Верхом на атомной бомбе - Максим Шахов

– Не надо, не надо! Я все, все расскажу…

«Электрик» удовлетворенно ощерился и продолжал раскачивать оголенный провод перед самым носом Талеева, зажав его в кулаке. Журналист сделал вид, что в испуге отшатнулся от угрожающей опасности. Он отклонил назад не только голову, но и все тело и легко соскочил с табурета; в то же мгновение подхватил оказавшийся между ним и оскалившимся террористом табурет снизу под сиденье носком правой ноги и что было силы швырнул его вперед.

Тяжелый предмет ударил в грудь бандита. Однако тому удалось сохранить равновесие, отступив на два шага назад и раскинув в стороны руки. На пути такого инстинктивного движения правой руки оказался только что избивавший Геру террорист. Сверкающие провода воткнулись ему куда-то в шею. Здоровяк издал такой громоподобный рев, что, похоже, напугал даже своего напарника, который отпрыгнул еще дальше по проходу. Талеев метнулся в сторону распахнутой переборки…

Но тут путь вперед ему преградил невесть откуда появившийся на пороге Жак. Эта секундная задержка дорого обошлась Талееву: кулак быстро очухавшегося громилы с силой чугунной кувалды опустился на его спину. Колени журналиста мгновенно подогнулись, связанные за спиной руки не смогли предотвратить падения, и он плашмя растянулся на пороге щитовой.

– Держи его! – завопил «электрик».

Однако чернявый Жак повел себя как-то странно. Он продолжал неподвижно стоять в проеме двери, хотя практически беззащитный Гера ничком распростерся у самых его ног. Быстрее среагировал здоровяк, который тут же занес для сокрушительного удара могучую ногу и…

Из-за правого плеча Жака высунулся ствол автоматического пистолета, и с секундной задержкой прозвучали три громких выстрела. После каждого из них грозный террорист вздрагивал всем телом и отступал на шаг назад, а на туго обтягивающем его мощную грудь темном свитере появлялись небольшие отверстия с рваными краями, из которых тут же пульсирующей струйкой начинала вытекать кровь. Отшатнувшись назад после четвертого выстрела, гигант уже не смог восстановить равновесие. Он замер на миг в неустойчивой позе, потом глаза его закатились, и вся слоноподобная туша навзничь рухнула в проход между щитами. Бандит был мертв.

Одновременно с ним на палубу грохнулся низкорослый Жак с дыркой во лбу, выплеснув на желтую поверхность электрических щитов кроваво-серое месиво из напрочь развороченного затылка. Это уцелевший «электрик» выпустил несколько пуль из своей «беретты» в сторону таинственного стрелка, притаившегося за спиной носатого бандита. Но там уже никого не было. Террорист низко пригнулся, выставил оружие вдоль прохода и начал медленно пятиться к противоположному выходу из щитовой.

Когда до спасительной переборки оставалось не более двух шагов, в помещении неожиданно погас свет. Террорист замер на месте, напряженно вглядываясь в полумрак, пытаясь что-нибудь разглядеть в слабом свете непогашенных сигнальных лампочек на щитах. Вот он уже занес ногу, чтобы переступить через комингс, когда гибкий электрический шнур петлей обвился вокруг щиколотки его опорной ноги. Кто-то невидимый с такой силой дернул за шнур, что бандит, выронив пистолет, со страшным шумом грохнулся на палубу. Тут же на него навалилось что-то живое, мягкое, но тяжелое, мешающее дышать. Руки оказались заломлены за спину так, что он пронзительно закричал. Кто-то обмотал его запястья гибким проводом и сильно притянул их к согнутым до предела в коленях ногам.

Потом стало легко. Задышалось свободно, но не было никакой возможности пошевелиться. А еще через несколько секунд в щитовой вспыхнул свет. Кто-то похлопал по плечу приходящего в себя журналиста:

– Я не сильно на тебя наступил, когда за щиты пробирался?

Поставленный командный голос Игоря Марьина не узнать было невозможно.

– Нормально. Ухо вот только отдавил ботинком. Откуда ты, добрый человек?

– Ну, не заставляй меня отвечать классическим: «Стреляли»!

– Тогда придумай что-нибудь другое. И развяжи меня, в конце-то концов!

– Во-первых, – рассудительно произнес Марьин, – ваша группа еще на начальном этапе операции лишилась трети личного состава. Такие потери по всем канонам военного искусства считаются недопустимыми. Вот я и восполнил, так сказать… – Он замолчал, зубами распутывая узлы на веревках.

– О! У тебя еще и «во-вторых» есть? – саркастически поинтересовался Талеев.

– Так стреляли же!

– И ты прямо бегом сюда?

