Русская красавица. Антология смерти - Ирина Потанина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такого Артур от меня не ожидал. Он поднял голову, и по лицу проскользнуло выражение нормального человеческого удивления. Без привычной надменности, глаза его смотрелись значительно интереснее. Я подмигнула кокетливо. Пусть гадает, чего это я. Артур вдруг порывисто встал, с бешеным напором подскочил ко мне — на миг показалось, что сейчас он сорвётся и ударит, это меня даже насмешило, «надо же, до чего я его довела, домучила», — но он просто отставил в сторону бутылку коньяка.
— Ты совсем охренела от своего алкоголя! — беззлобно ругнулся он, восприняв мой наезд не как обвинение, а просто за полупьяный трёп, — Какие «твои бабки»? Ты что, хоть копейку тут заработала самостоятельно?
— А ты? Тогда почему распоряжаешься ими сам?
Артур не нашёлся что ответить, заботливо глянул, будто опасаясь за моё здоровье, покрутил пальцем у виска. Отошёл.
«Вот это я гоню!» — почти с гордостью подумала я, входя во вкус. Теперь понимаю Лиличку со всеми её закидонами: быть стервой оказалось приятно. На самом деле никто из нас троих — ни Рыбка, ни Артур, ни я — не заработал здесь ничего самостоятельно. Все были повязаны. Каждый делал своё…
Я демонстративно встала, отошла к окну и зябко передёрнула плечами. Пусть видит, до чего меня довёл. Пусть устыдится…
— И не ори на меня больше, — тихо сказала я, не оборачиваясь.
* * *Гибкая спина звезды — обнажённая, потому что маечка на спине минимизировалась до двух скрещенных лямок — застыла у окна. Обломанными крыльями обиженно торчали лопатки.
Самым банальным образом они притягивала руки Артура. Он совсем растерялся от противоречивости своих чувств к Марине, как пугаются полярники, когда лёд между ног трещит и льдина, на которой они стоят, лопается на две, разъезжающиеся в разные стороны. Артур ненавидел беспутность звезды, и в то же время всё чаще думал о Марине, как о чём-то своём, неотъемлемом… Эти неимоверно отвлекало от работы и раздражало.
Звезда дулась и страдала из-за запрета на общение с массажисткой. «Нашла из-за чего мучаться! Подобно свинье, которая и в Сахаре грязь найдёт, Марина где угодно отыщет себе повод для страданий», — подлил масла своему всепрезрению Артур. Это не помогло.
— Ты истеричка, и мне хочется тебя успокоить. Может, даже погладить… — признался он, — Но это не по-человечески. Жалость унижает.
— Нет, Артур! Унижает безжалостность… — Марина резко развернулась и сверкнула глазищами. Ей захотелось вдруг привязать его. Пусть подчинится. Пусть стонет, как в «облаке в штанах» Маяковский: «Мария — дай!». Ей захотелось… — Гладь!
Артур зажмурился, как от яркого света. Дурным калейдоскопом в Марининых глазах притаились разноцветные кристаллики с рваными кромками. Каждый из них пульсировал. Не баба — напасть.
— Ну, ладно, — Артур взял себя в руки, встал нарочито равнодушно, подошёл к окну. Поднял неуверенную ладонь. Марина усмехнулась, не шевелясь: «Ладно? Ну, ну!»
Артур тяжело опустил руку себе на затылок и задумчиво почесал его.
— Вот и вся любовь, — невесть зачем, сказал он, рассмеявшись.
Любой накал эти двое умели обернуть абсурдом. За долгие полгода плотного контакта у них не было ни одной попытки стать любовниками. «В нашей ситуации всё настолько подготовлено для интима, что поддаться этому было бы глупо», — думала звезда с досадой от того, что такие красивые обстоятельства создаются с такими ненужными партнёрами. Артур же глупости в сближении не усматривал, но видел там стратегическую ошибку: «Марина тогда совсем обнаглеет и влиять на неё станет невозможно».
В дверь постучали и на пороге, не дождавшись даже ответа на стук, выросла круглая Рыбкина туша.
— Надеюсь, помешал, как обычно? — залоснился официальными улыбками он, — У нас интервью через два часа, а вы ещё ни в зуб ногой. Давай, Артур, зайди ко мне сейчас. обмозгуем текучку, а потом на интервью поедем. Вопросы?
— Э-х-мм, — неопределённо покосился на меня Артур, подсказывая.
— А, да, забыл совсем, — Рыбка бодро обернулся ко мне, — Ты, Мариночка, тоже заходи на совещание. Милости прошу. Всегда рад, — потом Рыбка снова зыркнул на Артура, — Что ещё я должен сказать? В попку никого целовать не надо?! — после этого он круто развернулся и ушёл к себе.
— Что это было? — звезда попросту оторопела и не знала, как реагировать.
— Это мы с Лиличкой провели воспитательную работу и настояли, чтобы Рыбка пригласил тебя на совещание… — не менее Марининого обалдевший Артур неподвижно уставился на захлопнувшуюся за Рыбкой дверь.
