Джон Фицджеральд Кеннеди - Алан Бринкли

Законопроект о снижении налогов, который он предложил еще в 1961 году, может служить хорошей иллюстрацией этой проблемы. Когда в октябре 1963 года законопроект попал в Комитет по финансам Сената, министр финансов Дуглас Диллон предложил Кеннеди принять какие-то из более чем пятисот «реформ», разработанных им в ответ на требования владельцев корпораций. «Воры и сукины дети!» — отреагировал президент, убежденный в том, что предложенные изменения сведут на нет его инициативу, целью которой было повышение покупательной способности потребителей. Но, защитив законопроект от «реформ», президент мало что сделал для его принятия. Он встретился с Уилбуром Миллсом, влиятельным председателем Постоянного бюджетного комитета Палаты представителей, и попросил у него совета, как улучшить шансы билля на прохождение. «Я убежден, что в моем избирательном округе закону о снижении налогов обеспечена 100-процентная поддержка», — заверил Миллс Кеннеди. — «Но когда говорят об уменьшении налогов, обычно возвращаются к этой старой … идее, которую нам внушили с детства: хочешь уменьшить налоги, … лучше уменьшай свои расходы» [487].

Билль о гражданских правах также застрял в Конгрессе. После того, как в июне президент ярко и убедительно представил свой законопроект в телевизионном выступлении, афроамериканские лидеры, до этого сомневающиеся в его искренности, теперь увидели в Кеннеди своего союзника. Но президент не питал иллюзий относительно того, как трудно будет собрать необходимые две трети голосов сенаторов в поддержку билля. Рой Уилкинс, один из руководителей Национальной ассоциации по содействию прогрессу цветного населения, считал, что если билль будет одобрен Палатой представителей, это окажет влияние и на Сенат. Другие были настроены более скептически. А. Филип Рендольф, активист движения в защиту гражданских прав и председатель профсоюза «Братство проводников спальных вагонов», сказал: «Совершенно очевидно, что для того, чтобы добиться одобрения внесенных предложений, потребуется многодневная битва». Он обратился к Кеннеди со словами: «Никто, кроме вас, не сможет возглавить эту битву» [488]. Президент, однако, не спешил бросаться в бой, предпочитая защищать гражданские права в своих выступлениях. Он — возможно, справедливо — опасался слишком воинственными действиями поставить под угрозу другие свои законодательные проекты. Кеннеди воздерживался от использования таких крайних мер, как предложенное Комитетом по гражданским правам приостановление федерального финансирования штата Миссисипи до того, как власти штата не прекратят политику расовой дискриминации. Позже Роберт Кеннеди вспоминал: «Мы чувствовали, что это может стать его лебединой песней в политике. Он каждые четыре дня меня спрашивал: „Думаешь, мы правильно поступили, направив им этот билль? Посмотри, сколько от него неприятностей“». Однажды он сказал: «Этот вопрос может стоить мне победы на выборах». Тем не менее, он утверждал: «Мы не отступим» [489]. Было, однако, ясно, что обсуждение законопроекта не начнется раньше 1964 года.

Практически все законодательные инициативы Кеннеди, касавшиеся внутренней политики, встречали активное противодействие Конгресса. В 1963 году было отклонено его предложение создать федеральную программу медицинского страхования для населения старшего возраста, принятую впоследствии под названием «Медикэр». Кеннеди не мог остановить сокращение финансирования программы помощи другим странам, которую он считал очень важной. Он также не смог добиться одобрения Конгрессом программы дополнительного федерального финансирования системы образования. Тщетными оказались его длительная борьба по созданию Министерства городского хозяйства. Белый дом выступил с идеей социальной программы, которая позже получила название «война с бедностью», но в 1963 году она тоже не имела поддержки [490].

Кеннеди полагал, что во время второго срока в Белом доме ему будет легче работать с Конгрессом, поскольку надеялся одержать более убедительную победу на следующих президентских выборах, чем в 1961 году. Трудно сказать, произошло ли бы это на самом деле; тем более что второй срок президентства редко бывает более успешным, чем первый [491].

