Чарльз Мэнсон: подлинная история жизни, рассказанная им самим - Нуэль Эммонс

Я рассказал обо всем этом своему контролеру, и он договорился, чтобы надзор за мной передали в Южную Калифорнию. Прежде чем отправиться на юг, мы еще несколько дней провели в Хэйте. И вот тут нарисовалась Сьюзан Аткинс. Я был в одном из домов в Хэйте, который давно превратился в место постоянных вечеринок. Обычно люди здесь отправлялись в кислотные трипы или выходили из них под орущую музыку, но в тот день тусовка была тихая. В комнате сидело несколько человек, куривших хорошую зрелую траву. Я наигрывал на гитаре и что-то пел. Дверь в коридор была открыта, и время от времени кто-нибудь из других комнат останавливался у двери или заходил к нам, чтобы меня послушать. Сьюзан, которую потом все мы стали звать Сэди Мэй Глюц, была одним из таких незваных, но желанных гостей. Когда я отложил гитару в сторону, а все остальные ушли из комнаты, она представилась мне, признавшись, что очень любит слушать мою музыку. Я вежливо поблагодарил девушку, и наш разговор продолжился. Несколько минут спустя мы уже были в ее комнате и занимались любовью. Околичностями и спокойными уговорами в нашем сексе не пахло: это была битва двух тел на выносливость и превосходство. Чтобы девушка превзошла меня — да ни за что. Поэтому я дал ей все, что она хотела, и даже больше. Она замахнулась быть сверху, причем не только в прямом смысле: она хотела вести, доминировать. Это был превосходный соперник, но когда все закончилось, она была выжата, как лимон, и лишь шептала: «Чарли, Чарли, Чарли, о Боже».

Еще до секса я упомянул, что направляюсь на юг, чтобы записать свою музыку. Пока я был в спальне, Сьюзан попросилась поехать со мной. Она взяла с собой двух своих подружек — Барбару и Эллу. Обе симпатичные, они были готовы на все, как сама Сьюзан.

Когда мы отправились в Лос-Анджелес, в нашем особняке на колесах стало теснее. Люди и вещи были повсюду, но всегда казалось, что найдется место еще для одного. И я хотел, чтобы этим «еще одним» стала дочка проповедника, юная, невинная Рут Энн Мурхаус.

Вскоре после того, как я выменял пианино Дина на фургон, я соблазнил Рут Энн съездить со мной в Мендосино. Она подарила мне, пожалуй, самые незабываемые и стоящие переживания в жизни. Хотя некоторым читателям все это может показаться неприличным и безнравственным, я чувствовал лишь, что вознагражден, получив подарок, которого был лишен в юности.

Чтобы поехать со мной в Мендосино, Рут Энн должна была сбежать из дома. Мы решили, что я уеду, попрощавшись с ней и ее близкими, она выждет денек, а потом мы встретимся где-нибудь поблизости от ее дома. Все так и получилось, и мы погнали в Мендосино. Во время поездки по побережью мы были как дочь и отец: ее переполняло любопытство, и она задавала вопросы о жизни и обо всем, что видела, а я отвечал и объяснял. Пробежка босиком вдоль берега привела ее в сущий восторг, меня же взбудоражила ее сумасшедшая радость. Я восхищался красотой ее тела и ее юношеской энергией, наблюдая, как она гоняется за убегающими волнами.

Устав от беготни по пляжу, вполне естественно было пойти в микроавтобус, чтобы обсохнуть и передохнуть. Когда мы оказались в машине, отношения отец — дочь уступили место отношениям юноши и девушки, молодых любовников, познающих первый сексуальный опыт. Вы можете возмущаться, слыша такое заявление из моих уст, но в тот момент важность происходящего затмила нашу разницу в возрасте. Я был так же молод, как Рут Энн, и это событие имело большее значение для меня.

Я не давал ей ни травы, ни таблеток. Я не принуждал и не требовал. Когда мы вдвоем оказались в фургоне, я просто обнял ее и тронул ее губы легким поцелуем. Она ответила мне с не меньшей страстью. Объятия и поцелуи захватили нас с равной силой. Я обращался с Руг Энн, как с нежнейшим цветком на планете. Я выражал свою любовь и желание со всей искренностью, на какую только был способен. Она не отбивалась от моих поцелуев, не отталкивала мою руку от своей груди и не противилась, когда моя рука скользнула ей в трусики. Ее реакция недвусмысленно показывала, что она хочет меня так же сильно, как я ее. Когда я стал стягивать с нее трусики, она сделала крошечную попытку вырваться со словами «но мой папа...» Не дав ей продолжить, я зашептал: «Забудь своего папу. Я твой папа. Разве это может быть плохо, если тебе так хорошо?» Она позволила мне снять с нее трусики и раздеть до конца и лежала, наблюдая, как раздеваюсь я. Мы вернулись к приятным пылким поцелуям. Мои руки тем временем исследовали ее тело.

Не знаю, о чем думала в тот момент Рут Энн, но я чувствовал себя так, словно мне шестнадцать лет, а она — моя первая девушка. Она была невинна, но в те мгновения и я был девственником, который занимался любовью впервые. Мы продолжали ласкать друг друга до тех пор, пока не испытали величайшее в жизни наслаждение.

Никакой грязи и насилия — все было просто, непорочно и прекрасно. Мне было тридцать два. Я был женат, у меня было полно подружек, и я со счета сбился — так много раз спал с девушками. Но эти полчаса, пока я занимался любовью с четырнадцатилетней девочкой, сделали окружающий мир, который я ненавидел с раннего детства, немного приятней. Кто-то мог подумать, что мне должно быть стыдно, но мне не было стыдно ни тогда, ни сейчас. Ну уж нет! В шестидесятых вы прислали ко мне всех этих детей, которые вместе со мной прошли через ад, но Рут Энн — единственная, кого я забрал у вас.

Пока мы были в Мендосино, родители Рут Энн заявили в полицию, что их дочь сбежала. Полиция нашла нас и забрала девочку. В попытке убедить ее родителей в том, что их дочь никуда сама не сбегала, я пошел в камеру за сопротивление при аресте. Дин с женой приехали забрать дочь, а я оказался в списке тех, кому лучше «у них больше не показываться». Но если парень чего-то по-настоящему захочет, его ничто не остановит. Когда на горизонте замаячил переезд в Лос-Анджелес, я подумал, что готов сунуть голову в пасть льву, лишь бы попытаться украсть юное создание. Вдобавок мне хотелось продемонстрировать Дину, чем обернулось его пианино.

В Сан-Хосе нас не ждал теплый прием. Зато вскоре его преподобие разглядел автобус, полный молодняка, которого можно было приобщить к Священному Писанию. При виде такого обилия паствы Дина просто понесло. Пэт, Мэри, Лин и Сьюзан хорошо ориентировались в Библии, так что слушатели достались Дину подготовленные. Но у девушек было свое понимание библейских идей, и в итоге голова Дина пошла кругом. Они возражали всему, что бы он ни сказал, и бедняга не мог позволить себе сделать малейшую ошибку, цитируя Писание. В противном случае одна из девушек сразу бы уличила его в этом. Но Дин наслаждался таким соперничеством. Пока он пытался обратить в истинную веру народ из автобуса, я шепотом сообщил о наших планах Рут Энн, воспользовавшись тем, что ее отец отвлекся от своих близких.