Уличная Магия - Тамора Пирс

— Ты не пойдёшь, ‑ сказал он, затягивая ремни. ‑ Я пойду один.

Эвви хмуро поглядела на него.

— Почему мне нельзя? ‑ спросила она. ‑ Она сказала, что я могу. Я хотела бы увидеть дом такамеров.

— Только не этот, ‑ твёрдо сказал Браяр, проверяя завязки на своих корзинах. ‑ Она может просто попытаться оставить тебя и отдаст Гадюкам. Лучше не рисковать, ‑ когда она открыла рот, чтобы спорить дальше, он сказал: ‑ Ты хотела меня себе в наставники. Это значит, что ты должна слушаться. Если не нравится — уверен, Джебилу Стоунслайсер позволит своей ученице посещать дом любого такамера в городе, разнося письма или что-то вроде этого.

— Нет, не позволил бы, ‑ проворчала Эвви. ‑ Он бы запихнул меня в корзину и оставил мне кобру за компанию. ‑ Она вытащила из стены последний светокамень, затем пошла наружу, держа камень как лампу. Они вернулись в Туннель Лэмбинга и прошли мимо кучи тряпья, которой была Кинлинг, прежде чем Эвви заметила: ‑ Вчера ты думал, что жизнь в доме такамери будет мне на пользу.

«Значит, вот так живут родители?» ‑ потерянно подумал Браяр, расстроенный как отсутствием у себя ответов, так и её вопросами. «Дети правда продолжают задавать одни и те же вопросы, даже когда ответы меняются? Они действительно ставят под вопрос всё, что человек говорит?»

— Я передумал, ‑ парировал он.

— Значит, ты не хочешь, чтобы я на неё работала. И ты не хочешь, чтобы я присоединялась к Гадюкам. И на этот раз ты уверен.

— Верно, ‑ решительно сказал Браяр. ‑ Абсолютно верно, ‑ и добавил про себя: «Я думаю».

Время шло к полудню, когда Браяр смог отправиться к дому Леди Зэнадии. Он купил еды и поел верхом, не желая терять ещё больше времени. Он начинал чувствовать себя слегка измочаленным и хрупким. Пора уже было поработать над своими деревьями, сварить лекарств и прополоть растения на крыше, пока он не забыл со всей этой беготнёй, кем он на самом деле является.

Но сперва ему надо было установить лиственницу. Ему потребовалось пять раз спрашивать дорогу сквозь лабиринт города к менее лабиринтопободной, но не менее запутанной, паутине улиц, составлявшей зажиточную часть города. Наконец он добрался до Улицы Аттанэ в районе Чаммура, который назывался Самоцветный Полумесяц. Дома здесь отличались обширными садами, с помощью которых богачи щеголяли своими просторными владениями. Здесь жили старейшие семьи города, которые загребли лучшие земли между высотами и рекой, когда они наконец вылились из своей каменной твердыни.

Он был не настолько глуп, чтобы входить через парадный вход. Он давно выяснил, что богатые считали магов не столько почтенными гостями, сколько дорогостоящими слугами. Вместо этого он подъехал к служебному входу и сообщил цель прибытия солдату с ничего не выражавшим лицом. Когда он миновал ворота, его встретил управляющий, который повёл его через вьющиеся галереи, холлы и дворы.

Браяр окинул взглядом знатока сады, через которые они проходили: как и многие дома на востоке, этот включал в себя маленькие сады внутри большого, который опоясывал дом. Каждый из маленьких садов был выстроен так, чтобы создавать определённые настроения. Увиденное его впечатлило. Садовники Леди Зэнадии знали всю тщетность попыток создать слишком большие пространства с буйной растительностью в таком сухом климате. Тут были зелёные оазисы, миниатюрные водопады и пруды, но они были осторожно рассованы по углам, чтобы укрыть их от сухих, горячих ветров Чаммура. Остальные сады содержали богатое разнообразие растений из пустыни и тёплых стран, показывая изобильную жизнь, процветавшую в странах, которые люди считали пустошами.

Проходя мимо части сада, который окружал дом, Браяр остановился. Некоторые из деревьев и кустов здесь были ликующе полными жизни, они пульсировали силой. Чем это могло быть вызвано? Наверняка ведь садовники не удобряли почву рыбьими головами — свежая рабы была в этой обезвоженной стране дорогим деликатесом. Потроха, возможно, или помёт животных, мелко нарубленные и смешанные с обычными удобрениями? Он хотел бы спросить у садовников, но управляющий уже дёргал его за руку.

Браяр помедлил, снедаемый любопытством. «Чем они вам кормят?» ‑ спросил он у фруктовых деревьев у задней стены. «Что они поместили в почву, чтобы сделать вас такими живыми?»

«Хорошая пища», ‑ хором отвечали они, трепеща листьями. «Богатая еда!»

Браяр вздохнул. Как он мог ожидать, что деревья могут знать содержимое почвы вокруг их корней? Он пытался сформулировать другой вопрос, когда лиственница начала жаловаться. Они находились прямо на солнце, а почва у миниатюры уже была сухой, чтобы её можно было легко вытащить и пересадить в другой горшок. Лиственница хотела, чтобы Браяр перестал говорить с этими огромными растениями-переростками и позаботился бы о ней.

Браяр покачал головой и последовал за управляющим. Одетый во всё белое — белые брюки, белая рубашка, белый тюрбан — за исключением зелёной накидки и песочного цвета кушака, мужчина казался призраком. Лишь в конце их пути он заговорил:

— Вам потребуется что-нибудь от дома, па́хан?

— Только кувшин воды, ‑ ответил Браяр, смещая вес своих перемётных сум на другое плечо.

В них лежали как его инструменты, так и набор горшков разных цветов. Он не мог заранее знать, какие цвета были в доме — ношение разнообразных горшков решало больше проблем, чем создавало, пусть это и утяжеляло его ношу. Дерево он прижимал к груди другой рукой; пальцами этой руки он держал мешок свежей почвы.

Мужчина завёл его в очередную открытую галерею. Эта оканчивалась в зелёном саду, карманном оазисе с фонтаном в центре. Браяр положил ладонь на каменную стенку по пояс, которая окружала галерею. У него было блюдо, которое отлично подойдёт к чёрному камню с зелёными прожилками, из которого были выстроены стена и поддерживавшие здесь крышу колонны. Поместив здесь лиственницу, он обеспечит ей достаточно солнечного света, и в то же время частично укроет от сухих ветров, которые иногда продували город. Их называли «Дыхание Шайхуна»; они высасывали влагу с любой поверхности, которой касались.

Браяр нашёл блюдо, сочетавшееся с окружением, и поставил его на стенку, проверив его с обеих сторон. Не было необходимости устраивать полку, чтобы поддерживать его, поскольку стенка была достаточно широкой. Он облегчённо вздохнул. Он провёл какое-то время в плотницких мастерских Спирального Круга, но всё же предпочитал избегать распиливания и вбивания гвоздей в дерево, если это было возможно.

Он поставил лиственницу в её коробке на стенку и начал выкладывать свои инструменты. Очистив свой разум от множества голосов растений из сада, он начал выкладывать в блюдо слои компоста, чтобы подготовить его к новому жильцу.

Закончив с этим, он попросил лиственницу отцепиться корнями от земли. Дерево повиновалось, светясь смирением в его сознании: он уже дважды пересаживал