Самые смешные рассказы - Веселин Георгиев

Нет, не желал бы я увидеть свою физиономию в тот момент. Тут представить-то пытаешься, и то неловко…

* * *

— Ну?.. Что?.. — с замиранием спросила жена.

Я рассказал. Она не поверила. И ее можно понять, история была и впрямь невероятна. Какие собаки? Какие кошки? Тут вон того и гляди в диссиденты запишут, а ему, видишь ли, псину подавай! Беспородную, но симпатичную..;

Поскольку версия о собственной невменяемости сильно меня обижала^ мы попробовали зайти с другого конца и заподозрили в тихом помешательстве самого майора. В словаре иностранных слов 1888 года издания нашелся даже-приличный случаю термин. «Галеомахия, греч. Преследование кошек из ненависти к ним». Но даже подкрепленная термином догадка эта выглядела весьма сомнительно, а дальнейшее развитие событий опровергло ее начисто. Насколько нам-известно, сероглазый майор еще лет семь благополучно «сидел на культуре» и был отправлен в отставку сразу после путча. А КГБ не та организация, чтобы семь лет держать в своих рядах тихо помешанного.

Гораздо логичнее было предположить, что тема разговора вообще не имела значения. Майор мог беседовать со мной о спичечных этикетках, о парусной оснастке испанских галеонов — о чем угодно. Важен был сам факт вызова. Пригласили, поболтали — да и отпустили на первый раз с миром. Иди, мол, и больше не греши…

Да, но грешить-то — хотелось. Ой как хотелось… Мы уже вошли во вкус писанины, а это, братцы вы мои, покруче наркомании. То есть имело смысл прикинуться глупенькими и, не поняв очевидного намека, принять совет майора буквально. Пес тебе нужен? Крупный? Лохматый?.. Сейчас сделаем.

И сделали. Честно сказать, повесть «Когда отступают ангелы» была нами написана исключительно ради положительного образа Мухтара. И вот тут-то и началось самое загадочное. Нижне-Волжское книжное издательство, столь лихо потопившее наш первый сборник, с удивительной расторопностью включило рукопись в план, хотя по составу (если, конечно, не считать нового произведения) она не слишком-то отличалась от предыдущей, с треском зарубленной.

Получалось, майор не шутил и не морочил мне голову. Мало того, спустя несколько лет мы чуть ли не с суеверным страхом обнаружили вдруг, что из всего нами написанного повесть «Когда отступают ангелы» — наиболее лояльное произведение. Слышались в нём твердая поступь рабочего класса, шелест алых знамен и бой курантов. А первым кирпичиком был именно образ лохматого симпатичного Мухтара.

Меня до сих пор тревожит эта загадка. Очень бы хотелось встретить майора и поговорить начистоту, но такая встреча, к сожалению, маловероятна. По слухам, он сейчас охраняет банк где-то в Иркутске, а нынешних виртуозов щита и меча лучше ни о чем не спрашивать. Секреты предшественников, насколько я понимаю, утрачены ими напрочь.

И вот еще что непонятно: если наша госбезопасность и впрямь работала на таком уровне, что и Фрейду не снился, то как же это они, гады, Родину-то проспали, а?

Антон МАКУНИ

Учреждение. По коридору идет человек, смотрит на таблички на дверях, в руках у него толстая папка. Видит нужную дверь, на ней табличка «Комитет по изобретениям», стучит в дверь, входит. В кабинете за столом Чиновник.

Чиновник. Изобрели?

Изобретатель кивает.

Чиновник. А что изобрели?

Изобретатель кладет перед ним папку, на ней крупно: «Вечный двигатель».

Чиновник. И что, действительно работает?

Изобретатель горячо кивает. Пытается что-то объяснить, показывает фигуры в воздухе, пытается показать какие-то формулы (или достает из-за пазухи некий приборчик).

Чиновник поднимает руки перед собой, вертит головой, со словами «Нет, нет, этого у нас и так полно!» отодвигает папку от себя.

Обескураженный Изобретатель забирает папку и уходит.

…Через некоторое время. То же учреждение, та же дверь, Изобретатель снова с толстой папкой стучит, входит. За столом тот же Чиновник. Изобретатель подходит к столу, кладет перед ним папку, на ней крупно «Вечный двигатель-2» Чиновник снова машет руками, отрицательно качает головой, отодвигает папку. Изобретатель уходит.

…Через некоторое время сцена повторяется, на этот раз Изобретатель принес толстенную папку, на которой написано «Вечный двигатель-3». Чиновник снова отказывает, но на прощанье говорит: «Вы все что-то не то изобретаете! Вы бы изобрели что-нибудь ценное практически, ну, вот, хотя бы что-то ценное, например, для нашего учреждения!» Изобретатель ничего не отвечает, понуро идет со своей папкой к двери.

