Здесь вам не равнина... - Алим Тыналин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это мне помогло. Благодаря тому, что я оставался настороже, мне удалось три раза избегнуть по-настоящему серьезной травмы. Камни размером с мою ладонь с грохотом обрушились прямо передо мной. Если бы я не остановился, пережидая их падения, то наверняка получил бы удар по корпусу или голове.
Когда каменистые места закончились и пришлось идти по снегу, я постоянно проверял дорогу штычком ледоруба. Шел только по надежным местам. Это сильно замедлило темп моего продвижения, но я справедливо полагал, что лучше уж так, чем упасть в трещину и снова потерять силы и время на то, чтобы вылезти из нее.
Короче говоря, к намеченным скалам, возле которых я намеревался переночевать, я добрался почти в темноте. Я осветил это место фонариком и нашел уютное местечко под козырьком скалы. Тут я буду ночевать.
Быстро установив палатку, я выпил воды, залез в спальник и уснул. За этот ужасный день я настолько вымотался, что даже не стал ужинать.
Спал я опять без сновидений. Кстати, если уж на то пошло, то вчера я тоже должен увидеть плохой сон, предупреждающий меня о падении в трещину. Но я его не увидел. Я вообще ничего не видел или не помню, что видел.
Что действительно дает основание подумать о том, будто тот мрачный черно-красный сон и в самом деле был навеян просто усталостью и паникой. И поэтому я не получил никаких предупреждений уже о провале в трещину.
Поэтому по привычке я проснулся рано утром, но ничего такого нелицеприятного не увидел. В палатке было еще темно и только взгляд на фосфоресцирующие стрелки наручных часов дал понять, что сейчас утро. Я попытался встать, чтобы приготовить завтрак, но тело было как будто каменное.
Невозможно пошевелиться. Хочется лежать и лежать, просто смотреть в одну точку и даже не хлопать ресницами, чтобы не делать лишних движений. Не двигаться, совсем не двигаться.
Но никуда не денешься. Я ведь не на пляже на тропическом острове лежу. Нет, совсем наоборот, я среди суровых льдов и камней, готовых раздавить любого слабого человека, особенно такого, который не может пошевелиться от усталости.
Поэтому я заставил себя двигаться и приготовить себе завтрак. Тем более, что я был зверски голоден. Для приготовления пищи пришлось сделать тысячи мелких движений, поэтому к моменту начала приема пищи я уже проснулся окончательно. После завтрака я уже с легкостью заставил себя собираться для продолжения похода.
В итоге получилось так, что я вышел на маршрут почти в обычное для себя время, только опоздал минут на пятнадцать. Ладно, не буду придираться, в моих условиях это не такая уж большая потеря времени.
Погода сегодня вроде должна быть неплохая. В кои-то веки небо окрасилось в темные фиолетовые цвета и с каждой минутой становилось все светлее. Превращалось в голубое. Никаких осадков, никакого снега, только холодный ветер с перевала.
Я шел по камням, осматриваясь вокруг. Мне предстояло преодолеть еще несколько перевалов, прежде чем я достигну конца траверса. Поэтому вскоре плато начало уходить вниз, подводя меня к гребню очередного перевала.
Как я видел, здесь дело клонилось к тому, чтобы снова идти со страховкой. Одними только «кошками» обойтись не удастся. Нужно еще и развешивать веревки.
Правда, только местами. Основную часть пути можно пройти на зубьях и надо только сохранять бдительность, чтобы опять не пожаловать в гости к трещине. Я так и сделал и следующие два часа аккуратно, но быстро поднимался на перевал.
Отличительной особенностью этого места оказался почти стометровый и умеренно крутой снежно-ледовой склон, как и полагается, в основании которого находился огромный бергшрунд. Когда я подошел к нему, отыскивая место для подъема, то остановился, пораженный открывшимся зрелищем.
По всему верхнему краю склона над бергшрундом висели самые разные сосульки. Всех размеров и форм.
Некоторые толстые, как колонны, ослепительно белые и прозрачные до такой степени, что через них можно было видеть, как сквозь стекло. Другие тонкие, узкие и стройные, изящные и самых разных цветов, от изумрудных до фиолетовые, в зависимости от того, где они располагались на склоне и как на них падал свет.
Насмотревшись на эту красоту, я начал подъем. В трех местах мне пришлось устанавливать промежуточные страховочные станции и один раз я даже сорвался со склона и полетел вниз. К счастью, ледоруб и страховка почти сразу задержали мое падение. Через два с половиной часа, довольный и чуточку усталый, я вскарабкался на плечо гребня.
Отсюда, едва передохнув, я отправился дальше, но теперь уже не спускался, а устроил длинный траверс через покрытый крепким, почти ледовым снегом склон очередного пика. Помнится, в прошлой жизни мы тоже ходили здесь, только тогда моя дорога шла гораздо ниже, у подножия этой горы.
Когда я его закончил, время как раз приблизилось к полудню, а я вышел на серый, покрытый каменной пылью склон. Весь испещренный трещинами и разломами, он постепенно становился все круче, и перед одним из подъемов, когда надо было устанавливать страховку, я остановился, чтобы перекусить.
Подкрепился, отдохнул и отправился дальше. Хорошо, что погода сейчас с каждым часом становилась все лучше. Ненастные дни прошли, сейчас все время светило солнце, отчего я быстро вспотел и то и дело вытирал лицо от влаги.
Теперь я желал, чтобы солнце хоть на минутку скрылось за облаками. Кроме того, снова пришлось надеть солнцезащитные очки. После обеда я пошел вверх, постепенно и аккуратно набирая высоту. Иногда мимо проносились камни, потревоженные ветром. Однажды по склону с грохотом пронесся громадный валун размером с взрослого человека.
Я продолжал упрямо и быстро подниматься дальше и преодолев подъем, приблизился к скалам Катынского плато. Это уже были знакомые мне места, ведь сюда я совсем недавно делал забег на спор. Как же давно это было, как будто десять лет назад.
Продолжая почти на автомате продвигаться среди гор, я вдруг вспомнил, что уже несколько дней не видел человеческого лица. Как там Катя, интересно, будет ли она меня ждать, или как Юля, быстро утешится в объятиях другого парня? Впрочем, почти сразу же я усомнился в таких сомнениях.
Кто угодно, но только не Катя. Я вроде бы изучил ее характер и мог с уверенностью сказать, что она будет дожидаться моего возвращения. И если не
