Невозможность второго рода. Невероятные поиски новой формы вещества - Пол Стейнхардт

Спустя несколько месяцев, когда поиски контрабандиста минералов Тима Румынского приближались к своему удручающему завершению, Лука получил неожиданное сообщение от компьютерных волшебников. Каким-то образом им все же удалось восстановить несколько изображений с поврежденного жесткого диска.

Это было хорошей новостью еще и потому, что восстановленные изображения послужили подходящим поводом для того, чтобы попытаться наладить взаимопонимание с Линкольном и Гленном. Они были удивлены, узнав всю правду о засекреченной аварии оборудования у Луки. И очарованы набором восстановленных изображений, одно из которых приведено на следующей странице.

Линкольн и Гленн, вероятно, ожидали четких доказательств искусственной природы алюмомедных сплавов, к чему они всегда склонялись. Но вместо этого, как заметил Гленн в электронном письме, изображения оказались несколько неожиданными:

Здесь уровень сложности гораздо выше, чем на любой из предыдущих фотографий. Я бы использовал термин “собачий завтрак”!

Гленн любит образный язык. С того момента термин “собачий завтрак” стал частью внутреннего жаргона нашей команды. Само это выражение в британском сленге обозначает еду настолько безобразную, что понравиться она может лишь четвероногому члену семьи. Учитывая, что традиционная британская кухня включает такие блюда, как кровяной пудинг и заливное из угря, можно понять, какой ужас означает это выражение.

В данном случае Гленн пытался выразить свое впечатление, что наблюдаемый на изображениях беспорядок трудно истолковать. Фотографии были не похожи ни на что из того, что ему доводилось изучать ранее. Однако он не отметил на изображениях ничего, что вынудило бы его пересмотреть свое мнение о том, что образец из Флоренции является шлаком.

Мы с Лукой, напротив, обнаружили несколько важных особенностей, которые, видимо, упустил Гленн. Во-первых, шлак обычно содержит определенные характерные детали, такие как пузырьки или кусочки других распространенных промышленных материалов. Однако на восстановленных изображениях ничего подобного не наблюдалось.

Во-вторых, границы раздела между металлом, который выглядит светлым, и силикатами, которые представляются более темными, в ряде случаев были прямыми. Окружающие силикаты, состоящие из смеси кремния, кислорода и других компонентов, также были кристаллическими. Такая конфигурация на границе двух минералов могла возникнуть только в том случае, если оба материала сначала были полностью расплавлены до состояния жидкой смеси, а затем медленно охлаждались.

Из стандартных таблиц, используемых инженерами и геофизиками, мы знали, что охлаждающиеся силикаты должны кристаллизоваться первыми при температуре около 1500 градусов Цельсия. Медно-алюминиевые сплавы кристаллизуются позже, примерно при 1000 градусов Цельсия. Это дало нам количественную информацию о том, какие температуры испытывал наш “собачий завтрак”.

Тот факт, что металл расплавился, но не прореагировал с кислородом из расплавленного силиката, также имел большое значение. Обычно расплавленный металл химически очень активен, поскольку его атомы могут свободно перемещаться и вступать в реакцию с любыми встретившимися на пути атомами кислорода. Но здесь налицо был случай контакта расплавленного алюминия с жидким силикатом, богатым кислородом, без какой-либо реакции.

Логичным объяснением было то, что металл затвердел чрезвычайно быстро – прежде, чем успел вступить в реакцию со связанным в силикате кислородом. Сверхбыстрое охлаждение также объяснило бы необычно искаженные формы. Однако настолько быстрого охлаждения в норме не случается ни в каких-либо естественных процессах на поверхности Земли, ни в обычных лабораториях.

Благодаря восстановленным с жесткого диска изображениям мы с Лукой пришли к выводу, что список возможных источников флорентийского образца сужается. Теперь все указывало на естественное происхождение.

Воодушевленные недавним успехом в восстановлении компьютерных изображений со сломанного жесткого диска, но разочарованные тем, что нам так и не удалось найти Тима Румынского, мы с Лукой решили попробовать тактику, почти не имевшую шансов на успех. Лука должен был вернуться в Амстердам и спросить Дебору, несговорчивую вдову голландского коллекционера минералов, не знает ли она чего-нибудь о Тиме.

На этот раз Деборе было комфортнее общаться с Лукой, так что она пригласила его в свой дом. После обмена любезностями он сразу перешел к делу: слышала ли она когда-нибудь, чтобы ее муж Нико упоминал кого-нибудь из Румынии по имени Тим?

Ответ Деборы был прямым и твердым: нет.

Лука, однако, проявил настойчивость, помня о том, сколько времени понадобилось Роберто, чтобы вытащить из нее информацию. Он рассказал Деборе, что ее покойный муж упомянул Тима по имени в дневнике, который она показала Роберто. Так что они, вероятно, были хорошими знакомыми.

Может быть, она вспомнит, что муж рассказывал ей о своих приключениях в Румынии? Нет, настаивала Дебора.

Разговор продолжался в том же духе. С какой бы стороны Лука ни пытался подойти к этой теме, ответ Деборы всякий раз оказывался одним и тем же. Она никогда не слышала, чтобы ее муж упоминал кого-нибудь по имени Тим.

И вот, когда Лука уже собирался сдаться, Дебора тихим голосом сделала поразительное признание. Ее муж вел второй дневник – ТАЙНЫЙ секретный дневник. В этом втором дневнике Куккук, очевидно, фиксировал приобретения сомнительной, как ему было известно, законности, в том числе и приобретения минералов при подозрительных обстоятельствах. Он не хотел оставлять бумажный след об этих операциях в своих официальных записях. Дебора, видимо, слишком нервничала или слишком смущалась, чтобы упомянуть об этом раньше. Но теперь она быстро принесла ТАЙНЫЙ секретный дневник из соседней комнаты и вручила его Луке. Как только дневник оказался в его руках, ему не потребовалось много времени, чтобы найти искомое.

В переводе запись гласила:

Большинство металлических минералов, имеющихся в моей небольшой коллекции фрагментов, были переданы мне через Тима.

Вступительная фраза соответствовала первому дневнику Куккука. А вот продолжение записи дало нам нечто новое:

Тим добывает минералы в лаборатории Рудашевского. Минералы в основном были переданы Тиму Л. Разиным (директором крупного центра в России), человеком, который работал в лаборатории Рудашевского.

Думаю, Луке трудно было сохранить самообладание. Все имена в ТАЙНОМ секретном дневнике были к тому времени хорошо нам известны. Два из них принадлежали ученым, игравшим важную роль в истории с хатыркитом. Доказательство их связи с Нико Куккуком поражало.

Разин. Судя по дневниковой записи Куккука, образец из Флоренции не просто был химически похож на петербургский голотип. Он поступил ровно из того же источника – от Леонида Разина, ученого, найденного нами в Израиле и отказавшегося сотрудничать, ученого, который утверждал, что лично обнаружил образец.

Рудашевский. Мы с Лукой знали Николая Рудашевского как электронного микроскописта, который работал со многими русскими минералогами в своей лаборатории в Санкт-Петербурге. В обмен на его помощь те часто включали Рудашевского в качестве соавтора в свои научные публикации. В 1985 году в одной из работ, написанных им в соавторстве с Разиным, описывалось открытие хатыркита и купалита.

Упоминание Куккуком двух российских ученых означало, что и флорентийский образец, и голотип в