— Он что меня ненавидит? — звезда невольно искала защиты в главном своём враге.
— Нет, — уверено защитил Артур, — Просто похоже, мы переборщили, уговаривая его официально, вежливо, радушно, дружески и лично, пригласить тебя… Рыбка не слишком хорошо переносит, когда его вынуждают к чему-то…
Рыбка — это остаток от данного звездой давнего прозвища. Раньше Геннадий — продюсер и финансист «Русской красавицы» — был Золотой Рыбкой. Всё потому, что, судя по опыту звезды и рассказам Артура, любил понтоваться исполнениями желаний.
— Уважил, старик! — говорил он кому-то, приглянувшемуся, — Проси, что хошь… Не поскуплюсь…
Возможность «не скупиться» Рыбка имел, потому как, помимо всего прочего, был совладельцем одного из крупнейших в стране операторов мобильной связи. Это существенно влияло на качество жизни Лилички — обожаемой Рыбкиной пассии и мучительницы. Это позволяло оплачивать первые шаги бредовых начинаний «Русской красавицы». Это доставляло самому Рыбке кучу головной боли и нервотрёпки. Это надолго выдёргивало его из компании, и звезда постоянно находилась под опекой одного Артура.
— Если так пойдёт и дальше, — наблюдала за этой парой Лиличка, — они или перетрахаются или перегрызут друг другу глотки. Ты б как-то учитывал этот момент, — советовала она Рыбке, а потом пересказывала Марине, как Рыбка лишь отмахивался в ответ и говорил, что Артур шашни на работе заводить не станет… Кажется, Лиличке в последнее время доставляло удовольствие приносить звезде какие-нибудь неутешительные новости и следить за реакцией.
— У меня две новости, — начал Рыбка, созвав всех в свой как обычно полутёмный кабинет.
Артур, Геннадий и Лиличка попадали в кабинет нормальным образом — по коридору, а Марине, как дуре, было сказано крастся через тайную дверь, которой кабинет Рыбки соединялся со спальным номером. Дверь эта, конечно же, сделана была не случайно, и задолго до появления Черубины. Мариной иногда овладевали приступы жуткой брезгливости. «Сижу в этом номере, как последняя шлюха, до меня здесь наверняка побывало полчище проституток! Каждый пуфик тут, небось, навек пропитан спермой … Тьфу! Не могли нормальный номер выделить…»
— Итак, две новости, — повторил Геннадий, — Плохая и очень плохая. Начну с третьей…
— Через месяц начинаем концерты, — Рыбка многозначительно глянул на Артура, тот чуть заметно кивнул, — Как и обещал, я со всеми добакланился. Концерты — это факт, а факты, как известно, штуки упрямые, а значит, хоть повымрем тут все, а концерт подготовить должны. И подготовим, так ведь?
— У нас вчерне готово уже всё, — сообщил Артур. — Продумана постановка, приглашены специалисты…
— О чём вы? — звезда демонстративно схватилась за голову, — Концерты, через месяц?! А нельзя было заранее предупредить… Нет, ты, Артур, сказал тогда «может будут»… Ох, я сомневаюсь… Не рановато ли сольные концерты давать?
— Раньше сядешь, раньше выпьешь. Не рановато. Сомнения подрывают дисциплину. Так что, отставить рассуждения. Рассуждать поздно, пора действовать!
— Проект специфический, я специфическая, настрой специфический! — стояла на своём звезда, — И среди всего этого — такой обыкновенный, такой попсовый шаг, грозящий полным крахом. Нет, я этих планов не одобряю.
К чести присутствующих уместное «кто тебя спрашивает?» никто не произнёс.
— Погоди, с чего это «крахом»? — засюсюкал Рыбка. Похоже ко всем женщинам, кроме Лилички, он относился, как к чему-то несовершенному. И потому, или заигрывал, будто с детьми, или совсем не обращал внимания. Звезду раньше игнорировал, а теперь вот решил посюсюкать.
— Я не представляю себя на концерте. Как это? Я выйду, стану открывать рот под фонограмму, всерьез делать вид, что пою… Я?! Которая ни звука из всех этих песен не воспроизвела самостоятельно… Буду прыгать, как орангутанг, и шлёпать губами беззвучно, как рыба…
— А ты пой, тебя всё равно никто не услышит, — посоветовал Рыбка, — Поёшь себе в микрофон — полная иллюзия выступления «в живую» — соответствуешь фонограмме, и всё в ажуре.
— Ага, — звезда не успокаивалась, — А потом выйдет, как с Киркоровым. Помните? Он тоже на концерте подпевал своей фанере, а остряк-звукорежиссёр эти его подпевания-подвывания записал и в Интернет выложил. Все прозрели, наслушавшись, как поп-дива «шикодамил», тяжело кряхтя и не одну ноту верно не воспроизводя… Пол-интернета над мужиком ухохатывалась.