Диктатура Евы (СИ) - Успенская Ирина

— Ну, здравствуй, муж.

Ироничный звонкий голос не мог принадлежать Еве. И Вейн засомневался, решил, что это розыгрыш, но, присмотревшись, понял, это действительно его жена — Ева Ридверт. Тихая, пугливая, набожная… Запуганный ребенок, волей короля и главы ордена ставший его супругой. Да, это она стоит перед ним и мнет подол дорожного платья. И он поверил бы в этот страх и растерянность, если бы не заметил другое — непокорный насмешливый взгляд, гордую осанку, уверенность и легкую настороженность, которую она умело спрятала в следующее мгновение. А может, все же показалось? Его жена не способна смотреть с вызовом, никогда не могла… Игра света?

— Что вы здесь делаете, шата Ева? — спросил он строго, поднимаясь из-за стола. — Разве вам не велено было не покидать крепость?

Сейчас она должна смутиться, вжать голову в плечи и начать лепетать что-то о долге жены… Но Ева его удивила, она не опустила взгляд, внимательно посмотрела ему в лицо и кивнула сама себе, словно что-то для себя решила, и Вейну от этого ее решения стало немного не по себе. Чутье заклинателя вопило, что здесь что-то не так, но что именно не так, он понять не мог.

— Вы не рады меня видеть? — Она с интересом осмотрела комнату, задержалась взглядом на разобранной кровати. — Захотелось лично убедиться, насколько хорошо вас охраняют, муж мой.

— Зачем?

— Забочусь о вашей безопасности, — ответила она с ироничной полуулыбкой на розовых губах.

Вейн забыл, что злился, зацепился взглядом за ее губы, удивился, когда она успела вырасти и превратиться из нескладного подростка в красивую молодую леди? И откуда у нее взгляд опытной женщины, знающей себе цену, взгляд, который она пытается безуспешно спрятать за невинным трепетом ресниц?

Он следил, как супруга медленно обходит помещение, рассматривает картины на стенах, останавливается у столика, на котором стоит початая бутылка вина и бокал, как кривит презрительно носик и отворачивается к очередному пейзажу. А потом идет к диванчику, непринужденно садится на него, закидывает ногу на ногу и смотрит на Вейна длинным изучающим взглядом, словно тоже видит его в первый раз.

Вейн так и стоял у стола, впервые не зная, как себя вести с этой незнакомкой. Все слова, которые он крутил в голове, казались или грубыми, или глупыми, поэтому командор решил не торопиться.

— Вина?

— Я бы приняла ванну, — вздохнула она. — Есть на этой яхте ванна?

— Яхте? — Он зацепился за незнакомое слово и в памяти всплыло еще одно. — Когда мы встречались последний раз, вы оставили для меня послание. Не могли бы объяснить его значение?

Ему показалось, что он наконец смог ее смутить, бледные щеки порозовели, она прикусила нижнюю губу, и Вейн уже праздновал победу, когда понял, что девушка просто сдерживает смех.

— Я спросил что-то смешное? — холодно поинтересовался он и, отодвинув бумаги, сел на стол, чтобы видеть лицо супруги.

— О нет… — не менее холодно ответила герцогиня, быстро справившись с приступом смеха. — Не ожидала, что вы не знаете, как обычно называют мужчин, открыто изменяющих женам. Тех мужчин, которые селят любовницу в супружеской спальне и обеспечивают ее нарядами и украшениями, в то время как у законной жены каморка и одно платье на все случаи жизни. Как еще назвать мужчину, который не видит заговор у себя под носом, который, вопреки данным клятвам, позволяет меня убить!

Ему показалось, что Ева, как всегда, сорвется в истерику, но она только чуть повысила голос, а потом все так же беззаботно улыбнулась, но в ее взгляде появилось разочарование. И это разочарование отчего-то дико злило.

— Раньше вас все устраивало.

Он понимал, что это глупая детская отговорка, недостойная взрослого мужчины, но слова слетели с губ раньше, чем Вейн их осмыслил.

— Меня бы и сейчас все устраивало, если бы ваша любовница не организовала нам развод, — спокойно сообщила супруга. — Я привезла аванс в счет вашего выкупа. Не всю сумму, поскольку вы не озаботились оставить мне доступ к деньгам.

— На вас мое кольцо.

Вейн не понимал, к чему она клонит, хотя намеки на Шатари злили неимоверно, и хотелось ответить колкостью, напомнить Еве, что из-за ее нежелания и страхов их брак так и остался фиктивным.