– Нет. Сначала навел порядок в ходовой рубке. Не терплю, когда сухопутные крысы вмешиваются в сложный процесс кораблевождения. А потом по дороге встретил этого кучерявого, он и привел меня сюда. – Капитан 1-го ранга внимательно осмотрел «поле боя». – Думаю, в самый нужный момент.

– Это уж точно! – Талеев разминал затекшие руки.

В это время на палубе заворочался Анатолий. Он попытался сесть поудобнее и тут же, скривившись, ухватился за голову свободной рукой:

– Мамочки мои, как больно-то!

– Не надо было поперед батьки в пекло соваться! Особенно головой вперед.

– Вот тогда бы батьку точно замочили…

Толя наконец заметил Марьина. Его рот уже приоткрылся для вопроса, но Игорь опередил:

– Все мои объяснения я изложил командиру. Тебя бы, конечно, чуток подлечить не мешало, но это уже на базе. Остались у вас еще какие-нибудь дела на борту?

– Пожалуй, самое главное: вытащить из хранилища Редина.

– Сережу?! – удивился Игорь.

Талеев кивнул, не вдаваясь в объяснения, и Марьин понял, что вопросов пока лучше не задавать.

– Но сначала, – журналист подошел к лежащему на палубе в позе «ласточки» террористу, немного поколдовал над веревками и освободил от пут ноги «электрика», – мы прогуляемся в одно место. – Для пущей откровенности, – подумав, добавил он.

Гера двинулся вперед, за ним неуверенной походкой последовал террорист, подгоняемый безжалостными пинками Анатолия. Они подошли к двери радиорубки.

– Вот тут сидел ваш радист. – Талеев шагнул внутрь и картинным жестом сорвал одеяло, наброшенное на обезглавленный труп. А потом развернул вращающийся стул на сто восемьдесят градусов. Когда он сам обернулся к пленнику, то увидел лишь последний момент жесткого падения потерявшего сознание террориста на корабельную палубу. Стоящий рядом Анатолий тоже проследил взглядом за своим подопечным, не сделав, однако, никакой попытки предотвратить обморок. Он весело посмотрел на Талева.

– Я рукоплещу! Но с такими нервами – и в террористы?! Нонсенс!

– А если это надолго? – заволновался Гера.

– Знаешь, нашатыря у нас с собой нет. Может, показать ему эту самую мертвую голову поближе, а? – И Толя протянул руку к коленям бывшего радиста.

– Не кощунствуй! Давай его на мостик вытащим.

– Может, не стоит? – впервые подал голос Марьин. – Вдруг ему там еще хуже станет?

Талеев недоверчиво посмотрел на Игоря:

– Это от свежего-то воздуха?

Марьин только меланхолично пожал плечами и ничего не ответил.

Выход на левое крыло мостика был не только из ходовой рубки, но и из коридора с каютой радиста. Толя и журналист, подхватив за руки и за ноги бесчувственное тело бандита, низко согнувшись, с трудом вытащили его через высокий комингс на мостик и положили на палубу. Когда они распрямились, перед их взорами предстал тихо раскачивающийся под легкими порывами нежного утреннего бриза труп.

Оба друга завороженно уставились на необычное явление: ничто, казалось, не удерживало мертвое тело, свободно парящее в полуметре от палубы. В ответ мертвец строго смотрел на них выкатившимися из орбит глазами и показывал длинный-длинный язык…

И оба синхронно вздрогнули, когда услышали рядом глухой стук от удара о палубу чего-то мягкого. Это едва пришедший в себя «электрик» уперся еще затуманенным взором в призывно склоненную набок голову своего недавнего подельника и… вновь не вынес радости неожиданной встречи.

Снизу, с палубы, донесся спокойный голос капитана 1-го ранга:

– Я предупреждал, что может стать хуже.

– Так это твоя работа?

Марьин согласно наклонил голову:

– Я же докладывал, что навел порядок. Вы лучше тащите того сюда, который еще живой. Может, и вправду очухается.

На палубе бандит удивительно быстро пришел в себя. Его взгляд стал осмысленным и задержался на лице склонившегося над ним журналиста. Пленник дернулся всем телом, оперся на руки и судорожно начал отползать к ближайшей переборке.

– Вижу, ты не только все хорошо разглядел, но и понял, как мы можем разговаривать с нашими врагами. Да?!

Террорист открыл для ответа рот, но ничего, кроме сиплого хрипа, не выдавил. Тем не менее Гера остался доволен. Он только зачем-то подвигал взад-вперед висящие на его поясе ножны с армейским штык-ножом и вполне миролюбиво предложил:

– Теперь поговорим?

Бандиту оказалось известно немногое. И Талеев был склонен ему верить. Впрочем, в данный момент Геру не интересовали ни противозаконная деятельность РАФ, ни нюансы подготовки и осуществления теракта.