Чёрный лебедь. Политическая биография Дональда Трампа - Кирилл Бенедиктов

Пока Дональд Трамп был всего лишь одним из кандидатов от Республиканской партии, его противники критиковали его за отношение к мусульманам, за пренебрежительные высказывания в адрес женщин, за желание построить стену на границе с Мексикой — в общем, за всё, что не укладывалось в либеральную картину мира. Но когда он выиграл номинацию и стал единственным соперником Хиллари Клинтон, положение кардинальным образом изменилось.

Вся «королевская рать», т. е. истеблишмент Демократической партии, поддерживающие Хиллари Клинтон СМИ, политтехнологи и эксперты (имя которым легион) — все они, будто сговорившись, принялись долбить в одну точку. А именно — в отношение Трампа к России и её президенту.

Действительно, отношение Трампа к Владимиру Путину отличает его от других американских политиков, как республиканцев, так и демократов. Критические высказывания в адрес российского лидера, зачастую на грани фола, являются неотъемлемой частью вокабуляра всех системных — и даже несистемных, если считать таковым Берни Сандерса — участников предвыборной гонки. На их фоне высказывания Трампа вроде «Он, по крайней мере, лидер, а не то, что мы имеем в этой стране… Я всегда хорошо относился к Путину. Я считаю, он сильный лидер. Он мощный лидер… Он реально популярен у себя в стране. Они уважают его, как лидера»[262], — выглядят крамолой и ересью. Подобная риторика провоцирует крайне жесткую реакцию не только демократов, но и однопартийцев Трампа, которые не стесняются в выражениях, чтобы продемонстрировать свое возмущение «диссидентством» мятежного миллиардера.

«Дональд Трамп — словно бродячая собака, — заявил бывший советник Митта Ромни Стюарт Стивенс в интервью Politico. — Стоит его только кому‑нибудь приласкать, и он будет следовать за вами домой. Путин его хвалит, значит, он любит Путина. Это постыдно и грустно. Это весьма ущербный и сильно закомплексованный человек, которому нужны внимание и похвала, откуда бы они не исходили»[263].

Американский диссидент

Как это ни парадоксально, но современные США, по праву гордящиеся Первой поправкой к своей конституции, всё больше становятся похожи на страну, реализовавшую у себя известный проект К. Пруткова «О введении единомыслия в России». Вот только, по иронии судьбы, «единомыслие» оказалось введено вовсе не в нашем Отечестве, а в стране, которая долгие годы была образцом гражданских свобод — и даже в самые чёрные периоды своей истории сохраняла представление о праве на защиту собственного мнения, как о неотъемлемом праве человека. Однако либеральная цензура оказалась пострашнее сенатора Маккарти. Если в эпоху маккартизма в защиту демократии против «охотника за коммунистами» не побоялся выступить знаменитый журналист Эд Мэрроу, то представить себе, что сегодня кто‑то из корифеев современной американской журналистики возвысит свой голос в защиту Трампа — почти немыслимо. Тем более, невозможно вообразить, что какое‑либо национального масштаба американское СМИ осмелится подвергнуть сомнению точку зрения, согласно которой путинская Россия — воплощение мирового зла, а её лидер — душитель демократии и «хулиган» (bully).

Как справедливо замечает профессор международных отношений и политических наук (Университет штата Калифорния в Сан‑Франциско) Андрей Цыганков, «именно пресса определяет то, как американцы (причём не только рядовые граждане, но и представители власти, то есть третий уровень реальности) относятся к русским. Сегодня СМИ навязывают образ России как неосоветской, ревизионистской, авторитарной (и даже приближающейся к более жёсткому режиму) страны, которая решает все свои проблемы за счёт вмешательства в дела соседей. Прежде чем этот образ «неосоветской автократии» был подхвачен политическим истеблишментом и государственной элитой, он возник в СМИ»[264].

Неправильно было бы утверждать, что в США совсем нет интеллектуалов‑диссидентов, идущих вразрез с «линией партии». Они есть: достаточно назвать имена хорошо известного в России палеоконсерватора Патрика Бьюкенена или сенатора Рона Пола, одного из идеологов «Чайной партии». В отличие от советских диссидентов, их никто не преследует и не сажает в психушки. Их просто выдавили на обочину политического процесса, превратили в маргиналов, чей голос, никем особо не заглушаемый, значит не больше, чем голос каких‑нибудь энтузиастов‑уфологов, требующих от правительства раскрыть правду о крушении летающей тарелки под Розуэллом.

