О чем мечтают женщины - Л. Аделайн

—  Дофина, дорогая, я все вам объясню в свое время. Но теперь нам пора уходить, пока сюда не нахлынули любопытные, они же нас просто задавят! Начнут задавать всякие вопросы. Обо мне, о вас и о… о тех, кого вы представляете.

—  А что вы-то об этом знаете?

—  Знаю достаточно, чтобы спросить вас… принимаете ли вы Шаг?

Ну конечно! Он один из тех мужчин, которые… Один из наших!

Пока толпа спешила сфотографировать «Красную ярость», пока ее не упаковали и не увезли, Данте быстро увел меня по лестнице к выходу из театра. Теперь произошедшее приобретало смысл, но все равно мое сердце колотилось уж слишком быстро.

В фойе не было никого, кроме нескольких скучающих шоферов, поглядывавших на часы. Данте быстро увлек меня в противоположном направлении, сквозь высокую стеклянную дверь, прикрытую кружевной занавеской. И мы вдруг очутились в красивом узком холле, окрашенном в цвет слоновой кости; ряды позолоченных колонн и панели на стенах имели такой же оттенок, как мой браслет. Данте отпустил мою руку и повернулся ко мне лицом:

—  Итак?…

—  Итак… — повторила я, пятясь назад, пока не наткнулась на чрезмерно пышный диван, приютившийся рядом с бюстом какого-то известного композитора на высокой подставке. — Вы что, действительно только что отдали пятнадцать миллионов долларов за картину?

—  Ну да.

—  Но зачем?

—  Чтобы произвести на вас впечатление. Как, сработало?

Я подвинулась, чтобы он мог сесть рядом со мной.

—  Пожалуй, да.

Ясно было, что этому человеку все дается легко. Но я не была уверена до конца, что хочу стать одной из таких легких добыч. Он наклонился ко мне, его лицо очутилось в нескольких дюймах от моего лица. Его ноздри раздувались, как у какого-нибудь дикого зверя, почуявшего запах страха… и наслаждавшегося им.

—  Я снова спрашиваю вас: вы принимаете Шаг?

Он взял мою руку и хотел рассмотреть браслет, но я отдернула ее и спрятала за спиной. Да, этот мужчина сексуален, и он посвящен в тайны общества С.Е.К.Р.Е.Т., но в нем таилось нечто темное, что удерживало и отталкивало меня.

—  Как вас зовут на самом деле? — спросила я. — И как могло получиться, что вы не знали, где проходит аукцион, если там присутствовал ваш банкир, та блондинка?

—  Она просто ехала следом за нами, у нее вообще не было приглашения. А теперь буду рад ответить и на остальные ваши вопросы, Дофина. Но на самом деле значение имеет только один из них. Вы принимаете Шаг?

Его губы уже приблизились к моему уху, он чуть прикусил мочку… По мне пробежала волна возбуждения, мое тело разгорелось. Там, где меня касались пальцы Данте, я словно таяла. А он двигался быстро, так быстро, что я не смогла бы его остановить, даже если бы захотела.

—  Я ждал этого с того самого момента, когда увидел вас в отеле, — шептал он, раздвигая мои колени и просовывая ладонь между моих ног.

Я застыла, услышав донесшиеся из вестибюля голоса.

—  Я запер дверь. Здесь нас никто не найдет, — сказал Данте, поднимая мою юбку.

Я положила ладонь на его плечо и мягко оттолкнула:

—  Откуда вы взялись?

Он снова потянулся ко мне, его губы коснулись моей шеи. Он не ответил ни на один из моих вопросов. Но я уже горела желанием, и мои инстинкты начали отступать перед его искусными ласками.

—  Дофина, примите Шаг, и я расскажу вам все.

—  Приму, — пробормотала я, закрыв глаза, — если вы мне скажете… скажете, какой именно это Шаг.

Его взгляд снова метнулся к моему браслету, но я спрятала руку за спину.

Он выпрямился, поправил манжеты.

—  Вопрос нетрудный, — сказала я. — Почему бы вам не заглянуть в коробочку и не прочесть надпись на той подвеске, которую вы должны вручить мне после всего? Вот вам и ответ.

Он немного помолчал, потом сказал:

—  Вы же знаете правила, Дофина. Если вы не примете Шаг, я не могу показать вам подвеску.

Я быстро перебрала в уме названия шагов. Шаг пятый — Мужество… Здесь наверняка предполагалась романтическая, эротическая интерлюдия. И возможно, я должна почувствовать себя экстатически преображенной… Но тут возникала одна проблема: я не чувствовала себя в безопасности.Именно к этому все сводилось. Если Шаг пятый должен был помочь мне преодолеть страхи, то отказ Данте отвечать на мои вопросы вовсе этому не способствовал.

—  Но и вытоже знаете правила, Данте, или как там вас зовут. Если я не принимаю Шаг, мы на этом и останавливаемся. Дело кончено. А я говорю «нет». И все-таки, кто вы? Вы говорите как южанин… как житель Луизианы.

—  Ну, знаете, — фыркнул он, вставая. — Для той, кто отверг меня, вы уж слишком требовательны.

—  Возможно, — кивнула я, натягивая юбку на колени.

Моя прическа развалилась во время нашей краткой схватки, так что я вынула заколки, распустив волосы.

—  Воистину «Красная ярость»! — воскликнул Данте, восхищаясь моими волосами и протягивая к ним руку. Я отпрянула. — Я был бы счастлив, если бы вы позволили моему шоферу доставить вас в ваш отель.

—  В этом нет необходимости, — ответила я. — Я и сама доберусь.

—  Ну, тогда… пойду по своим делам.

Он встал и ушел, отперев дверь и тихо прикрыв ее за собой. Кем, черт побери, был этот человек и чего он только что пытался добиться? Я выждала еще несколько секунд, прежде чем вернуться в театральный зал, где несколько человек все еще стояли возле картины. Неужели поздно уже было расторгнуть сделку? Но надо было попытаться.

Аукционист о чем-то тихо разговаривал с банкиром Изабеллой.

—  Извините, — сказала я, перебивая их. — Прежде чем я уйду, скажите… возможно ли остановить передачу картины? Просто… просто мне кажется, что я могла совершить ошибку, продав полотно незарегистрированному покупателю.

Они переглянулись с таким видом, как будто только что обсуждали именно этот вопрос.

—  Проблема в том, что для расторжения сделки вам теперь уже понадобится и его подпись тоже, — сказал аукционист. — Официально он владелец картины.

—  И он очень страстный покупатель, — добавила Изабелла на невыразительном, но безупречном английском. — Я, вообще-то, и не знала, что он не зарегистрировался. В противном случае я бы не стала выступать от имени сеньора Кастиля.

—  Сеньора кого?

—  Кастиль, — повторила она. — Пьер Кастиль. Я уверена, он хорошо известен в вашем городе, потому что семья Кастиль владеет половиной его.