Однако неудачи в законодательной сфере не ослабили политический престиж Кеннеди. В ноябре 1963 года рейтинг популярности президента составил 59 %, причем его существенное понижение по сравнению с началом года было в основном вызвано биллем о гражданских правах, который настроил против Кеннеди многих белых южан. Но, согласно опросам общественного мнения, он опережал всех своих потенциальных соперников, значительно обходя наиболее вероятного республиканского конкурента, сенатора от штата Аризона Барри Голдуотера. Кеннеди с нетерпением ожидал начала президентской кампании и уже за год до выборов осмеивал Голдуотера. Во время пресс-конференции 31 октября репортер попросил его прокомментировать слова Голдуотера, что президент «искажает факты… чтобы удержаться на своем посту». Кеннеди любил прессконференции (за свою жизнь он провел шестьдесят четыре), и обычное остроумие его не подвело. На вопрос о Голдуотере он ответил так: «Я уверен, что в ближайшие месяцы он будет выдвигать множество еще более серьезных обвинений. Кроме того, у него самого сейчас очень напряженная неделя: он продает фирму „Теннесси Вэли Осорити“, разрешает или предлагает дать разрешение на использование ядерного оружия военным командирам за пределами страны, критикует президента Боливии, пока тот находится в США с визитом, и активно участвует в выборах в Греции. Поэтому с моей стороны было бы несправедливо отвлекать его от работы на этой неделе своими ответами» [492].

В ноябре Кеннеди уже начал предвыборную кампанию. Позже Кенни О’Доннел писал: «Он делал то, что ему нравилось еще больше, чем быть президентом. Он уехал из Вашингтона … туда, где, как он был уверен, население его поддержит, хотя многие боссы и большинство олигархов были против него» [493]. 18 ноября он произнес четыре речи во Флориде, а тремя днями позже начал поездку по Техасу. Кеннеди выступил на открытии медицинского центра в Сан-Антонио, встретился с несколькими группами жителей Хьюстона и произнес речь в Форт-Уэрте, которая по содержанию очень напоминала его обращения к американцам в начале президентского срока. Он сосредоточил внимание на событиях на международной арене и снова напомнил слушателям о жертвах, которые им предстоит принести: «Никто не ждет, что наша жизнь будет легкой; это полностью исключается не только в текущем десятилетии, но, возможно, и до конца века. Но мы должны понять, какое бремя, какую ответственность несет народ Соединенных Штатов столь долгие годы… Наша страна, которая просто хочет спокойно жить и ничего больше … этой стране пришлось взвалить на свои плечи больше и простоять на страже мира дольше, чем какой-нибудь другой стране. Не то, чтобы мы так уж устали и изнемогли. Просто хотелось бы жить, как мы жили раньше. Но история нам этого не позволит» [494].

Это была его последняя речь.

В пятницу 22 ноября он вылетел из Форта-Уэрта в Даллас. Кортеж автомобилей длинной змеей двигался по заполненным толпами улицам города. В то утро местные газеты пестрели резкими антикоммунистическими заголовками, содержащими нападки на президента. Почему-то заголовки были в черных рамках. «Сегодня мы направляемся в настоящий сумасшедший дом», — сказал он жене, когда они подъезжали к Далласу. «Но знаешь, Джеки, если из какого-нибудь окна кому-то вздумается выстрелить в меня из винтовки, никто ему не сможет помешать — так к чему беспокоиться?» Спустя несколько часов на Дили-Плаза прозвучали выстрелы. Две пули попали в президента. О его смерти было объявлено в час дня.

Глава 9 Жизнь после смерти

Воскресный номер газеты New York Times от 24 ноября 1963 года был почти полностью посвящен гибели Джона Кеннеди. В день перед похоронами практически все газетные и журнальные материалы, радио— и телепередачи были посвящены погибшему президенту и полны скорби о безвременной утрате. Один из соратников Кеннеди так выразил охватившее страну чувство: «Жизнь продолжается, но все вокруг потускнело» [495].

Однако в том же номере была малоприметная информация совсем иного толка. Уже в течение нескольких месяцев под рубрикой книжного обозрения New York Times Book Review на первом месте списка бестселлеров среди документальной литературы значилась книга убежденного консерватора Виктора Ласки «Дж. Ф. Кеннеди: человек и миф». Написанная в резком и, по мнению некоторых, непристойно оскорбительном тоне, книга была призвана убедить читателей, что привлекательный имидж президента основывался на лжи и целой серии мошеннических трюков. Автор утверждал, что Джон Кеннеди — это ни больше, ни меньше как обманщик, абсолютно неспособный быть президентом ни по личностным качествам, ни по характеру, ни по интеллекту [496]. По данным еженедельника Publishers Weekly, книга была третьей по числу продаж среди документальных изданий 1963 года [497].