Освободитель - Виктор Суворов

Журавлев, из окна банка наблюдавший за этой картиной, приказал собрать всех офицеров в центральный зал.

— Сейчас пойдут вопросы, что да как, да зачем мы здесь. Приказываю посылать всех на хуль, как можно дальше. У меня на этот счет большой опыт с 56-го года. Ясно?

— Ясно!!! — дружно и весело ответили офицеры. Но комбат заметил, что самому молодому из офицеров, командиру четвертой глубинной разведгруппы, что-то не ясно.

— Что у тебя?

— Товарищ майор, а как же быть с приказом политуправления «Каждый советский солдат — дипломат и агитатор»?

— Пусть замполит агитирует на мосту, он за это деньги получает! — отрезал комбат. — А пока его нет, всех посылать!

Комбат сообразил, наверное, что его слова могут быстро достичь нежелательных ушей, и оттого более миролюбиво добавил:

— Мы охраняем объект особой важности, и, пока не получим подкрепление — нечего дискуссии разводить. Скоро подойдет танковый полк, тогда и агитировать будем.

В зал влетел сержант Прохоров, заместитель командира взвода:

— Товарищ майор! Танки. Без опознавательных знаков!

— Что за танки?

— Пятьдесят пятые!

— Батальон, К БОЮ!!!

Широкие белые полосы были нанесены на все боевые машины войск, принимавших участие в операции «Дунай», дабы отличать их от таких же боевых машин армии Чехословакии. Любая боевая машина: танк, САУ, бронетранспортер или артиллерийский тягач, — не имеющая белых полос, подлежала немедленному уничтожению без предупреждения.

До подхода танкового полка оставалось не меньше часа, и помощи ждать было неоткуда. Журавлев с тоской смотрел на приближающийся головной танк, на лобовой броне которого не было и следа белой краски.

Рота глубинной разведки укрылась в здании банка, а три ПТ-76 приготовились встретить чехов бронебойными снарядами. «Ни за грош пропали, — тоскливо думал комбат, — на хрена же так от главных сил отрываться?»

ПТ-76 — танк разведывательный, плавающий, оттого ни тяжелой брони, ни мощного вооружения на нем нет. В сравнении с Т-55 он, конечно, беззащитен. Кроме того, батальон оказался разорванным на части, и противостоять приближающейся чешской танковой колонне, конечно, не мог.

Ствол ПТ-76 плавно опустился, и башня чуть заметно поплыла в сторону: сейчас врежет! Авось на головном танке прицелы разобьет или башню заклинит.

Журавлев судорожно нажал на спуск переговорного устройства:

— Не стрелять!!!

«Может быть, миром обойдемся, — мелькнула последняя надежда, — пока с чехами тары-бары, может быть, и наши подойдут. Может быть, чехи первыми стрелять и не будут?»

Головной танк чехов, кажется, и не имел такого намерения, пушка его, хотя и расчехленная, смотрела высоко в небо, а командир танка был хорошо виден на башне. Танки стремительно приближались, выбивая траками снопы искр из старинной брусчатки. Казалось, колонне не будет конца, все новые и новые танки появлялись из-за поворота, переполняя узкую улицу удушающим смрадом выхлопных газов.

— Товарищ майор, кажись, наши.

— Точно наши, смотрите, какие комбезы грязные!

— Что за чертовщина, рано уж больно они.

— Здорово, ребята!

— Освободителям привет! — Головной танк свернул в сторону и встал, освобождая путь колонне. Журавлев с конвоем поспешил к нему. Из башни появилось широкое, нахальное, совершенно грязное лицо. Комбинезон тоже промаслен насквозь — русский. Лет сорок, значит, не солдат, а там, под комбинезоном, хрен его знает какие погоны: перезрелый старлей или юный полковник. Остается только гадать. Если в головном танке, то может быть командиром батальона, а то и командир полка. Когда все в комбинезонах, все равны, как в бане. Можно обматерить кого угодно.

— Ты какого хуля без полос шатаешься по братской стране, вроде как контрреволюция какая?

— Мы в резерве стояли, нас вводить не хотели, а потом все же решили, только к тому времени белой краски уже не осталось, — примирительно улыбнулся чумазый.

— Мудак, я б тебя сейчас бронебойным ошпарил, говори спасибо, что морда у тебя российская и комбез грязный. Хоть бы на головном танке полосочку нарисовал!

Мордастый презрительно глянул на разведывательные танки:

— Шел бы ты со своими советами…

Прохожие с удивлением слушали незнакомую речь, и самые проницательные, видно, уже почувствовали недоброе. Голова танковой колонны тем временем остановилась, и задние подтягивались, размещаясь на стоянку прямо поперек трамвайных путей.

