Верность - Марко Миссироли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну как? Ты меня уже всю разукрасил? – Анна посмотрела на внука, рисовавшего рыбку на ее гипсе. Она превратилась в бабушку с острыми плавниками. Добавив бирюзовые глазки, Лоренцо заявил:
– Теперь это ты.
– А я рыбка аквариумная или морская?
– Морская.
– Молодец, мой зайчик, – похвалила она и в изнеможении опустила голову на подушку. Приласкав внука, Анна заметила, что все обернулись к двери. Человек на пороге попросил разрешения войти.
Уставившись на него, Анна проговорила:
– Я неверующая, святой отец.
– Я навещаю всех, даже неверующих, – ответил священник, приблизившись. Это был человек средних лет в очках с черепаховой оправой, Анна отметила про себя блеск бриолина на его волосах.
– Мы подождем за дверью, – сказала Маргерита.
Священник, поздоровавшись с другими пациентами, попросил позволения сесть.
– Вы пришли отпустить мне грехи?
– Нет. Вам предстоит операция. В таких случаях я всегда захожу к пациентам.
– Ох, – вздохнула она, в глазах стояли слезы. Взяв себя в руки, Анна улыбнулась.
– Ваше имя, синьора?
– Анна.
– Синьора, если вы хотите, я сразу же уйду.
Покачав головой, Анна проговорила:
– Просто вспомнила мужа. – И нашла глазами окно. – Когда он умирал, его соборовали. Казалось, Франко был уже там, а не здесь, но я все-таки заметила – в какой-то момент он махнул рукой, словно прогонял муху. Вы меня слушаете?
– Но вы-то не умираете.
– Да бог его знает! – Анна уставилась на мясистые руки священника, под одним ногтем виднелась черная каемка, он не переставая тер кончики пальцев друг о друга. – Как вас зовут, святой отец?
– Антонио.
Анна задумалась.
– Как в том фильме… Помните? – И потерла лоб, силясь вспомнить.
– Нет, не помню.
– Главный герой там был еще с таким чубом… Смешной был фильм. – Анна легла поудобнее на подушке.
– Начинайте, Антонио.
– Можно? – спросил священник.
– Теперь да.
Подняв вверх руку, он благословил ее во имя Отца и Сына и Святого Духа.
– А как же Мадонна? Почему вы все про нее забываете?
– Вы молитесь Мадонне?
– Упомяните и ее.
Священник так и сделал.
– Спасибо, – поблагодарила Анна.
– Я завтра к вам зайду.
– Если вы меня не застанете, знайте, я там замолвлю за вас словечко. Хотя вам это и не нужно.
– Не говорите глупостей. – Коснувшись рыбки на гипсе, священник попрощался: – До завтра, Анна.
Как только священник вышел, она подозвала Карло и прошептала ему:
– Пластинки я оставляю тебе.
По морщинкам у нее на лбу Карло догадался, что Анна не шутит. Погладив тещу, он добавил:
– Я заберу и комиксы.
И тут его кольнуло нехорошее предчувствие – Анна в инвалидной коляске. Днем ранее Маргерита произнесла эту фразу: мама в инвалидной коляске. Он промолчал, и она расплакалась, затем он обнял жену и не отпускал, пока не вскипела вода для растворимого кофе.
– Это все наша квартира, – добавила Маргерита.
– Это остеопороз.
– Я же заполучила ее обманом.
– Твоей матери восемьдесят лет.
– Сто сэкономленных тысяч – вот цена маминого перелома.
– Только не начинай!
– Целых тридцать лет мы будем платить по девятьсот евро каждый месяц. Три тысячи в год уходит за услуги кондоминиума. И у нас даже нет лифта!
– А что у нас было раньше? Мы платили ту же сумму и ютились в съемной квартире, которая была раза в три меньше этой. Думаешь, нашему сыну в семидесяти квадратах было бы лучше?
– Я думаю, было бы лучше купить жилье подешевле без всех этих заморочек!
– Ой, Марге, не становись как все те…
– Все те кто?
– Все те, кто задним умом крепок.
Отстранившись от мужа, Маргерита заварила кофе и принялась колотить сахар в чашке:
– Вот скажи, если бы не деньги твоих родителей, ты бы купил эту квартиру? Если бы не деньги твоих родителей, ты бы на протяжении десяти лет перебивался случайными заработками в редакции и оказался бы на улице с голой задницей?
– Я не устроился на полный день в редакцию, чтобы преподавать. И ты это прекрасно знаешь. – Он забрал чашку у нее из рук. – С Анной все будет хорошо. Эта квартира – отличный вариант для Милана. А я скоро стану редактором в Bell’Italia или большой шишкой в пивной индустрии. В конце концов, куда-то меня точно возьмут, черт побери!
– За любой обман нужно платить, Карло.
Он вспомнил о Мануэле. И о том, что случилось с его собственным обманом. Однажды много лет назад, переспав с Мануэлой, он в спешке вернулся домой, хотя и знал, что Маргерита будет поздно. Принял душ и понял, что с этого момента в их с Маргеритой семейной жизни он – бомба с часовым механизмом. Здоровый носитель бациллы развода: если его вычислят, если он признается, если это случайно всплывет наружу – в любой момент может произойти все что угодно. Благоприятные исходы вроде прощения, второго шанса и понимания он в расчет не брал. В союзе с Маргеритой их просто не существовало – в этом он был уверен. Он знал это с самого начала. Вечер измены свелся к тому, что, послонявшись по квартире, он принял душ, затем спокойно вытерся полотенцем и осмотрел свое тело – оно ничуть не изменилось, разве что головка члена слегка покраснела. У коллеги была гладкая кожа, родинки на спине, не такие выраженные соски и более кислый, чем у Маргериты, запах – сравнивая их, он снова возбудился. Запахнув халат, он скрыл события того полудня: на этот раз Мануэла сама пригласила его в кино. Прикинув объем оставшейся работы, он пристально поглядел на сидевшего рядом Микеле Латтуаду. Услышав, что Карло нужно уйти, Микеле посмотрел на него понимающим взглядом. Выйдя из редакции, Карло отправился по корсо Сан-Готтардо. Стоял сентябрь, они недавно купили Конкордию. Карло поджидал Мануэлу с внутренним трепетом от замаячивших на горизонте перспектив: легкое жжение в груди, не такое сильное, как с Софией, но все же ощутимое – тлеющий уголек, который занимался от любой искры.
Они прошли вместе до Навильо-Гранде, потом он, остановившись на перекрестке, повел ее не в кинотеатр, а в противоположную сторону. За разговорами об утреннем совещании и о том, что за последние полгода доходы редакции упали на девять процентов и это грозило сокращениями в отделе,
