Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана - Виктор Павлович Точинов

Отряд разделился. План был такой: Гленарван, Роберт Грант и Талькав налегке, лишь с оружием, и на лучших лошадях совершат бросок к полноводной реке Гуамини. Остальные во главе с Паганелем будут неторопливо двигаться туда же с грузом припасов. Если вдруг пересохла и река, разведчики вернутся к основной части отряда, и подумают, куда еще можно двинуться в поисках спасения. Если с рекой все в порядке, передовая тройка дождется там остальных.

С какой частью отряда останется опознавательный знак Талькава — такой вопрос перед патагонцем не вставал. Он понимал, что нормальные индейцы, не связанные обетом двигаться вдоль 37-й параллели, сюда не сунутся, завернут коней, едва сообразив, что въезжают в зону жестокой засухи.

Разведчики двинулись в путь, от души пришпорив утомленных, страдающих от жажды лошадок, погнав их галопом.

«Лошади трех всадников быстро неслись вперед», — сообщает нам Жюль Верн, и становится очевидно: когда юный Эдди Гленарван только начинал осваивать верховую езду, его лягнула лошадь. Или укусила. А скорее всего, сбросила, и будущий лорд серьезно ударился головой о камень. В любом случае ненависть к лошадям Гленарван пронес через всю жизнь, и норовил их уморить при любом удобном случае. Повезло, что удалось купить в предгорьях Анд киборгов в конских шкурах, с автономными ядерными источниками питания. Там, у гор, разведывательная база инопланетян скрывалась, и перед щедрыми посулами Гленарвана братья по разуму не устояли, золото и на Тау Кита золото. Фантастика? Да. Но все же более научная, чем у мсье Верна.

Река Гуамини оказалась на месте, хотя изрядно обмелела. Разведчики бросились в нее как были, в одежде и на конях, жадно начали пить прямо из реки. Лошади не отставали от хозяев.

«— Ах, как вкусно! — воскликнул Роберт, упиваясь водой посредине реки.

— Не пей так много, мой мальчик, — предупредил Гленарван, не подавая, однако, сам примера умеренности».

К вечеру у Гленарвана и Роберта разыгрался жесточайший понос, и продолжался еще пару дней, о чем Жюль Верн стыдливо умолчал. Талькав и лошади этой беды избежали, они местные, привычные, у них микрофлора кишечников совсем иная, чем у приезжих европейцев. А вот тем стоило потерпеть и водичку вскипятить, не то дело могло закончиться кое-чем похуже поноса.

Знаете, как погиб наш знаменитый путешественник Пржевальский? Купался по жаре в туземной степной речке, глотнул воды. Глоток был случайный, непреднамеренный, Пржевальский прекрасно знал, чем такое заканчивается, и спутников своих всегда предостерегал: не пить сырую воду ни в коем разе! А сам сделал рефлекторный глоток, и всё: прощай, блестящая карьера военного и географа, здравствуй, букет кишечных инфекций, ставших в итоге смертельными.

Однако диарея подступила не сразу, до того наша троица успела поохотиться, а мсье Жюль Верн снова начал смешить зоологов. Для начала охотникам встретились «черные рябчики из породы ржанок», и тут похихикали не только зоологи, но и все, кто занимается охотой: рябчик популярная охотничья птица, относится он к породе куриц, ржанки совсем из другого семейства.

Но на рябчиках господин писатель лишь разминался: вскоре у реки обнаружилось стадо косуль, и читатели-охотники вместе с читателями-зоологами вновь рассмеялись. Возможно, в наши дни в аргентинской пампе встречаются интродуцированные косули, но каким торнадо их занесло из Евразии во времена Жюля Верна? Загадка природы.

Однако то были лишь цветочки, самые ядреные ягодки зоофантастики поспеют ночью, но не будем забегать вперед. Пока что нашим охотникам подвернулись более реальная для Южной Америки дичь: Гленарван подстрелил пекари, Роберт — броненосца, а Талькав добыл нанду, причем без выстрела, применив национальное аргентинское оружие «боло». Тогда считалось, что пекари близкий родственник свиньи, а нанду относится к страусам. С развитием зоологии (особенно в эпоху генетических исследований) выяснилось, что всё обстоит несколько сложнее, — но на съедобность и вкусовые качества что пекари, что нанду это никак не повлияло.

Под временное жилье разведчики присмотрели пустующий загон для скота, т.н. «рамаду», и вечером там состоялся праздник высокой кулинарии: наши герои жарили на углях добычу, а броненосца запекли в собственном панцире, как в кастрюле.

Аппетитнейшие запахи разносились далеко по пампасам и привлекли незваных гостей.

Надо отметить, что Жюль Верн обожал описывать, как его герои добывают всяких экзотических зверей-птиц-рыб, как готовят их, как со смаком едят, и как это вкусно. Хорошо описывал, у читателей слюнки текли, и самим хотелось запустить зубы в жаркое из какой-нибудь водосвинки.

А вот другой классик развлекательного жанра, Александр Дюма (Жюль Верн водил с ним знакомство в молодости), куда большее значение придавал выпивке. Правда, пьют его персонажи лишь вино, до рома или бренди не опускаются, но зато пьют конкретно. Порой их пьянки служат важными элементами сюжета, без них история дальше не двинется. В «Трех мушкетерах» Атос, не протрезвляясь, выдерживал многодневную осаду в винном погребе, существенно уменьшив хранившиеся там запасы. Позже одна из пьянок чуть не стала для героев последней — злокозненная миледи организовала отравление посредством анжуйского вина, все сорвалось по чистой случайности. В романе-продолжении «Двадцать лет спустя» мушкетеры спаслись от гибели на взорвавшемся корабле лишь оттого, что их слугам захотелось промочить глотку украденным портвейном… И это лишь первые примеры, пришедшие на ум.

На то, чем закусывали его персонажи, Дюма особого внимания не обращает, а вот сорт вина всегда называет, и характеристику его качеству дает.

Жюль Верн, напротив, совершенно не зацикливается на выпивке. За долгое путешествие по Южной Америки Гленарван и его спутники разок глотнули маисовой водки за здоровье Орели Первого, — и всё, больше о спиртном не вспоминали. Зато кушали смачно, с большим аппетитом.

Жан Жюль Верн, внук писателя, поведал нам, отчего так происходило, — в своей посвященной деду монографии, над которой работал сорок лет. (Хотя сомнительно, что работа растянулась на столь несуразный срок, скорее Жан не спешил с публикацией, и причины того сейчас станут ясны.) Так вот, Жюль Верн страдал полифагией. Это не болезнь, это симптом, свойственный целому ряду болезней. Состоит в том, что больному постоянно хочется есть, чувство голода не умеряется