— Ты меня, что ли, усиливать прибыл? — обратился вновь Журавлев к чумазому танкисту.

Тот поднял удивленные глаза. Как большинство советских командиров, он был изрядно невоспитан и нахален, а посему ничего не ответил. Журавлев сплюнул и отошел от нахального.

— Кто такие? — кричал в трубку начальник штаба дивизии. — Наши первые танки вступят в Прагу минут через тридцать!!!

Комбат выключил аппарат, кликнул конвой и отправился к танкистам выяснять, кто они такие.

— Ребята, вы из 6-ой гвардейской дивизии?

— Нет, из 35-й.

— Где командир у вас? Нестыковка какая-то получается.

— А вот он, — указал молоденький солдатик на чумазого, с которым Журавлев только что так мило побеседовал.

— Кто он по должности и по званию?

— Майор Роговой, заместитель командира полка.

Журавлев вновь направился к нему.

— Товарищ майор, — на этот раз официально обратился Журавлев, — я командир разведбата 6-й гвардейской дивизии. Я получил сведения из штаба, что ваш полк находится не на своем месте.

Чумазый присвистнул. Нет худшей ошибки для командира, чем завести свое подразделение не туда, куда надо. Сообщение Журавлева произвело на танкиста соответствующее впечатление. Он быстро достал свою карту и развернул ее. Прямо в центре карты красовался большой красный овал с черной надписью: «35-я мотострелковая дивизия». Выше размашистым почерком: «Утверждаю. Начальник штаба 20-й гвардейской армии генерал-майор Хомяков». Сомнений быть не могло, танкисты находились именно там, где им было положено находиться.

— Тогда принимай банк, — смущенно проговорил Журавлев, — он на твоей территории находится. А я, кажется, немного заплутал.

— Не знаю никакого банка, не было у меня задачи банк захватывать. Телеграф — да, телефонный узел — тоже, а банка не было.

— Раз на твоей территории, то забирай. Мне он ни на хрен не нужен. Мои гвардейцы сейчас смотаются. Мне мосты приказано захватывать.

— Мосты захватывает разведбат нашей дивизии, — уверенно сказал танкист, — а мы поддержать прибыли. — Танкист еще раз ткнул в карту. Овал покрывал и мосты, сомнений быть не могло.

— Слушай, а ваш разведбат тоже без полос на броне?

— Кажись, да. А что?

— Я думаю, что совсем недавно два наши разведбата друг по другу стреляли!

— Иди ты!

— Вот тебе и иди. — Журавлев спешно разворачивал свою карту, стараясь понять, в чем он ошибся. Но на его карте красовался точно такой же красный овал, накрывающий всю центральную часть города, вместе с мостами. Вверху была точно такая же надпись: «Утверждаю. Начальник штаба 20-й гвардейской армии генерал-майор Хомяков». Единственным отличием было то, что у Журавлева на карте было написано «6-я гвардейская мотострелковая дивизия», а не 35-я.

Командиры выругались в один голос: штаб армии поставил одну и ту же задачу сразу двум дивизиям, причем одна из них была без установленных опознавательных знаков.

— Доставай свои фотографии, — бросил чумазый танкист, раскладывая на планшете свои.

Два комплекта фотографий были совершенно одинаковыми. Такие же перекрестки и разложены в том же порядке.

— Но почему же мы не видели ваш разведбат? — изумился Журавлев. — Он по этому же маршруту должен был идти.

— А хрен его знает! Может, в его маршруте тоже что-либо напутано?

Оба командира побежали к своим машинам, доложить командованию об обнаруженном недоразумении. Но командование, видимо, уже и без них поняло, что в операции, которая готовилась самым тщательным образом восемь месяцев подряд, допущено множество грубейших ошибок. Колонны разных дивизий, армий и даже фронтов смешались, и управление войсками во многих случаях потеряно. Все перепуталось в эфире, сотни позывных: «Васильки» и «Амуры», «Соловьи» и «Симферополи» работали на одних частотах, забивая и тщетно стараясь перекричать друг друга. Из штаба Центрального фронта пришел циркуляр не стрелять в бесполосых, по всей видимости, и в штабе фронта сообразили, что для нескольких дивизий не хватило белой краски, а может быть, уже поступили сообщения, что одни советские танки стреляют по другим.

Связаться со штабом дивизии Журавлев смог только через полчаса и получил приказ оставаться там, где он находится. Сообщили также, что помощи сегодня не будет, так как танковый полк дивизии затерялся и, видимо, прошел мимо Праги, связь с ним потеряна.