Король нищих - Жюльетта Бенцони

Она думала, что найдет Франсуа объезжающим свой город и осматривающим укрепления, но ее ждало разочарование: господин герцог находился в замке, где принимал своих друзей. В их число, по-видимому, входила и госпожа де Монбазон, ибо Мари, въехав на парадный двор, сразу увидела украшенную ее гербом карету. Вряд ли губернатор Парижа сопровождал свою супругу, и от этого настроение Мари омрачилось. Эта любовь, с таким бесстыдством выставляющая себя напоказ, все больше напоминала страсть, а это Мари совсем не нравилось. Но не из-за себя или королевы, у которой теперь были другие заботы, а из-за Сильви: ведь именно Франсуа, сделав один небрежный жест, отправил ее в монастырь…

Мари едва не повернула обратно, но о ее приезде, как только она въехала в городские ворота, тот час сообщили в замок, и герцог де Бофор, приветливо улыбаясь, собственной персоной вышел ей навстречу.

— Это вы, моя милая! Какая неожиданная и огромная радость!

— Столь же неожиданная, как и эта? — шутливо спросила она, показывая на карету де Монбазон правой рукой, тогда как Франсуа целовал ее левую руку.

— Нет. Эту радость я ожидал. Меня навестили друзья, чтобы отпраздновать мое возвращение. Некоторые приехали прямо из Англии, но, поскольку я не сомневаюсь, что они входят в число ваших обожателей, наше маленькое сборище станет от этого лишь более приятным. Вам все будут рады! Я уже велел приготовить вам комнату.

Потом, заметив за спиной Мари камеристку Сильви, он воскликнул:

— Жаннета? Какими судьбами?

— Когда уходят в монастырь, Франсуа, — мгновенно ответила Мари, — за дверью оставляют своих слуг и даже меняют платье.

Улыбка исчезла с лица Бофора, который недовольно нахмурился.

— Разве Сильви в монастыре?

— В монастыре Визитации Святой Марии. Вы оправили ее туда столь бесцеремонно, что она не сочла возможным возразить вам.

— Но это безумие! Я пришел в ярость, узнав, что она покинула Бель-Иль, но я никогда не хотел…

— Скажем, что вы прекрасно разыграли приступ гнева. А Сильви вам поверила. Правда, я вынуждена признать, поверила без особого восторга, но она, по крайней мере, будет иметь счастье встретиться в приемной монастыря с шевалье де Рагенэлем, которого искренне любит. Кроме того, я не вижу ни одного человека, кто был бы в состоянии нанести ей вред в этом прибежище… Но об этом м поговорим позже! Я хотела бы переодеться с дороги.

— Разумеется. В конце концов, пока Сильви не принесет вечный обет…

— Это касается только Бога и Сильви, но я восхищаюсь, с какой легкостью вы примиряетесь с мелкими неприятностями, которые сами же и создаете.

Бофор все-таки не посмел поселить свою любовницу в покоях, где жила его мать, когда приезжала в Вандом, и поэтому их с язвительным удовлетворением заняла мадемуазель д'Отфор. Она твердо решила держать себя с безупречной учтивостью в обществе госпожи де Монбазон. Кстати, обе женщины в совершенстве владели светскими манерами, которые оказывают неоценимую помощь в дипломатических переговорах. Более того, они не питали друг к другу личной антипатии, и если Мари-брюнетка была официальной любовницей Франсуа, то Мари-блондинка не сочла возможным упрекать ее за это. Вечер прошел самым приятным образом.

Зато остальные друзья, представленные де Бофором, не могли не удивить Мари своей пестротой: два брата-нормандца, Александр и Анри де Кампьоны, отец Лабуле, доверенное лицо герцога Сезара, недавно назначенный им настоятелем собора святого Георгия, что располагался в замке; граф де Воморен — вскоре Мари узнала, что он служит связным между Лондоном и Вандомом. Центром этой компании был очень странный персонаж, маленький черноволосый горбун Луи д'Астарак де Фонтрай, сенешаль Арманьяка и, главное, доверенный человек Месье, чьи мысли он прилежно излагал. Он тоже прибыл из Лондона, где его удерживал приказ об изгнании. Наконец, среди друзей находился красивый молодой человек; Мари хорошо его знала, потому что много раз встречалась с ним в окружении королевы: он был страстным ее поклонником и более или менее заменял Бофора в роли верного рыцаря. Его звали Франсуа де Ту, он происходил из знатной судейской фамилии и был близким другом Сен-Мара, который в шутку прозвал его «Ваше Беспокойство». Могло вызвать удивление, что среди этих блестящих воинов находится этот глубокий и серьезный ум, ибо он занимал явно не соответствующий его способностям пост главного королевского библиотекаря, хотя и отважно сражался под Аррасом. Всех друзей объединяла ненависть к Ришелье, на которого они жаловались по той или иной причине: Фонтран из-за того, что однажды посмел пошутить над немощностью кардинала; де Ту из-за должности библиотечной крысы, которую считал смехотворной;

Остальные — по различным поводам, но всех их объединяла преданность Вандомскому дому. Мадемуазель д'Отфор, бывшей когда-то камеристкой королевы, но без веских причин высланной из столицы, эти люди оказали теплый прием, который объяснялся как ее ослепительной красотой, так и изгнанием.

Однако Мари быстро поняла, что сейчас в этом обществе она, как и госпожа де Монбазон, может играть только роль украшения. Все эти люди, кроме де Фонтрая, представлявшего интересы Месье были исполнителями воли Сезара Вандомского, который, находясь при Сент-Джеймсском дворе, диктовал ее своим сыновьям.

После ужина — он был приятен во всех отношениях, и все мужчины в основном были поглощены тем, чтобы понравиться дамам, — слуги удалились, а конюшие Бофора Гансевиль и Брийе встали на часах у дверей парадного зала. Первым, поклонившись женщинам, взял слово Фонтрай.

— Господа и вы, милые дамы, все мы собрались здесь для того, чтобы договориться о выработке великого плана, призванного раз и навсегда избавит королевство от человека, который душит его уж много лет…

Хотя Фонтрай был некрасив, даже уродлив, природа одарила его своеобразной привлекательностью: низкий, певучий, мягкий голос обладал странной колдовской властью. С первых же слов Фонтрай очаровал всех.

— Я здесь проездом… Я еду в Испанию, чтобы передать нашему другу, герцогине де Шеврез, уже давно находящейся в изгнании, заверения в дружбе и преданности от господина герцога Вандомского. Убежден, что благодаря ее посредничеству я быстро вступлю в переговоры с герцогом Оливаресом, первым министром короля Филиппа IV.

Подобно всем остальным. Мари сперва вслушивалась в музыку этого необыкновенно красивого голоса, однако вскоре живо увлеклась и содержанием его речи. Из его слов, ничуть не удивившись, она поняла, что речь идет о заговоре, преследующем цель с помощью Испании свергнуть Ришелье. Гораздо большее волнение Мари вызвало то обстоятельство, что главой заговора, в котором состояли Месье — разве мог обойтись без брата короля хоть один комплот? — и королева, был не кто иной, как главный конюший, избалованный Людовиком XIII фаворит, неотразимый и обольстительный Сен-Мар. Зная от бабушки о честолюбивых стремлениях молодого человека. Мари не задумываясь задала главный вопрос: