История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием ч. 2 - Дмитрий Чайка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- А то сам дядя такого никогда не делал! – кипел девятнадцатилетний король. – Я слышал, как он человека посылал, чтобы своего врага прямо в церкви убить.
- Да конечно, он это делал, - поморщилась королева. – Но нам с ним ссориться не с руки. Лучше конфискуем их владения и золото. Нищие для нас не опасны.
- Ну, хорошо, - подумав, сказал король. – А с этими что делать?
- Да что хочешь, - пожала плечами королева, которая уже уходила в свои покои. – Накажи, как считаешь нужным.
- Как считаю нужным? – произнес Хильдеберт, раздувая ноздри, в которые бил запах крови. – Ты! – он ткнул рукой в Дроктульфа. – Остричь, отрезать уши, и пусть рабом на винограднике трудится. Я его помиловал, зато солнце не помилует, - захихикал король.
- Теперь ты! – обратился он к кормилице, которая смотрела на него мутными от боли глазами. – Вот ведь здоровая какая! Не каждый воин с такой справится. Лицо раскаленным железом сжечь, и на мельницу, жернов вращать. Пусть вместо осла работает!
И король, довольный своим остроумием, пошел во дворец. У него разыгрался нешуточный аппетит.
***
И вновь год 6100 от Сотворения Мира (592 от Р.Х.). Отён. Бургундия.
- Да, многие бы хотели меня убить и при моих детях править, - задумчиво произнес Хильдеберт, вспомнив ту историю. – Плевать на эту Нейстрию! Пусть в сидят в своих лесах. Париж все равно мой!
Место, где была назначена встреча с бургундской знатью, Брунгильда выбрала не случайно. Город стоял на границе двух стран, здесь был преданный ей епископ Сиагрий, и именно тут старый король Хлотарь с братом Хильдебертом I разбили бургундского короля Годомара. Выбор был крайне символичным, и собравшиеся аристократы покойного Гунтрамна понимали это не хуже ее. Задачей Брунгильды было поставить себе на службу образованную знать южных земель. По крайней мере, референдарий Бургундского королевства Асклепиодот был одним из самых ученых людей своего времени, уступая, пожалуй, лишь папе Григорию и епископу Пуатье Венанцию(3).
- Король! Королева! – знатнейшие люди южных земель поклонились Хильдеберту и его матери, и смотрели на них выжидательно.
- Приветствуем вас, храбрейшие мужи! – королева источала любезность. – Прошу вас к столу!
Знать, оживленно переговариваясь, повалила в покои епископа, где был приготовлен богатый пир. Разделить хлеб – знак мира для каждого германца. Начало было положено. Длинный зал, в котором стоял изрезанный ножами стол, отапливался очагом, дым от которого уходил под потолок. Копоть оседала клочьями на балках, державших покатую крышу, крытую черепицей. Деревянные стены, обмазанные глиной, были затянуты цветными тканями, а вдоль них стояли разодетые слуги, держа в руках серебряные кувшины с вином. Серебряной же была посуда на столах.
Угощение было богатым. Хлеба и каши, дичь и жареные куры, свинина и рыба. Стол ломился от еды, а герцоги и графы кромсали поясными кинжалами куски мяса, окуная грязные руки в поднесенные слугами чаши, а то и просто вытирая их об лавку. Шум веселья нарастал с каждым выпитым кубком. Римляне ели медленно и с достоинством, мало напоминая варваров, жадно тянущих жирные руки к выпивке. У Гунтрамна были богатейшие погреба, а Бургундия всегда славилась отменными винами. Хотя, и выбора особого не было. Особенно сейчас, когда из разоренной дотла Италии уже много лет как ничего не привозили. Только Марсель и Арль получали морем товары из далекой Империи, о чем не преминул напомнить сидящий тут же патриций Прованса Эгила. Ему вторил Динамий, управлявший Австразийской частью этой провинции. Он был верным человеком Брунгильды, и рассчитывал на ее благодарность.
В зал внесли огромный сундук, откуда под одобрительные возгласы король стал доставать драгоценные подарки, и вручать их присутствующим. Для каждого он нашел свои особенные слова, подвиги каждого он знал и помнил. Рядом сидела Брунгильда, скромно потупив глаза, но ни для кого не было секретом, что именно она разучивала с сыном все это действо, словно он был актером давно забытого здесь театра.
- Асклепиодот! – крикнул король, поднимая над головой драгоценную чашу. – Прими этот дар, и окажи мне честь служить при моем дворе так же, как ты служил моему дяде.
Референдарий, растроганный вниманием короля, почтительно поклонился и поймал взгляд королевы, блеснувший из-под опущенных ресниц. Он поклонился и ей.
- Варнахар! – майордом Бургундии встал, гордо выпятив грудь . А король продолжил: – Прими этот пояс, и служи на своем посту, как и раньше.
- Патриций Вандальмар! – король достал меч с рукоятью, отделанной золотом и камнями. – Мой дядя считал тебя храбрейшим из мужей. Носи с честью этот меч, и служи мне на своем посту так же верно.
Патриций поклонился, преданно глядя на короля и его мать. Все скверные предчувствия, что терзали его после смерти Гунтрамна, испарились в один миг.
К концу вечера аристократы Бургундии выяснили, что все они либо остались на своих постах, либо получили посты не менее почетные, либо получили повышение, управляя делами двух королевств сразу.
Подарки были розданы, знать удовлетворена, а в зале началась банальная пьянка, которая при достаточном количестве вина могла затянуться на неделю-другую. Женщине нечего было здесь делать, и королева оставила сына пить с местной аристократией, благо с этой задачей он должен был справиться превосходно.
Брунгильда отбыла на виллу в окрестностях города. Она, скорее всего, именно здесь будет проводить большую часть времени. Тут, на границе двух королевств она станет работать, словно швея, которая иглой из разных кусков создает красивое платье. Она, Брунгильда, станет той швеей, чтобы ее сын правил единой страной, которую она вскоре перекроит заново. Уж слишком сильны князьки в Австразии, слишком опасно оставлять портовые города Прованса кому-то, кроме преданного, как собака, Динамия.
Ее старший внук, Теодеберт, сейчас с матерью в Суассоне. Она сделала его королем, чтобы буйная франкская власть, помнившая времена Хильперика, успокоилась и забыла про мальчишку Хлотаря, который считал эти земли
