Неизвестный Жуков - портрет без ретуши в зеркале эпохи - Б Соколов

Да, я могу с уверенностью утверждать: Георгий Константинович Жуков доносов не писал. Грехов на нем немало, но этого греха нет. И за Г.В. Жукова маршал ходатайствовал только потому, что не знал о доносе на Егорова. Доносчиков не жаловал и старался изгонять из армии. Хоть и не верил Георгий Константинович в Бога, был членом большевистской партии и служил преступному коммунистическому режиму Ленина - Сталина, но определенным моральным принципам следовал.

Мог унизить человека, даже уничтожить, но открыто, а не с помощью интриг и доносов.

6-м казачьим корпусом Жуков командовал меньше четырех месяцев - до назначения в июне 1938 года заместителем командующего Белорусским военным округом по кавалерии. В его ведении находились и только еще формирующиеся механизированные части. Жуков вынужден был перебраться в Смоленск, где располагался штаб округа. В июне 1939 года последовал неожиданный вызов из Минска в Москву. М.М. Пилихин вспоминал, что Жуков прибыл тогда в столицу сильно взволнованным, опасаясь разделить печальную судьбу Тухачевского, Уборевича, Егорова, Сердича и многих других: "...1 июня 1939 года его вызвали в Москву к К.Е. Ворошилову. Жуков приехал к нам в Брюсовский. Он не знал, что его ждет. Оставил чемоданчик и ушел в Наркомат обороны. Вернулся он очень поздно, первые слова его были! "Я голоден как волк".

Мы его накормили, напоили, рано утром он уехал на аэродром. Прощаясь с нами, сказал: "Или вернусь с подарками, или не поминайте меня лихом".

Клавдия Ильинична сказала: "Возвращайтесь только с подарками". Куда он уехал, мы не спросили, а вскоре узнали из газет, что комкор Жуков командует войсками, защищающими дружественную нам Монголию от нападения японских захватчиков".

Путь Жукова лежал к реке Халхин-Гол, где советские и монгольские войска с трудом сдерживали натиск японской Квантунской армии.

Халхин-Гол

Много лет спустя после окончания Второй мировой войны Жуков, вспоминая Халхин-Гол, признался писателю Константину Симонову: "Я до сих пор люблю эту операцию". В устах того, кто руководил обороной Москвы в 41-м и брал Берлин в 45-м, эти слова дорогого стоят. Почему же сражение, в котором с каждой стороны дралось по усиленному корпусу, так запало в душу полководцу, командовавшему в Великую Отечественную войну фронтами с сотнями тысяч и миллионами бойцов? Потому, что это было первое выступление Георгия Константиновича на поле боя в роли военачальника. Впервые под началом у Жукова в боевых условиях оказался не эскадрон, а несколько дивизий и бригад. Главное же, дебют оказался весьма успешным.

Обстоятельства, в результате которых Жуков оказался на Халхин-Голе, он сам в беседе с Симоновым изложил следующим образом: "На Халхин-Гол я поехал так мне уже потом рассказали, как все это получилось. Когда мы потерпели там первые неудачи в мае-июне, Сталин, обсуждая этот вопрос с Ворошиловым в присутствии Тимошенко и Пономаренко, тогдашнего секретаря ЦК партии Белоруссии, спросил Ворошилова:

- Кто там, на Халхин-Голе, командует войсками?

- Комбриг Фекленко.

- Ну, а кто этот Фекленко? Что он из себя представляет? - спросил Сталин.

Ворошилов сказал, что не может сейчас точно ответить на этот вопрос, лично не знает Фекленко и не знает, что тот из себя представляет. Сталин недовольно сказал:

- Что же это такое? Люди воюют, а ты не представляешь себе, кто у тебя там воюет, кто командует войсками? Надо туда назначить кого-то другого, чтобы исправил положение и был способен действовать инициативно. Чтобы мог не только исправить положение, но и при случае надавать японцам.

Тимошенко сказал:

- У меня есть одна кандидатура - командира кавалерийского корпуса Жукова...

Охарактеризовал меня с хорошей стороны, сказал, что я человек решительный, справлюсь. Пономаренко тоже подтвердил, что для выполнения поставленной задачи это хорошая кандидатура.

Я... был в округе на полевой поездке. Меня вызвали к телефону и сообщили: завтра надо быть в Москве. Я позвонил Сусайкову. Он был в то время членом Военного совета Белорусского округа. Тридцать девятый год все-таки, думаю: что значит этот вызов? Спрашиваю:

- Ты стороной не знаешь, почему вызывают? Отвечает:

- Не знаю. Знаю одно: утром ты должен быть в приемной Ворошилова.

- Ну что ж, есть!

Поехал в Москву, получил приказание: "Лететь на Халхин-Гол" - и на следующий день вылетел".

Лето 39-го было временем "бериевской оттепели", пришедшей на смену "ежовским заморозкам". Сажали теперь в основном чекистов из числа приверженцев опального наркома внутренних дел. Среди военных арестов стало гораздо меньше. Однако в армии еще не успели осознать происшедший поворот от массового террора к последующей реабилитации (в основном, уже в 41-м, накануне войны) части осужденных военачальников. Жуков, как и многие другие, по-прежнему боялся внезапных вызовов в Москву, к наркому. Помнил, что тех, кого после расстреляли, тоже вызывали к Ворошилову по срочным делам, а кончался вызов арестом, судом и казнью. Но все-таки в разговоре с Симоновым Георгий Константинович несколько сгустил краски: "На меня готовились соответствующие документы, видимо, их было уже достаточно, уже кто-то где-то бегал с портфелем, в котором они лежали. В общем, дело шло к тому, что я мог кончить тем же, чем тогда кончали многие другие. И вот после всего этого вдруг вызов и приказание ехать на Халхин-Гол. Я поехал туда с радостью". Не следует думать, будто командировка в Монголию спасла Жукова от почти неминуемого ареста. Ведь партийное взыскание, к тому же без всякой политической подоплеки, он получил еще в январе 38-го, и в последующие полтора года никаких неприятностей по службе не имел, сделав весьма успешную карьеру.

Новое назначение не только позволило Жукову впервые выступить в роли полководца, но и открыло путь к самым высшим постам в Красной Армии. Только вот само назначение вряд ли происходило так, как описал Жуков со слов то ли Тимошенко, то ли Пономаренко. С чего бы это вдруг Сталин стал обсуждать положение на Халхин-Голе с командующим Киевским округом Тимошенко и белорусским партийным секретарем П.К. Пономаренко, но без командующего Белорусским округом М.П. Ковалева и начальника Генштаба Б.М. Шапошникова? Больше доверия внушает рассказ Буденного о том, как именно был решен вопрос о назначении Жукова в Монголию - на совещании не у Сталина, а у наркома обороны. На этом совещании Семен Михайлович сам присутствовал;

- Видимо, Фекленко не понимает, как ему там надо действовать, - сказал нам К.Е. Ворошилов. - Мне кажется, туда надо послать кавалерийского начальника.

- Согласен с вами, Климент Ефремович, - поддержал Ворошилова Шапошников. Нельзя сказать, что Фекленко не умеет воевать, но в Монголии действительно, нужен хороший кавалерист. По-моему, туда надо послать комбрига Жукова (к тому времени Георгий Константинович был уже комдивом. - Б.С.)". Присутствовавшие предложение Шапошникова поддержали. С кандидатурой Жукова Ворошилов отправился к Сталину, и Иосиф Виссарионович это назначение одобрил. Шапошников, неоднократно инспектировавший маневры Белорусского военного округа, очевидно, давно уже заметил Жукова как толкового и решительного командира.