…Через некоторое время снова стучит в дверь того же Чиновника. Входит. В руках у него тонюсенькая папочка. Подходит к столу Чиновника. Кладет папку перед ним (в кадре не видно, что на ней написано). Чиновник берет папку в руки, читает надпись, потом резко вскакивает, кричит: «Вот! Нкконец, батенька!.. Вот это нам очень-очень нужно! И не только нам — всем учреждениям нашей великой страны!» Выскакивает из-за стола, бросается с поцелуями к Изобретателю!» (Камера крупно показывает оставленную на столе папку — на ней жирная надпись «ВЕЧНЫЙ ТОРМОЗ».)

*

Сегодня собирался на рыбалку: купил опарышей, накопал больших жирных червей, наловил мух. Пока я налаживал удочки, наживка расползлась и разлетелась по всей квартире. Жена сказала, чтобы я скорее ехал на рыбалку. И желательно больше не возвращался.

*

Приехали с другом на лесную речку, закинули удочки. У меня клюнуло что-то большое. Вытащить не смог, пришлось прыгать в воду. Оказалось — мореный дуб. С помощью друга и случайного бульдозера вытащили дуб. Выпили водки за удачный экземпляр. Дуб продали мебельщикам. На вырученные деньги купили осетрины. Жена результатами рыбалки довольна.

*

Поехали на озеро Соленое. Клевала исключительно вобла. Хорошо, что догадались взять с собой пива. Конечно, помимо водки. Нарыбачились до поросячьего визга. Рыбы на рынке не было, пришлось покупать свинину. Жена не ругалась, только намекнула, что свинину потерпит, а вот продавщицу из мясного отдела нет.

*

Ловили в заброшенном карьере. Клевало неплохо. Осталось только понять, кто забросил в этот заброшенный карьер столько железа? Выловили три тонны. Сдали в металлолом. Купили на рынке живых байкальских омулей. Жена была довольна, но поинтересовалась, как мы умудрились за один день слетать на Байкал, порыбачить и вернуться обратно?

*

Собрались с другом на рыбалку, но пошел сильный дождь. Пришлось рыбачить у друга в соседнем подъезде. Подцепили продавщицу из мясного отдела. С подругой. Порыбачили классно! Жена с трудом поверила, что филе трески хорошо клюет на губную помаду.

*

Жена требует взять ее на рыбалку, продемонстрировать, как клюет рыба на губную помаду. Ума не приложу, куда ее везти.

*

Нашел выход из положения. Вывез жену порыбачить в ювелирный магазин. Порыбачили в ювелирном. Потом в обувном. Потом в магазине шуб. Про помаду жена сразу забыла. А мне теперь придется надолго забыть о покупке новых снастей и резиновой лодки, не говоря уже о давней мечте — собственной машине.

*

Проснулся рано утром — хотел рвануть на рыбалку. Потом передумал — пойду лучше на рынок, куплю свежей рыбы. И ехать никуда не надо, и жена психовать не будет. А к Продавщице из мясного отдела я и без рыбалки как-нибудь выберусь. Мне, опытному рыбаку, не привыкать…

Съемки фильма о 1917-м подходили к концу. Осталось снять всего один эпизод. Режиссер Коньков горячо объяснял одетому в реквизитную матросскую форму актеру Андрею Пухову:

— Вы, Андрей, революционный матрос. Вы возмущены вопиющей несправедливостью, царящей вокруг. Эксплуатацией, взяточничеством, коррупцией царских чиновников, цены беспрерывно растут, инфляция… Вас душит гнев и ненависть. И вы кричите: «Сволочи! Кровопийцы! Замучили! Сколько можно терпеть?!», хватаете винтовку, стреляете вверх. Далее пойдут кадры штурма Зимнего дворца. Понятно?

— Понятно, — уныло ответил Пухов.

— Приготовились! Мотор! — скомандовал режиссер.

Пухов, сгорбившись, вышел на середину съемочной площадки, вяло потоптался на месте, нехотя тряхнул винтовкой, и пробубнил:

— Сволочи… Кровопийцы…

— Стоп-стоп-стоп! — прервал съемочный процесс Коньков. — Не верю! Совсем не верю! Что вы играете? Вы же — матрос! Революционный! Где ненависть в глазах? Где возмущение, рвущееся из груди? Давайте по новой! Приготовились… Дубль два. Мотор!

Пухов снова вышел на середину площадки и, с трудом сдерживая зевоту, начал: «Своло…»

— Стоп! — закричал режиссер. — Андрей! Ну как вам объяснить? Вы же не матрос! Вы… барышня какая-то! Где порыв? Где возмущение? Где ненависть? Вы должны показать, как вас достали! До-ста-ли! Понимаете? Давайте третий дубль. Мотор!