— Это кольцо Лунессы. — Ева покрутила на пальце ободок, а потом сняла его и положила на столик. — Как вам известно, оно не активно, как и наш брак. И если мы не подтвердим наши отношения, через несколько дней вы и я будем опять свободными людьми. Звучит, конечно, заманчиво, но…

— Но?

— Но мне не нравится ни один из кандидатов в мужья. Знаете, шат Вейн… — Она серьезно на него посмотрела. — Вы мне тоже не нравитесь, но у вас есть одно огромное преимущество.

— Какое? — ошарашенный Вейн не верил собственным чувствам.

Эта смелая, рассудительная, уверенная женщина — Ева?

— Вы находитесь в плену, — мило улыбнулась супруга.

— Так вы прибыли, чтобы консуммировать брак? — пробормотал командор, глядя на герцогиню с недоверием.

— А вы будете возражать? — с живым интересом спросила Ева, и Вейн впервые в жизни не нашелся, что ответить.

Глава 17

Пустые разговоры, восторги и подозрения

Ох, кто бы знал, как тяжело ей давался спокойный ироничный взгляд, как трудно было удержаться на грани легкой беззаботной болтовни и не скатиться в банальную истерику. Еве было страшно. Она прекрасно понимала, что весь их план полетит к чертям, если пираты решат, что принцесса в заложниках ценнее, чем командор ордена. В конце концов, барон откровенно намекнул, что вдова их интересует не меньше, чем замужняя Ева. А еще она боялась, что Вейн ее разоблачит, боялась, что адмирал нарушит клятву, боялась выдать себя. И эти страхи злили, вызывали странные защитные реакции — язвительность, резкость, желание ранить. Это было неправильно! Перед ней стоял растерянный симпатичный мужчина, который был таким же заложником политики, как и она. Ева это понимала, но стоило вспомнить самодовольное лицо Шатари, как слова сами слетали с губ.

А потом она поняла, что ей нравится его дразнить. Нравится видеть растерянность во взгляде, недоверие и удивление. Вейн оказался совсем не таким, как в их прошлую встречу, молодой уставший мужчина, слегка разочарованный и неожиданно спокойный. Нет, сначала он еще пытался хмурить брови и говорить надменно, но у Евы давно была выработана стратегия на такое высокомерное поведение. Когда ее пытались придавить авторитетом, она ловко уходила от разговора, вот и сейчас отправилась рассматривать многочисленные марины, украшающие стены. Пока любовалась морскими видами, взяла себя в руки. Ведь это не Вейн к ней пришел, а она к нему, так что пора прекращать вспоминать мужику прежние обиды, нужно переходить к делу.

Ева ждала ответ и рассматривала мужа. Расстегнутая на груди белоснежная рубашка, жилет, облегающие черные штаны, на босу ногу надеты легкие туфли. Хорош, кобеляка! Только вот взгляд слишком пристальный и жесткий, с таким лучше не связываться. Да только выбора нет.

Командор так же рассматривал Еву, и от его темного взгляда ей становилось жарко, захотелось ослабить шнуровку на платье, а лучше приложить к щекам лед. Черт! Ей не шестнадцать, и она собирается заняться с этим незнакомым мужчиной сексом. Надо представить, что они познакомились в клубе, потанцевали, выпили, и прозвучал нормальный для двух взрослых свободных людей вопрос: «К тебе или ко мне?»

— О чем вы думаете? — неожиданно спросил Вейн.

— О вас, — не стала юлить Ева.

— Ну, ваше мнение о себе я уже выслушал, — хмыкнул герцог. — Я вас не узнаю, шата Ева. Кто вас надоумил прибыть сюда? Кто стоит за вашими решениями? Трипта?

Интересно, в постели он тоже будет выкать? Или сделает свое дело молча и захрапит?

Душу залила глупая иррациональная обида. Она думала, герцог расспросит о крепости, о людях, о ее смерти, а он только и делает, что бросается обвинениями.

Ева откинулась на мягкую диванную спинку и отчетливо поняла, что устала. Чертовски устала. И ей ничего не хочется. Идея брака с Вейном уже не казалась правильной. И чего она на нем зациклилась? Врать себе никогда не любила, поэтому ответила честно: из-за воспоминаний прежней Евы, для которой безразличие герцога было его достоинством, из-за слов Марлина, из-за восторгов Яськи, когда та рассказывала, как командор сражался, из-за своей глупой веры, что мужчина, который собирался мстить за смерть жены, не может быть подлецом… Накатила апатия и тоска, как бывает после гонки и дедлайна, когда уходит адреналин, и остается пустота.