Мы наш, мы новый мир построим (СИ) - Коткин Андрей

В гавани Золотой Рог наши корабли встретили турецкие таможенники. Никто не допытывался по поводу странной страны, откуда они прибыли. Стрясли положенные акче плюс еще немного неположенного и отбыли, указав причальную стенку, к которой можно было без проблем швартоваться. Стамбул, жемчужина Востока, ждал наших моряков.

Все намеченное выполнили в спешке и полностью. Канцелярия патриарха расщедрилась и на подношение золотом выделила не одного, а даже двух священников. Более того, в канцелярии учли, куда они отправляют своих «работников» и даже подобрали их из числа чуточку балакающих по-русски. И рабов на местном рынке удалось отыскать на загляденье. Золота хватило и на десятки ремесленников. Даже итальянских мастеров стеклодувов прикупить получилось. Будут у наших воинов новые артефакты молнии, да и окна застеклить в условиях климата нашего острова — дорогого стоит. А еще приобрели достаточно симпатичных молодых женщин. Тоже насущная необходимость. Хотя девицы на выданье, подросшие в семьях наших переселенцев могут с этим не согласиться, но не они же занимались покупками. А еще… та-дам! Купили трех рабов — магов. Вот за них пришлось золота выложить больше, чем за всех остальных вместе взятых. Все трое — обладатели магии растений. По уверениям продавца, способны вырастить райский сад даже на бесплодной скале. А больше ничего не купили: золото кончилось. Разорительно это, за свой счет граждан для пополнения населения своего государства приобретать оказалось. Хорошо еще, что те пираты повстречались, иначе так бы и вернулись назад полупустыми.

Выслушали мы с друзьями Андрюшин отчет, порадовались. Ну и поблагодарили, конечно, за труды его. Только хитрый моряк половину привезенных женщин на нужды собственного клана определил. Пожурили его за куркульство, но согласились. Кто раньше встал, того и тапки. Опять же, морское дело — работа опасная и нервная. Крайне необходимо, чтобы моряка кто-то ждал на берегу. Остальных еще не занятых женщин решили распределять, как и лошадей до этого, по результатам работы. Типа, передовикам производства — по бабе в первую очередь. А самые передовики из передовиков еще и выбрать по вкусу могут. Собрание наше подошло к концу, а тут вдруг Семен нарисовался, что до того сидел — молчал себе в уголке.

— Дорогие друзья! — Возгласил он, встав узкой грудью перед уже готовыми покинуть помещение соратниками. — Сегодня на закате во дворе перед дворцом клана Плещеевых состоится представление. Трагедия из жизни итальянских немцев. Очень жалостливая и интересная история. Приходите все. Иначе — обижусь!

— Дак что же ты, рыжий черт, еще позднее не мог объявить? — В сердцах высказалась Божена. — Нам же еще платья, прически готовить нужно.

— Ну, — замешкался от бабского наезда мой друг, — если немного опоздаете, подождем. В темноте даже лучше все видно на сцене будет. Но немного. Иначе начнем представление без вас, копуш.

— Тогда посторонись! — Божена, отодвинув в сторону парня, скорым шагом устремляется к выходу. Моя Светик, пискнув, протискивается следом. Мда, это мы с Семой что-то не додумали.

Лавки, поставленные напротив на скорую руку натянутого полотнища небеленого холста, заполнились народом. Сема не стал в нашем небольшом селении заморачиваться афишами, да и вряд ли бы он достал для них материалы, просто договорился с городским бирючем, официальным представителем власти в обязанности которого входило громкое, в рупор, объявление важных новостей. Вот тот и крикнул в то время, как заканчивалось наше собрание о намечающемся спектакле. И цену за вход объявил. Символическую, но все не забесплатно. Вообще, думаю, пора кончать тот военный коммунизм, что установился у нас в первые годы колонии. Народ уже не такой бедный. Хотя, с друзей Семка денег брать не стал, да.

Наконец, под восторженные выкрики публики на пространство перед натянутым холстом вышли несколько девчат и парней, разошлись цепочкой и…. На месте артистов вдруг возникла картина какого-то города. Сильно сомневаюсь, что в Вероне стоят деревянные дома, но это уж непринципиальные частности. Спектакль начался.