Что же касается системных политиков и респектабельных журналистов, то все они обязаны соблюдать неписаный, но хорошо всем известный кодекс правил, в соответствии с которым о России и Путине можно говорить только в критическом ключе. Критика может варьироваться от иронии до hate speech, но исключений из правил быть не может. Этот канон Financial Times удачно окрестила «политической ортодоксией»[265]. И вот Дональд Трамп позволил себе отклониться от этого «символа веры», за что был немедленно заклеймён «агентом Путина».

Именно так назвал Трампа бывший исполняющий обязанности директора ЦРУ Майкл Морелл [266] в своей колонке «Я руководил ЦРУ, теперь я поддерживаю Хиллари Клинтон», опубликованной в The New York Times.

«Дональд Трамп не только не обладает квалификацией для этой работы (президентом США, — К. Б.), но и может представлять угрозу нашей национальной безопасности», — пишет Морелл и объясняет, почему: «Президент России Владимир В. Путин был кадровым офицером разведки, обученным распознавать и использовать человеческие слабости. Именно это он и сделал в начале праймериз. Мистер Путин сыграл на слабости мистера Трампа, польстив ему. Тот отреагировал точно так, как Путин и рассчитывал.

«Путин — великий лидер», — сказал Трамп. Мистер Трамп занял политическую позицию, отвечающую не американским, а русским интересам — поощряя российский шпионаж против США, поддерживая аннексию Россией Крыма и включая зеленый свет возможному российскому вторжению в страны Балтии  (выделено мной, — К. Б.).

У нас в разведке мы бы сказали, что Путин завербовал Трампа как невольного агента Российской Федерации».

Позиция предельно ясная. Если бы Майкл Морелл был мастодонтом Холодной войны, каких на руководящих должностях в ЦРУ было много еще в эпоху Буша‑младшего, его оценка Трампа как «агента, завербованного Путиным» не вызывала бы особого удивления. Однако Морелл — один из тех, кто возвысился уже при Обаме и входил в его команду — не случайно же именно он находился рядом с президентом США в Ситуационной комнате Белого дома, наблюдая за ликвидацией «террориста номер один» Усамы бен Ладена.

«Некомпетентному» и представляющему собой «угрозу национальной безопасности США» Дональду Трампу Майкл Морелл противопоставляет бывшего госсекретаря Хиллари Клинтон. Хотя по его собственному признанию, он «не демократ и не республиканец», он намеревается голосовать за Хиллари и призывает к этому всех своих читателей. «Её вера в то, что Америка является исключительным государством, предназначение которого — быть мировым лидером», также как и понимание того, что «дипломатия эффективна лишь когда она может быть подкреплена военной силой», с точки зрения Морелла, делают Клинтон идеальным кандидатом на пост президента[267].

Спустя несколько дней после публикации этой колонки получивший свои «пять минут славы» Морелл дал весьма откровенное интервью корреспонденту CBS Чарли Роузу. Некоторые фрагменты этого интервью имеет смысл привести дословно — они делают образ «либерального разведчика», долгое время отвечавшего за разведывательную деятельность ЦРУ во всём мире, а сейчас выступающего против Трампа, ещё более выпуклым. В частности, Морелл поделился с Роузом своими мечтами о том, как нужно «напугать» президента Сирии Башара Асада, чтобы он «лишился основ своей власти»: «Я хочу пройти через его президентскую охрану. Я хочу взорвать его офисы в ночи. Я хочу разрушить его президентский самолет на земле. Я хочу уничтожить его президентские вертолеты. Я хочу заставить его думать, что мы пришли за ним». Еще более шокирующим прозвучали призывы экс‑главы ЦРУ к убийству русских и иранцев в Сирии.

«Когда мы были в Ираке, иранцы снабжали оружием шиитских боевиков, которые убивали американских солдат. Иранцы заставили нас заплатить цену. Мы должны заставить иранцев заплатить цену в Сирии. Нам нужно заставить русских расплатиться».

«Вы имеете в виду — мы должны заставить русских расплатиться, убивая их?» — переспросил несколько ошеломленный Роуз.