Все, что дозволено небесами - Татьяна Олеговна Воронцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он любит тебя, Нора, – тихо проговорила Марго, глядя на дорогу через просветы между прутьями ворот.
Та искоса взглянула на нее. Нежное овальное лицо Марго с россыпью мелких золотистых веснушек, сейчас почти невидимых, было печальным.
– Откуда ты знаешь?
– Чувствую.
– Ты чувствуешь его эмоциональное состояние, но я не уверена, что любовь – это эмоции.
– Любовь – это не только эмоции, но определенные эмоции всегда возникают вместе с любовью и могут служить индикаторами любви.
– Индикаторы любви. – Нора невольно улыбнулась. – Как будто мы в лаборатории. Ну хорошо… А вдруг эти эмоции в настоящее время служат индикаторами его любви к блондинке с фотоаппаратом?
– Она ему нравится, Нора. Придется тебе это принять. Но он не любит ее. Или же любит, но… не так, как тебя.
– И в чем разница? Он занимался сексом со мной, он занимался сексом с ней. В чем разница, как ты считаешь?
– Он занимался с ней сексом в святилище. Он привел ее туда, но… не для себя. Тот, кто взял ее девственность, был не вполне Германом Вербицким, не вполне человеком, которого мы знаем.
– Так, стоп. У меня уже ум за разум заходит. Хочешь сказать, там в него вселился… вселилось… то же самое, что убило Глеба Зимина? И фотохудожницу трахнула некая божественная сущность?
– Помнишь, что сказал Сергей Михайлович, когда Герман и Леонид впервые приехали к нему и привезли кожаный лоскут с древними письменами? Лоскут, который мы подняли из Колодца Костей. Ты узнала это от Германа, а я – от тебя. Помнишь?
– Он много всего сказал. – Нора помолчала, припоминая. – Он назвал имя бога, чье каменное изваяние мы подняли оттуда же вместе с кожаным лоскутом. Имя бога-духа, известного многим народам. Священный Ветер. Пифию, голос греческого бога-духа, называли «изнасилованная богом».
– Теперь вернись к истории с этой несчастной фотохудожницей.
– Но член, который в нее входил, был членом Германа Вербицкого. С этим, надеюсь, ты спорить не будешь.
– В одной мусульманской притче сказано: «У Аллаха нет рук, кроме твоих».
– Вот оно что! – Нора тихонько фыркнула. – Но все равно я не очень верю, что он… хотя если вспомнить, как он с ней обошелся…
– Незавидна участь избранницы Ветра, – донесся до нее шепот Марго.
Сердце Норы тревожно стукнуло. Заметив, что она напряглась, Марго затрясла головой.
– Нет-нет, Нора, не принимай на свой счет!
– Почему ты это сказала?
– Сама не знаю. Вдруг возникло ощущение опасности. Опасности, грозящей этой девчонке. Ее хитренький, нечистоплотный родственник предложил ей использовать Германа, но получилось то, что получилось, и теперь, когда он на острове…
– Но не будет же он вредить собственной племяннице. Тем более что она выполнила все его указания.
– Она недооценила Германа. Она упустила фотографии.
– Так что? – осведомилась Нора, чуть более воинственно, чем того хотела. – Нам теперь все бросить и заняться ее спасением?
– Вон они. – На дороге показались два темных силуэта. Сделав шаг вперед, Марго замахала руками. – Эй! Эй! Привет! Мы уже замерзли вас дожидаться.
Из ближайшего к воротам бокса степенно вышел Толик и молча снял замок. Мужчины обменялись рукопожатиями. Не двигаясь с места, Нора обеспокоенно вглядывалась в их лица.
– Привет, девчонки, – ослепительно улыбнулся Леонид. – Как ваши дела?
– Нормально, – кивнула Марго. – А ваши?
– Лучше не бывает.
– Сергей Михайлович приступил к работе?
– Еще как приступил! Видели бы вы его глаза. Как у паломника, узревшего святую землю. При нем там три богатыря, один в доме, двое во дворе. Серьезные мальчики с большими пистолетами.
Герман не улыбался. В жемчужном мареве, заменяющем на архипелаге ночь, Норе почудилось, что черты его лица еще больше заострились, вероятно, от усталости. Он едва держался на ногах.
– Нора. – Подойдя, он обнял ее, прижался щекой к щеке, и она затаила дыхание, сдерживая слезы, так это было знакомо, совсем как в прежние времена. – Слава богу, с тобой все в порядке.
– А с тобой?
– И со мной.
Его запах был запахом хвои, табака, морской соли… а может, соленого пота… и еще чего-то горьковатого, вроде кофе темной обжарки. Ткань непромокаемой куртки тихонько шуршала от каждого движения.
– Вы ели что-нибудь?
– Да. Днем. У Сергея был целый таз пирожков, которые принесла жена его сына, и он нас накормил.
– С чем пирожки? – спросила Нора, наслаждаясь обыденностью этой беседы.
– С рыбой, с капустой, с мясом… и вроде бы с черникой. Да, точно, еще с черникой.
– Я дико извиняюсь, – вмешался подошедший Леонид, – но у нас есть один нерешенный вопрос. Мы ночуем здесь или едем домой?
– Домой, – не раздумывая, ответил Герман.
– Как будем добираться? Девчонки, надо думать, приехали на велосипедах.
Выпустив Нору из объятий, Герман посмотрел ей в лицо.
– Аркадий на ферме?
– Когда мы с Марго выходили из Белого дома, он был там. Работал в своем кабинете.
– Ну что ж… – Теперь взгляд прищуренных зеленых глаз был устремлен на дорожку, извивающуюся среди кустов. – Попробуем с ним договориться.
Леонид скептически хмыкнул, но промолчал. Вспомнив сегодняшние выступления доктора Шадрина, Нора тоже подумала, что затея так себе. Однако спорить ей не хотелось, тем более что другие варианты казались не очень удобными, да и в конце концов почему бы не попробовать, вдруг получится.
Друг за другом они прошли по дорожке до Белого дома и остановились перед ступенями, ведущими на террасу, потому что там, широко расставив ноги, стоял доктор Шадрин и хмуро взирал на них с высоты. Лицо его было таким же благородным и мужественным, как всегда – лицо непримиримого борца с любыми нарушениями установленного порядка, – но внимательно присмотревшись, Нора отметила, что ему не мешало бы побриться.
Герман вышел вперед, поднял голову и, встретив взгляд хозяина дома, ровным голосом заговорил:
– Привет, Аркадий. Тут такое дело. Я нашел еще один вход во Второй Лабиринт, спустился туда с профессиональным фотографом, получил отличные снимки подземного святилища и передал их Ледогорову. Для этого мы с Леонидом и гоняли сегодня на материк. Мы чертовски устали. Пожалуйста, отвези нас домой.
Минуту было тихо. Аркадий и Герман смотрели друг на друга, остальные смотрели на них. Потом в ближайшем ельнике заухала сова, и это вывело всех из транса.
– Как поживает Сергей?
– Он в