— В двух семьях, равных знатностью и славой… — Самого декламатора видно не было, только его голос, комментирующий меняющиеся, как на экране кинозала картинки и небольшие сценки. Постепенно, подключались и голоса других, озвучивающих кто Меркуцио, кто Тибальда, а кто и самого Ромео или даже красавицу Джульетту. Неизбалованная публика с замиранием сердца следила за разворачивающимися трагическими событиями. Женщины, не скрываясь, в голос рыдали, мужчины громким ревом пытались предупредить несчастного влюбленного, что Джульетта не умерла, а просто спит. Спектакль удался на все сто! Тем более что едва дозвучало последнее:

Нет повести печальнее на свете,

Чем повесть о Ромео и Джульетте.

Семен погасил иллюзии, вышел перед беснующейся в восторге публикой, поклонился вместе с другими артистами и шагнул к первому ряду скамеек, где в числе прочих целительниц сидела и его суровая возлюбленная.

— Аграфена! Этот спектакль я посвятил тебе. — Он встал на одно колено, протянув руку в направлении Груни.

Немного поколебавшись, Аграфена вложила свою лапку в ладонь влюбленного. Еще бы ей не сдаться. Прочие лекарки, экзальтированные щемящей сердце историей несчастной любви, ее бы в клочья разорвали. Ну, или, по крайней мере, прекратили бы с ней всяческие отношения. Публика свистом и овациями встретила это жизненное продолжение любовной истории. Ха, а у нас в городке станет, похоже, на один незанятый домик для ценных переселенцев меньше. Ведь и Сенька не имел своего личного жилища, обитая в гостевых покоях моего дома, и Груня ютилась в общежитии лекарок. Совет им, да любовь.

На следующее утро захотелось продолжения романтической линии. Как раз на сегодня была намечена раздача «слонов», точнее девиц — красавиц. Умылся, оделся. Светла, догадавшаяся куда я собрался, отпускала меня с явным неудовольствием, а ну как я и сам там назначу себя передовиком производства. Доступная девичья красота, она такая, крыши у сильной половины на раз сносит. Предложил ей сопровождать меня, чтобы зря не беспокоилась, с возмущением отказалась. Вот и пойми этих женщин.

И вот выхожу я весь такой благостный на городскую площадь, где намечено проводить все это представление. Даже на сутки отложили его, чтобы все «передовики» даже из самых удаленных уголков острова успели прибыть. Выхожу. А там дым коромыслом. Какой-то мужичонка во весь голос обличает ответственного за все это действо, кажется Саввой его зовут, во мздоимстве. Типа, этот самый Савва получил от Антипа индейскую статуэтку из чистого золота, за что назначил указанного Антипа в передовые передовики. Пришлось вмешаться:

— Савва! Это правда? — Строго вопросил я, запалив на ладони фейербол. Со стороны смотрелось донельзя грозно, а на самом деле огненной магией я всего лишь раскочегаривал свою менталистику, стремясь отследить правдивость ответа.

— Да, господин! — Смотри-ка, не запирается.

— И как велика эта самая статуэтка?

— Так с половинку новгородской гривны.

Это что же, этот самый Антип, на вид парень хоть куда, готов выложить сто грамм золота за открытие доступа к первоочередному выбору рабыни? Да мы в Стамбуле их покупали за втрое меньшую цену за одну голову! Ха! Похоже, богатеют мои подданные! Вот только прямого доступа к покупкам у них нет, иначе проще было бы отдать эту самую статуэтку Плещееву с наказом купить. И даже рост, возраст и масть мог указать. За такие деньги еще и покопаться можно было бы. Непорядок. Будем исправлять! И вообще, что-то я не то творю. Вот нафига я трачу свою казну, покупая женщин для своих поселенцев? Мало того, что это — глупость, каждый сам должен приобретать то, что ему нужно, так еще и коррупцию на ровном месте развожу с распределением этого бесплатного вспоможения. Ведь вполне возможно, не в первый раз уже взятки берут «ответственные товарищи».

— Раньше тоже брал?

— Нет, господин! В первый раз нечистый попутал.