Книга Тьмы. Дилогия (СИ) - Олег Мельник

Представление «Скальда» заняло несколько секунд. Гриша пожелал нам удачи и принялся давать какие-то распоряжения техперсоналу насчет звука. Последняя речь директора приободрила гитаристов и Игоря, однако мы с Алексом остались при своем страхе. Что нас действительно объединяло с Алексом так это неуемное желание анализировать все на свете. Только мы вдвоем поняли, что в словах Гриши кроется какой-то подвох. Однако мы не понимали, что правда не всегда бывает во благо.

Перед «плахой» тесно выстроилась толпа шумных меломанов, которым надоела «попсятина» Большой сцены. Они жаждали услышать что-нибудь новенькое подальше от трехсоттысячной толпы, бьющейся в музыкальном экстазе по ту сторону фестивального поля. Но и здесь публика заняла обширную поляну с наибольшей концентрацией перед сценой, так же развевался государственный трехцвет, эмблемы и региональные гербы, прицепленные на телескопические удочки. Уморенные жарой и уставшие удобно расположились на примятой траве в сторонке.

Музыканты с помощью техников подключили инструменты и некоторое время настраивали звук. Провести полноценный саундчек у нас не хватало музыкального веса, но организаторы заверили, что дискомфорта ни одна команда испытывать не будет. И не обманули — звукорежиссер и техники умело настраивали аппаратуру прямо во время игры.

— Давайте, пацаны! — послышались крики с поля.

— Ска-альд! Ска-альд! — донеслось откуда-то сбоку. Видимо, те, кто успел побывать на наших выступлениях на юге и в Москве, присутствовали и здесь. Мне как главному «микрофонисту» группы следовало что-то сказать, поприветствовать публику, но я не успел и рта раскрыть — гитаристы вдруг начали играть. Причем играли они что-то совершенно не то. Эту мелодию, что звучала из динамиков, я никогда раньше не слышал. Сергей и Дима, будто сговорившись и отрепетировав какой-то музыкальный фрагмент, почему-то решили исполнить его прямо сейчас, когда на нас обращены взоры многотысячной аудитории. Или всерьез восприняли слова Гриши насчет внутреннего мира и теперь отчего-то поливали этим миром всю доступную округу. Поливали — в хорошем смысле, ибо музыка была что надо. К гитарам потихоньку присоединились барабаны.

Я обернулся к музыкантам. Игорь, Сергей и Дима, закрыв глаза, старательно выдавливали звуки из инструментов и окружающее их мало волновало. Алекс был бледен. Затем я вернул внимание на публику — им явно нравилось происходящее. Гриша, успевший к тому времени переместиться к пульту звукорежиссера, находящемуся неподалеку перед сценой, недоуменно замер в движении.

Через пару минут я понял, что останавливаться коллеги не собираются. Мы с Алексом, как два истукана, стояли на сцене, не зная, куда себя деть. Как будто мы тут и не при делах вовсе. Надо было что-то делать. И единственное, что пришло мне в голову — это подобрать подходящие под ритм стихи из своего арсенала и превратить хулиганство в песню.

Я закрыл глаза и попытался уловить музыкальную формулу, вокруг которой крутилась игра гитаристов, и по которой дальше будет строиться сие творение. Затем выбрал текст, наспех прогнал его через фильтр получившейся формулы, чтобы прикинуть, как все это будет выглядеть, и стал ждать. Будто пловец перед прыжком в бегущую речку с высокого обрыва я выжидал наиболее подходящего момента. А когда он наступил, разбежался и прыгнул:

— Вы сейчас далеко друг от друга;Между вами возникла стенаМегатоннами света.Протянуты руки,Но сцепиться мешает она.

Разве может всевластие словаНе пробить иллюзорный тупик?Вы прошли лабиринт,Но находите сноваВ пустоте раздражающий лик.

И теперь на весах о двух чашахЭго делит победу с судьбой.Превратится в согласиеЖелание вашеИ весы опрокинет долой!

Занятый фильтрованием текста, я совсем забыл об энергетической сфере. А она тем временем заполнила всю сцену. Я чувствовал всех музыкантов, кроме Алекса, но не обратил на этот факт внимания. Больше всего меня волновало то, что наша импровизация шла как по маслу. Если продолжать аналогию, то я погрузился в поток реки и плыл по течению, и то, что ожидало меня впереди, — было неведомо. В этом заключался своеобразный кайф.

— Тонны воздуха больше не будут преградой,И ладони коснется ладонь.Ваши мысли сплетутсяВ лиричной балладе,Не разрушить объятья водой!

Жажда с большею силой впиться друг в другаРазрывает одежду послушной рукой.Близость тел превращается в сладкую муку,Но и это теперь уж не дарит покой.

Текст был довольно длинным, я боялся, как бы музыка не закончилась раньше срока. Но выход скоро нашелся: нити Судьбы, соединяющие музыкантов и мои пальцы, позволяли «дирижировать». Я мог влиять на ход исполнения разных партий.

То обстоятельство, что мы творили музыку прямо на сцене и у нас это неплохо получалось, необычайно окрыляло не только меня, но и гитаристов с Игорем. Энергосфера разрослась до немыслимых ранее пределов, проглотив все пространство перед и за Малой сценой. И продолжала двигаться дальше.

— Вы в объятия сильней жметесь тягою страсти,Каждый миг прибавляя усилия рук.Трещание костейПробуждает в вас счастье,Возмещая молчание долгих разлук.

Впившись хищно в желанную шею,С наслаждением глотаете теплую кровь.Насыщаетесь вкусом,Вы купаетесь в нею.В каждой капле — возможность постигнуть любовь.

Возбужденные пальцы проникают вглубь раны,Вызывая и радость, и страшную боль,И рванут за края…Тело криком вмиг станет,Приглашая и душу идти за собой.

Разрывается с треском проклятая кожа,Кровь салютами бьет из разорванных вен,Плоть пульсирует тяжко,Но рука остановиться не может —Дикий крик поднимает вам души с колен.

Близится цель, разбивает кулакХлипкие ребра.Стены, кровать — всё в багровых тонах!

Руки застыли; голое сердце трепещет,Жаждет вырвать оковы и лечь на ладонь.Дыханье затихлоИ расправились плечи —Вы готовы вкусить настоящий огонь!

Аккуратно укутав в ладонях сердечко,Незаметным движением рвете к себе.И, сквозь крик, за секундуПонимаете нечто:Вот награда дерзнувшим бросить вызов судьбе!

Оглушенные громом, онемевши от боли,И увязнув по локоть в крови,С этих пор не нуждаясь в объятиях боле,Вы сердца подарили свои.

Песня закончилась эффектным аккордом. С поля донеслись восторженные крики. Гриша у режиссерского пульта многозначительно показал на часы. Действительно, импровизация заняла минут пятнадцать — это половина отведенного нам времени. Пора было начинать, собственно, сам номер.