Поцелуй осени - Ольга Карпович

— За что? — недоуменно вскинула брови Лика. — Ты прекрасно себя проявил, можешь передать мои поздравления твоей супруге.

Он неожиданно пригнулся, будто Лика изо всех сил ударила его между лопаток.

— Ну слава богу, а то я подумал, что вдруг ты воспылала ко мне чистыми чувствами в такой неблагоприятный момент.

— Что ты, Андрюша, — лениво потягиваясь, промурлыкала Лика. — Ты же совершенно не мой тип. Я брутальных мужчин люблю, — она томно затянулась сигаретой. — Седовласых мачо. Ну вот примерно как Меркович… Вот тот был мужик так мужик!

— Хорошо, что я не мачо, у меня прям камень с души свалился, — оскалился в улыбке он. — А то в мою нью-йоркскую квартиру гарем не влезет.

Они некоторое время помолчали, переводя дыхание, не поднимая глаз друг на друга. Наконец Андрей поднялся:

— Ну ладно, мне пора. Сегодня еще встреча в министерстве здравоохранения. Нужно договор подписать о поставках лекарств в московские больницы. Ужасно муторно все это тянется.

— Ну-ну, все у тебя получится, мой бескорыстный доктор! — Лика протянула ему чистое полотенце. — Дорогу в душ найдешь?

— Будь уверена, ма шери!

В коридоре хлопнула дверь ванной комнаты, зашипела вырывавшаяся из душа вода. Лика сжала руками виски. Голова болела нещадно, невыносимо, гудел затылок, стальным обручем стягивало лоб. Наверное, не зря когда-то занималась она в драмкружке, за эту роль ей стоило бы вручить премию. Где бы еще взять силы, чтобы накормить его завтраком, ласково напутствовать в дальнюю дорогу, мысленно желая лишь одного, чтобы он пропал, навсегда исчез из ее жизни. Вместе со своей юной и прекрасной женой и приплодом, и своим милосердным и благородным делом, и своей готовностью утешать страждущих. Пусть летит к черту, к черту! Пусть провалится в тартарары, чтобы я никогда о них не слышала! Сука, конченый мерзавец. Ненавижу!

Лика прошла в кухню, взяла со стола бутылку виски, припала губами к горлышку и, запрокинув голову, принялась жадно пить большими глотками.

7

И жизнь покатилась дальше, забурлила, будто и не было никогда этих страшных октябрьских дней. Баррикады растащили, тела с улиц вывезли, дырки от пуль заделали. Покачали головами и забыли. Бросились снова кто в погоню за легкими деньгами, которые так просто можно заработать и в момент потерять во всякое смутное время, кто в отчаянную борьбу за выживание. Из дома, где жила теперь Лика, постепенно пропадали благообразные старушки в отутюженных аккуратных платьицах, день и ночь ревели инструменты, грохотали молотки, вставлялись в оконные проемы стеклопакеты — новые хозяева обустраивали жилье по последнему слову моды. Нижний этаж и вовсе превратился в элитное казино, и Лика временами с изумлением рассматривала стоящие под ее окном роскошные лимузины. Как-то раз она, поддавшись хулиганскому настроению, прицельно метнула из окна бычок прямиком в нежно-розовый салон блестящего кабриолета.

Из переулков куда-то исчезли булочные, помещавшиеся там с незапамятных времен. На их месте за одну ночь возникали салоны красоты и парфюмерные бутики. Соседка жаловалась Лике, что за молоком теперь приходится ездить на трамвае в другой район, да и то неизвестно, сколько еще продержится тамошний продуктовый магазин.

Из машин вальяжно выдвигались быдловатого вида мужички с бычьими шеями, выпархивали юные нимфы, неустойчиво семеня на тонких каблуках. Кое-какие лица были Лике знакомы по работе, по светским тусовкам, на которых ей приходилось бывать по долгу службы. Крупный бизнесмен Тарбеев, хозяин продовольственной компании, депутат Красинский, ранее известный как Леха Кривой, совладелец банка Золотухин… Некоторых она, наоборот, узнавала уже потом, когда делала очередной репортаж о чрезвычайных происшествиях, произошедших за ночь в столице.

Однажды, например, беседуя на открытии модного ночного клуба «Антониони» со знаменитым стилистом Зверевским, пытавшимся изо всех сил доказать почтеннейшей публике свою традиционную сексуальную ориентацию и для того зазывающим Лику к себе домой познакомиться с мамой, она, единственная из толпы, услышала такой знакомый сухой щелчок. Радушно встречавший в дверях дорогих гостей хозяин клуба Харитонов, благодушный толстяк, неожиданно резко запрокинул голову назад, выставив на всеобщее обозрение плохо выбритую шею с красной дырочкой посередине. Через секунду ничего не заметивших, продолжавших светский треп гостей обдало фонтаном алой артериальной крови, а Харитонов схватился за горло и рухнул на левый бок. Кругом завизжали, охранники засуетились, Зверевский в ужасе присел, прикрыв голову руками. Лика прорвалась ближе:

— Пустите! Дайте посмотрю!

Наклонилась над Харитоновым, оценила закатившиеся глаза, булькающий фонтанчик крови на шее и спокойно констатировала:

— Снайпер. С крыши снял.

Пару раз пальба случалась прямо у нее во дворе. Лика по старой привычке быстро шарахалась от окон, отсиживалась в прихожей, и узнавала подробности ночных происшествий лишь утром. Впрочем, серьезных разборок в их тихой подворотне не происходило, так, постреливали от полноты жизни. Зато в доме напротив ей не раз приходилось наблюдать в ярко освещенных окнах силуэты деловито снующих по кухне подростков. И Лика уверена была, что варят они на плите не пельмени, а чернягу или винт. В общем, жизнь кипела.

Лике оставалось только удивляться, как легко удается человеку перестроить свою жизнь, привыкнуть к новым обстоятельствам. Кажется, никого уже не шокировали ни звуки выстрелов, ни сообщения об убийствах в новостях, ни наводнившие центр города роскошные машины. Она и сама уже нисколько не изумлялась, натыкаясь в туалете какого-нибудь модного ночного клуба на девицу, жадно втягивающую носом дорожку белого порошка через свернутую стодолларовую купюру.

Что ж, значит, таковы правила этой новой неизведанной жизни. Ее же дело повествовать о ней с максимальной объективностью, не рассматривая происходящее с моральной точки зрения. Так она и поступала. Митинги и пикеты прошлых лет сменились в ее репортажах ночными перестрелками и вооруженными нападениями, а в целом, все оставалось по-прежнему. Она все так же носилась по Москве с верным Сашей, высматривала, вызнавала, тараторила в микрофон, возвращалась домой поздно с единственной мыслью — упасть лицом в подушки и не поднимать головы часов двенадцать. В общем, на отсутствие работы жаловаться не приходилось.

Однажды, на пресс-конференции, посвященной открытию нового корпуса детского онкологического центра, Лика, в числе прочих официальных лиц, увидела Андрея, представленного журналистам в качестве главного спонсора, поставляющего в больницу медикаменты по очень низким для России ценам. Какая-то бойкая корреспондентка спросила его, почему для него так важны проблемы именно детской медицины, на что Андрей серьезно ответил: