завалился на диван. Он не любил поезда, хотя пользоваться ими в работе приходилось нередко, все по той же причине. А не любил потому, что не мог нормально выспаться: если не зануда-попутчик со своими вечными проблемами, то рывки вагона, пьяный шум за стенкой и прочие прелести дорожной жизни. А сейчас, под легкую музыку, бормотание диктора, он так хорошо всхрапнул, что, открыв глаза, увидел, что за окнами давно уже вечер. Ну, если не будет гонца от заказчика, то пора бы подумать и о краснощекой сибирской красотке, для которой, возможно, обслуживание клиента еще не превратилось в нудную и оттого скучную, автоматически выверенную обязанность.

И только он об этом подумал, как услышал веселый стук в дверь. Веселый оттого, что пришедший (или же пришедшая, что — лучше) не стеснялся стука и к тому же «выстучал» какой-то неуловимый песенный ритм.

Потирая глаза, Максим пошел к двери, повернул ключ, и на него словно пахнуло свежим морозцем. Чистым воздухом, смешанным с приятным запахом духов. Ветерком удовольствия.

— Нет, вы только посмотрите! — радостно воскликнула шагнувшая в прихожую Лидия и спиной закрыла за собой дверь. — Надо же! Он, оказывается, спит! И ждать не стал? Ну что стоишь, раздевай! — И она широко распахнула руки.

Пока он помогал ей раздеться, ее губная помада основательно исчеркала его щеки, нос и подбородок. И чего она у нее вечно мажется, подумал он с легким раздражением, мельком увидев свое лицо в зеркале. Есть же какие-то… которые совсем не мажутся. Или это она таким вот образом всякий раз утверждает свою власть над мужиком? Нет, у Максима не было никаких иллюзий относительно такой милой и щедрой с ним Лидочки. Поскольку и эти ее замечательные качества тоже имели непосредственное отношение к ее же работе. А в прошлый раз ему показалось, что даже в момент самого острого оргазма она умудрилась не потерять нити их прерванного приступом страсти разговора. О чем тут рассуждать!..

— Ты, разумеется, не ужинал? Очень хорошо, и я голодна, как волчица! Сейчас закажем ужин в номер, а заодно и прикинем наши дела, хорошо? Но учти, я беру инициативу на себя!

Отлично, подумал он. Впрочем, инициатива-то исходит не от нее. И даже, скорее всего, не от местного губернатора, хотя про него и говорят, что личность он неординарная, а значит, способен на многое, в том числе, видимо, и на специальные операции. Но информацию о новых заказах Максим все же получает в Москве. А Лида до сих пор могла разве что догадываться о сути его работы, не более. А может, уже знала? Ох, черт их разберет! Знала — не знала, какая теперь разница? Есть заказ, значит, есть и посредник между заказчиком и исполнителем. Ну что ж, получается, что на этот раз таким посредником является подружка детства, не растерявшая для него своей привлекательности и возбуждающая в нем горячее желание. А он, чудак, уже собрался было притащить в номер местную шлюшку!..

— Подождем ужина или?… — церемонно спросил он, сознательно не закончив фразы.

— С «или», дружок, мы и начнем, когда отсюда уйдет официант, — как-то озабоченно ответила она, моя руки в ванной. — Я, наверное, у тебя останусь… — Она вышла с полотенцем в руках. — Если у тебя нет иных планов. — Она отдала ему полотенце. — А?

— Чудик! Какие могут быть планы, когда я вижу рядом тебя?

— Ой! Охмурять девочек вы все ба-альшие мастера! — Она игриво прижалась к нему крутым бедром. Ее рука скользнула по его груди, опустилась ниже, еще… — Молодец! — констатировала она. — Я соскучилась, а то ведь сплошная работа… — И скривила лицо, будто проглотила какую-нибудь откровенную гадость…

Они отрывались по полной программе. Давно не чувствовал себя полностью выжатым лимоном Максим Леонидович Суслин, хоть и не страдал от отсутствия, так сказать, «присутствия» женского пола. А чего ему — мужик видный, в силе, при деньгах, на кого, бывало, «клал глаз», тех и увозил к себе, никогда не задумываясь о последствиях. Но с Лидкой словно бес какой-то вселялся. И ведь второй раз. Вот же девка! Довела его до полного изнеможения, выгнала под душ, а когда он, красиво запахнувшись простыней, словно какой-нибудь древний грек, явился пред ее очи, она уже раскрыла свою сумочку и разложила на столе несколько фотографий-визиток. Со всех, в разных ракурсах, смотрел на Максима пожилой мужик с седым ежиком волос. Отвисшие щеки, глубокие складки от ноздрей к подбородку, резкая вертикальная морщина на лбу и острый взгляд из-под приспущенных тяжелых век. Запоминающееся лицо. Максим подумал, что такие физиономии, как правило, бывали у бывших, как их называли, промышленных генералов, крепких директоров крупнейших производств…